Брянщина. Война двенадцатого года. 

Про войну 1812 года личных брянских свидетельств почти нет, хотя рядом с краем бушевал великий пожар. Что Наполеон искал здесь, в холодной, пустынной России, он и сам потом не смог объяснить даже своим маршалам.

Не дошел француз.

Наполеон шел на Москву через Смо­ленск. Брянск остался в стороне. Одна­ко, помня, что каждые третья пушка и мушкет на вооружении русской армии были изготовлены именно здесь, на Арсенале, французы планировали его взять малыми силами.

Французы дошли до Рославля, и впереди них бежали страхи и слухи. В Брянске стали готовиться к эвакуации. Священники устроили крестный ход во спасение со Свенской иконой Бо­гоматери. На Арсенале подсчитывали, сколько надо лошадей для эвакуации завода, и выходило не меньше трех тысяч.­

Калужское опол­чение, усиленное Тульским егерским полком под командой генерала Яшвиля — всего пять тысяч штыков. Генерал со своим отрядом успел перекрыть доро­ги. В сентябре 1812 года под Липками, это в полустах километрах от Брянска, а затем у деревень Семеново и Ступино в двухдневном бою передовые отряды французов были разбиты и рассеяны частями русской армии.

Краевед Юрий Слюнченко утвержда­ет, что для участия в боевых действиях также было сформировано Брянско- черниговское кавалерийское ополче­ние. Было призвано около 30 тысяч человек. В боях с французами прини­мали участие и три брянских полка: Стародубский кирасирский, Севский и Брянский пехотные.

Напомним, что в канун войны отлив­кой артиллерийских орудий в России занимались только два арсенала — в Петербурге и Брянске. Всего за шесть лет они изготовили около 1400 поле­вых и осадных орудий. По оценке брян­ского историка Геннадия Полякова, каждая третья пушка, находившаяся на вооружении русской армии, была про­изведена в Брянске. Орудия отливали здесь и во время войны.

Десять тысяч рублей для нужд ар­мии собрали купцы Брянска. И все же война край почти не задела. Брянские селенья, города, дворянские усадьбы уцелели, не повторили судьбы смолен­ских и калужских, приняв у себя тыся­чи беженцев.

 

В СЕНТЯБРЕ 1812 ЕОДА ПОД ЛИПКАМИ, —ЭТО В ПОЛУСТА КИЛОМЕТРАХ ОТ БРЯНСКА,— А ЗАТЕМ У ДЕРЕВЕНЬ СЕМЕНОВО И СТУПИНО В ДВУХДНЕВНОМ БОЮ ОТРЯДОМ ГЕНЕРАЛА ЯШВИЛЯ ПЕРЕДОВЫЕ ОТРЯДЫ ФРАНЦУЗОВ БЫЛИ РАЗБИТЫ И РАССЕЯНЫ.

Эпизод о фран­цузских пленных. В октябре 1812 года их привезли в Севск и разместили на квартирах. Пленные французы боль­ше не выказывали никакого желания воевать. В Севске пленных не обижали и относились к ним снисходительно, как обычно бывает у рус­ских. Наступила зима 1913 года со страш­ными морозами. Зда­ния семинарии нахо­дились в двух верстах от города, но каждый день в мороз, в метель сюда бегали фран­цузские офицеры в своих легких летних плащах без рукавов и в худых сапогах. И все лишь только для того, чтобы по­говорить на родном языке о милой Фран­ции с преподавателем бурсы, тот единствен­ный в Севске пони­мал по-французски. Возвращаясь, как запомнил юный семинарист, фран­цузы повторяли только одно рус­ское слово, которое они выучили: «Зимно! Зимно!»

Многим война 1812 года представ­ляется событием героическим и ро­мантическим. Кавалеристы в роскош­ных мундирах, скорее подходящих для дворянских балов, чем для битв, ментики, опушки, позументы. А еще — пушки в дымах, красивые генералы с планами сражений на полковых бара­банах. Но кто знает, что на поле боя в то время погибал лишь один солдат из каждых трех. Большинство умирало от голода, холода, болезней. И побе­дители — русские мерли при этом не меньше отступающих французов.

Медицинской помощи раненым практически не оказывалось. Спасе­ние раненых офицеров было обязан­ностью крепостных, которые служили рядом с помещиками-офицерами. Спа­сение от ран рядовых оставлялось на провидение Божье. Война была страш­ной и ужасной по потерям. Участники Отечественной все это знали и видели собственными глазами, тем беспри­мернее слава наших предков, которые вели личную войну за Отечество.

Как? А никак!

Скоро в России будут отмечать 200- летие Отечественной войны. Но чем за­помнят это событие на Брянщине, пока непонятно. Можно было бы, наконец, по­весить памятную до­ску на «Арсенале» или поставить памятный знак на Смоленской дороге под Липками, разработать тематиче­скую экскурсию, ули­цу назвать в честь из знаменитых брянцев — участников вели­кой войны. (К слову, в Смоленске таковых улиц — девять!)

В любом случае власть, в лице об­ластного управления культуры пока никак не заявила о своих инициативах по празднованию 200-летия войны 1812 года. И даже если где-то и сочинены некие планы, то пока о них широко не заявлено. И это на фоне бесконечных ритуальных заклинаний о необходимости крепить патриотизм, воспитывать подрастаю­щее поколение на важных историче­ских примерах и прочая, и прочая.

 

 

О важном стратегическом значении Брянского Арсенала в Отечественной войне 1812 года свидетельствует цитата из рапорта русского полководца М.И. Кутузова императору Александру I о причинах оставления Москвы: «Осмеливаюсь всеподданнейше донести Вам, Всемилостивейший Государь, что вступление неприятеля в Москву не есть ещё покорение России. Напротив того, с войсками, которых успел я спасти, делаю я движение на Тульской дороге. Сие приведёт меня в состояние защищать город Тулу, где хранится важнейший оружейный завод, и Брянск, в котором столь же важный литейный двор, и прикрывает мне все ресурсы, в обильнейших наших губерниях заготовленные».

Ствол 6-фунтового полевого орудия, произведенного перед Отечественной войной 1812 года, хранится в Брянском государственном краеведческом музее.

Напротив того, с войсками, которых успел я спасти, делаю я движение на Тульской дороге. Сие приведёт меня в состояние защищать город Тулу, где хранится важнейший оружейный завод, и Брянск, в котором столь же важный литейный двор, и прикрывает мне все ресурсы, в обильнейших наших губерниях заготовленные».

Ствол 6-фунтового полевого орудия, произведенного перед Отечественной войной 1812 года, хранится в Брянском государственном краеведческом музее.