Забавы дней минувших. Брянск.
90-е годы минувшего века на Брянщине явили совершенно новые нравы. Те чувства, что прежде укрощались и сдерживались, теперь вышли наружу, и главные действующие лица в то яркое время вели себя, порой, весьма необычно.
В середине 90-х, к примеру, газета «Брянское время» рассказала, как в своей усадьбе в деревне, в Севском районе тогдашний представитель президента Николай Игнатков расстрелял из пистолета собственного годовалого кабанчика. В деревне этой давно из пистолетов не стреляли, и местный участковый, пусть и зайти на усадьбу руководящего работника не рискнул, но опрос соседей, как должно быть, провел и в папочку положил.
Этот листочек потом сыграл важную роль. Дело в том, что в недавнем прошлом майор Игнатков, стремительно сделавший карьеру в новой России, должен был по своей должности присматривать за местной властью, но и за ним тоже немного присматривали. Говорили, что Игнатков был резок в суждениях и несколько раз публично одергивал и укорял начальника областной милиции генерала Русакова. Меж тем, не было и, скорее, уже не будет на Брянщине милицейского начальника, по мудрости сравнимого с некогда присланным из Москвы генералом Русаковым. Заместитель прокурора области Семенов, с удивлением говорил, что генерал мог с точностью просчитывать ситуацию не на два, а на три шага вперед. И какой из переменяющихся брянских губернаторов ни пытался его снять, ни у кого не вышло. Вот и Игнаткову неких нанесенных обид Русаков не простил, «вписал в строку» несчастного расстрелянного кабанчика. В каких чувствах и по какой причине разъярился на животное представитель президента — это вопрос второй, но случившаяся история явно его политический капитал не укрепила.
Позже необычная история произошла с еще одним брянским майором — политическим выдвиженцем. Он даже в Госдуме оказался (обозначим его инициалом П). Так вот этот П. и вовсе стал героем чисто гоголевского происшествия. В аэропорту его задержали таможенники при попытке вывоза большой суммы долларов. Вроде, кто только доллары не ввозит-вывозит, — в чем тут анекдот? А в том, что толстая пачка валюты (тогда ее вывоз был сильно ограничен) была приклеена у майора-перевозчика скотчем к телу, меж лопаток. Чуть ли не горб получился у этого П. И когда его раздели и деликатно спросили «А это что у вас там, на спине?» — П., ни на мгновенье не смущаясь, ответил, что ничего не знает, а это жена что-то ему приклеила. Стоит ли удивляться, что такой находчивый товарищ в итоге практически не пострадал и вообще позже достаточно долго среди влиятельных людей покрутился.
Одно сравнение. В советское время руководители, в том числе и брянские, если и горели, то на аморалке. Рассказывал старый журналист Василий Сафронов, как в середине 50-х был свидетелем публичного падения ректора БИТМа, закрутившего страстный роман с секретаршей. Василия Дорофеевича поразил сам характер публичной партийной порки. Идет большое собрание, ректор сидит в президиуме. На трибуну выходит один старый большевик, начинает с чувством читать впечатляющий по деталям донос. Ректор весь в краске, но не возражает, да и кто ему позволит возражать. Наконец встает и из президиума самолично пересаживается в зал. В общем, нет больше руководителя, а есть обычный проштрафившийся советский гражданин.
Так вот, в новое время, так сказать, аморалка практически исчезла как предосудительный факт. Никого больше не волновало, кто с кем живет и как. По иной шкале стали оценивать грехи и вины. Взять время октябрьского путча 1993 года, когда многим чиновникам стало по-взрослому страшно за свою судьбу и карьеру. Мне рассказывали, какую непозволительную ошибку допустил начальник одного из отделов областной прокуратуры, в кабинете которого был в свое время повешен портрет тогдашнего президента Ельцина. И ведь не сам прокурорский чиновник, а завхоз прицепил на гвоздик указанный портрет. Но в несколько дней, когда все было весьма шатко, само наличие портрета в кабинете выглядело как политическая позиция. Меж тем никакой позиции у чиновника не имелось, главным желанием его было спокойно дослужиться до пенсии.
В страхе он снял опасный портрет и засунул его за шкаф, от греха подальше. Так вот имелись ли в то время в облпрокуратуре люди «с позицией» — это вопрос интересный, но что народ там глазастый и приметливый — это факт! Бедолаге позже, когда все утихло, спрятанный портрет нашего дорогого первого президента припомнили. В итоге биография его претерпела изменения.
Кстати, именно с портретом президента связана еще одна история, когда Ельцин побывал в Брянске. Для тех, кто не знает протокол, сообщаю, что по чиновному этикету в кабинете руководителя должен висеть портрет первого лица государства. Позже этот обычай поломал губернатор Юрий Лодкин, который повесил на главном месте красивый пейзаж. Это было сочтено в определенных кругах вольтерьянством, но Лодкин вообще держал себя в вертикали власти как оппозиционер. И до поры до времени ему это прощалось.
От Бориса Николаевича порой и вовсе было непонятно чего ждать. Тем не менее когда в Брянске, в кабинете тогдашнего главы областной администрации Владимира Барабанова он узрел большой, свежеизготовленный собственный портрет, то сурово вопросил:
— Что это? Новый культ личности создаете? Снять немедленно! Ты сам и сними!
И указал на Барабанова. А надо сказать, что когда хотел, первый президент мог напугать кого угодно, ибо нрав имел грозный. Так что пришлось Барабанову самому лезть на стулья и снимать злосчастный портрет.
Сегодня жизнь чиновника по-прежнему — страшное минное поле. Не то сказал, не с тем встретился, и вот уж нет тебя в руководстве. И вновь сомкнулись ряды из своих. Но как поскучнели нынешние времена! А ведь еще не так давно один из глав города, ныне выбывший за пределы области, был и вовсе практически артист, имел необычную склонность к переодеваниям. Мне рассказывали, как его ждали в одной строительной организации, задерживали празднество, ну и говорили разное меж собой, неформальное, типа и где наш Сидор Сидорович? Меж тем, Сидор Сидорович приклеил усы, сделал в театре грим и давно уж бродил меж соратниками. Слушал, кто что говорит. Такой метод хождения в народ осваивал.
Это он однажды в заимствованном в театре, расшитом золотом мундире Городничего выступил по некоему торжественному поводу в филармонии. И, между прочим, сорвал аплодисмент, — интересно ведь и посмотреть, и услышать, что ни говори!
И страсти, даже на партийной почве, у нас больше не бушуют. Все больше склоки полутайные, подковерная борьба, часто без правил. Не то, что прежде. В 1996 году, к примеру, «БВ» рассказало, как схватились в партийном бою тогдашний лидер брянских коммунистов Олег Шенкарев, товарищ скромной комплекции и коммунист из народа Василий Шандыбин, мужчина внушительных размеров. Было логично, что в итоге в травмопункт отправился засвидетельстовать полученные поврежденья именно коммунист-интеллигент, некогда в обкоме КПСС он скромно трудился лектором. Зато природный богатырь Василий Иванович комментировал полученную победу в духе былин про Илью Муромца и Добрыню Никитича. К слову, в период своей необыкновенной славы Василий Иванович не однажды в телевизоре обещал схватиться с другим кумиром Владимиром Вольфовичем и крепко намять тому бока на партийной почве. Он бы мог, честное слово! Но не случилось как-то.