Публикуемый материал был напечатан в газете «Санкт-Петербургские ведомости» еще в 1844 году и представляет не­сомненный интерес в качестве свидетельства столь давнего внимания к древнему памятнику, расположенному на террито­рии современной Брянской области. Иллюстрации, приведенные здесь, были подготовлены для издания А.А. Мартынова (1820-1895 гг.) архитектора, историка архитектуры, археолога. Книга содержала описания российских археологических древностей.

Село Вщиж называлось прежде Вжище, Щиж и было пребы­ванием удельных князей Вщижских. Имя его встречается в пер­вый раз в 1142 г., когда князь Изяслав отдает его Давыдовичам, князьям Черниговским, а Ольговичи (Святослав и Игорь) него­дуют за то, что этот богатый город достался не им; а в 1156 г. он в станах своих скрыл племянника Изяслава Владимира, бежавше­го из Березова.

По словам Нестора, Святослав Владимирович Черниговский был в 1159 г. осажден во Вщиже; и только помощь, присланная ему от дяди его Изяслава и от тестя Андрея, принудила снять осаду, а в 1160 г. тот же князь, там же был осажден князьями Да­видовичами. Осада тщетно продолжалась пять недель, потому что по толстоте стен они ничего не могли сделать и ушли домой.

Между 1164-1167 гг. Святослав Владимирович умер, а князь Ки­евский Святослав Всеволодович отдал Вщиж сыну своему Олегу, что и произвело междоусобные войны.

Вот все, что наши летописи говорят о Вщиже. Кто владел им потом - неизвестно; во время же нашествия Батыя он претерпел равную, если не ужаснейшую, участь многих городов Русских; самое имя его изгладилось, и только народное предание гласит, что Вщижем владели князья под зависимостью Москвы. Но все это темно до 1680 г., до того именно времени, когда царями Ио­анном и Петром Вщиж был пожалован, за особые услуги, Ивану Яковлевичу Зиновьеву. Подлинная жалованная грамота и теперь еще хранится у владетелей этого села.

Что Вщиж был некогда богат и обширен - это доказывается самым положением двух курганов: «Заветного» и «Благовещен­ского», - лежащих внутри вала, в расстоянии один от другого на три версты¹; то же подтверждают остатки каменной стены, мно­жество мраморных плитрк, находимых в грудах отрываемого кирпича; посуда, домашняя утварь, иконы, кресты и проч. (Не­давно найден большой кованый сундук с истлевшим платьем). Все это сильно убеждает в богатстве и обширности прежнего го­рода. В самом селе еще разбросано много других курганов, но мы займемся замечательнейшими из них:

1. Курган «Заветный» находится в середине села на крутом бе­регу р. Десны, возвышаясь над поверхностью земли сажени на три; народное суеверие соединило с ним что-то таинственное, а преда­ния, хотя малоправдоподобные, говорят о его древности. Около кургана идет вал, перекопанный во многих местах; этому валу жи­тели приписывают целебные действия, и во время скотского паде­жа делают новый прокоп, через который перегоняют скот, со сле­пой уверенностью, что так должен прекратиться падеж.

До 1840 г. курган был весь покрыт густой травой; на верши­не его стояла часовня, обнесенная деревянным забором, впоследствии разрушенная и временем и раскапыванием кургана: осталась одна только ветхая калитка с деревянным крестом. Са­ма часовня построена была лет сорок назад по следующему слу­чаю: предание гласило, что если кто возьмет с этого кургана хоть один кирпич, тому не миновать пожара. Какой-то поселя­нин-смельчак, вопреки общему убеждению, брал для своих по­строек оттуда кирпич, и в тот же год сгорел, ослеп и, умирая, завещал сыну своему построить на этом кургане часовню (строитель жив еще и теперь).

Года два назад любопытные владельцы села решились разрыть курган, и труды их увенчались немаловажным успехом: открыта часть здания, разные металлические вещи, посуда, кости челове­ческие, гусиные, куриные и др.

А). Открытая часть здания обращена на восток, состоит из трех полукруглых отделений и по расположению своему принад­лежит алтарю. Главное отделение 5 аршин и составляет самый алтарь, что доказывается круглым камнем, лежащим на середине, где, вероятно, был престол, выступом в передней стене и гнезда­ми в четвероугольных колоннах для балки, которая вместе с тем выступом служила основанием помоста; остальной пол кирпич­ный, кладенный тычком¹.

Другие два придела (ширина каждого 1³/₄ аршина) расположе­ны симметрически относительно среднего алтаря и, конечно, со­ставляли его принадлежность; против простенков, отделяющих их от главного алтаря, находятся две четырехугольные колонны, а против них, в глубине церкви, две круглые колонны; на все эти четыре колонны, как можно предполагать, опирались церковные своды; между колоннами были двери южные и северные - так ограничивается открытая часть здания. Стены оштукатурены и раскрашены изображениями человеческих фигур в массивном виде, птиц и зверей - все это, как и само здание, по архитектуре своей соединяет изящное византийское зодчество с младенчест-

венным незнанием и носит на себе следы язычества, еще не из­глаженного христианском.

В). Два литых медных, грубо отделанных украшения с фигу­рами птиц и цветов самым видом своим доказывают свою древ­ность. На задней стороне одного из них есть надпись, смысл ко­торой разобрать трудно или только возможно гадательно; однако начало с «Господи, помози...» говорит, что здесь была церковь Православная.

С). Подсвечник желтой меди, резной, по характеру резьбы принадлежит Византии.

D). Подсвечник красной меди с мозаиковыми украшениями, местами раскрашенный красной краской, весьма хорошо сохра­нившейся, тоже принадлежит Востоку.Е). Подобие паникадила, из желтой меди, резное и грубо отде­ланное, прорези на нем совершенно лишены правильности, его нельзя назвать утвердительно паникадилом, как по самому раз­меру, так и потому, что на нем нет места для свечей — правильнее назовем лампадой или кадильницей

F). Еще несколько подсвечников, дурно отделанных: кресты, медные гвозди и пр.

Внимательно рассматривая самое здание и найденные в нем вещи, можно безошибочно все отнести ко временам XI в.; но причины разрушения положительно определить нельзя. В этом отношении достойно внимания одно из народных преданий, ко­торое говорит так: «Под Светлый праздник, во время утрени, церковь вместе с причетом и народом провалилась». Суеверным и поныне слышатся колокольный гул и служебное пение, что объяснить можно причинами естественными: звуки богослуже­ния и колокольного звона в нынешней церкви, лежащей также на крутом берегу Десны в расстоянии от кургана 300 сажен, ниспа­дая на поверхность воды или льда, по физическим законам могут отражаться на кургане. Действие разрушения отнести должно или к пожару, или к набегу татар: в первом утверждают обожженные кирпичи, металлические сплавки и множество угля, а также и то, что не найдено ни одного куска дерева, хотя бы истлевшего; во втором убеждает следующее: стены целы только по окна и со всех сторон одинаковы¹, чего не могло случиться при падении от ветхости, или от пожара, а только от правильных действий тара­нов - тем более, что обломки лежат внутри здания. Нет сомнения, что жители, осажденные неприятелем, укрылись и заперлись в церкви, а озлобленные татары обложили церковь огнем и разру­шили таранами стены, под которыми погибли верные сыны оте­чества; то же подтверждается множеством человеческих скеле­тов, найденных у самых дверей, с простертыми вперед руками, как бы желавших вырваться, а равно и разбитой посудой, остат­ками костей животных, употребленных в пищу; из чего заклю­чить должно, что церковь служила защитой продолжительной.

Впрочем, все это только предположения, заставляющие сожа­леть о том, что до сих пор оставался и остается без должного внимания такой важный предмет для русской истории и археоло­гии. Кроме сказанных преданий о курганах, сохранились в народе еще другие не менее любопытные.

Одно из них говорит, что от этого кургана был подземный ход, который вел к какой-то горе, называвшейся Москвой, и что кня­зья Вщижские, в то время как князья Московские вызывали их для исполнения обязанностей, уклонялись, по лености своей, от трудов, уходили через то подземелье на гору Москву, приказывая говорить посланным, что они уже в Москве.

Второе предание относится к другому подземному ходу, кото­рый вел к селению Дядьковичам и к подошве какой-то горы. О нем сохранилась следующая народная сказка: «...и на той горе стояла липа чудная, и у липы той был большой подвал с сокровищами несметными; дремучий лес покрывал все кругом и гора та была недоступная. Но лет сто назад, или больше, какой-то колдун прозрел великую тайну и замыслил овладеть тем сокро­вищем. Вот в одну страшную ночь пошел колдун на свой страш­ный промысел: нечистый дух был помощником ему. Видит кол­дун пещеру и входит в нее, и - что же? - цепенеет от страха: ему предстало чудовище страшное, в железо закованное и цепями к стене прикованное! Затрепетал наш колдун всем телом, и ни сло­ва сказать он не может: знать оставили его и нечистые духи... Чудовище грозно потом возопило: "Видишь - здесь есть и сереб­ро, и золото, и камни самоцветные, и хартии пергаментные, и пе­чать Царя Соломона; но знай, - продолжало оно, осклабляясь, -что до поры да до времени никто не коснется сокровищ моих... Ступай и не смей ты впредь беспокоить меня".

Побрел наш колдун в обратный путь и, воротясь домой, рас­сказал своему соседу-помещику про всё, что слышал и видел в прошедшую ночь. Позавидовал тот такому богатству и стал с колдуном совет держать, как бы богатство то к рукам прибрать. И вот, за три дня до Купалы* пустились они в опасный путь; три дня и три ночи блуждали они понапрасну; на четвертые сутки зави­дел колдун знакомое место и с заклятиями вошел он с товарищем в пещеру заветную. Тут чудовище страшно стонать начало... Колдун наш пуще прежнего струсил, а помещик забыл и себя, и волосы дыбом стоят у него. Заговорило чудовище голосом мо­гильным, выпучась злобно на колдуна помертвевшего: "Много учился ты, да знаешь-то мало; слышал ты от меня уж однажды, что до известной поры никто не коснется сокровищ моих, и эта пора тогда лишь настанет, когда церковь откроют в кургане За­ветном, да найдут там двери железные, а через эти-то двери и ход в подземелье мое; и тогда мне будет свобода, а людям эти сокро­вища; но знай ты еще и то, что кто начнет рыть, до конца всей работы тому не дожить¹. А ты, дерзновенный, смеешь меня искушать и испытывать? Так будь же свидетелем мук моих веч­ных!"

И с этим словом чудовище адски дохнуло на колдуна-несчастливца, и превратился колдун в каменный столб; а поме­щик понесся стрелой восвояси, не смея и вспомнить о кладе, что так возмутил в нем корыстные грешные мысли. И с той поры нет более слуха ни о колдуне несчастном, ни о подвале Заветном,

2. Курганы Кольницкие числом 15, лежат около рощи того же имени.
3. Благовещенские.
4. Курган молодых, в вершине которого стоят два гранитных креста, грубой отделки; от них к селу стоит еще крест и в самом огороде священника еще один. Об этом кургане нелепое преда­ние рассказывает, что будто в эти кресты злобные колдуны пре­вратили людей, и стоящие на кургане два креста суть муж и жена, а остальные два - дружка и сваха. Поселяне имеют обыкновение обвешивать эти кресты лоскутами и лентами.

(Прляновский. Село Вщиж // Санкт-Петербургские ведо­мости. 1844. № 93. 27 апреля. 1844. № 94. 28 апреля).