ПЫРХ ИВАН ИВАНОВИЧ БРЯНСК
Иван Иванович Пырх родился 27 августа 1933 года в селе Леваши Речицкого района Гомельской области в крестьянской семье. В 1952 году окончил среднюю школу в сем Засш того же района и поступил в Ленинградское дважды Краснознамённое военное училище им. С. М. Кирова. Поем двух лет учёбы в звании лейтенанта с красным дипломом, как огшшчник боевой и политической подготовки, был направлен служить командиром взвода, в воинскую часть в Архангельске.
С юных лет писал заметки в районные и областные газеты. Был собственным корреспондентом газеты «Советская Россия» по Архангельской области и Коми АССР, а потом в Брянской, Орловской и Смоленской областях. В 1991 году участвовал в создании «Российской газеты», где проработал до пенсии, и потом ещё три года был собкором «Труда».
Писал рассказы, которые печатались в журналах «Север», «Крокодил», «Юность», «Наш современник». Некоторые из них, написанные в разные годы, предлагаются читателям журнала «Новый литератор».
ИРОКЕЗ (отрывок)
Перед моей старой избой, где начиналась судьба многих поколений потомственных крестьян, за долгие годы разросся огромный куст сирени. К нему-то крошками со своего стола я и привадил ирокеза с его гаремом.
Однажды ранним летним утром, услышав доносившееся со двора звонкое, призывное «ко-ко-ко», выглянул в окно. Под ветками цветущей сирени, куда давеча высыпал хлебные крошки и остатки пшенной каши, увидел петуха экзотической раскраски. От рассеянных по всему его оперению живописных пятен — от ярко-белых до кумачовых и глянце- во-синих — рябило в глазах. Его мощный торс с тёмно-красным задорным хвостом венчала красивая, гордо посаженная голова с крупными бусинами чёрных глаз. На ней алел гребень, и не обвислый, дряблый, бесформенный, как у большинства его собратьев, а прямостоячий, резко очерчённый, брызжущий цветной раскраской. Ну вылитый Ирокез!
На его призыв тотчас сбежались разномастные курочки и стали быстро подбирать найденный им корм. А сам он, выпятив грудь, манерно прохаживался, сноровисто разгребая крепкими лапами землю под кустом. По всему было видно, что Ирокез похвалялся: вот, мол, какой я находчивый и предприимчивый. Словом, выпендривался, если перевести на грубоватый человеческий язык. Затем до хруста вытянул упругое левое крыло, поскрёб по нему лапой, сосредоточился, напрягся и затянул протяжное, баритональное «ку-ка-ре-ку» с «до», «си», «ля» второй октавы. Здорово у него получилось — песня без срывов, без фальши, не то что у других. Иной из его коллег, затягивая своё «ку-ка- ре-ку», то поперхнётся, то внезапно прервёт мелодию, то пропоёт что-то несуразное, вроде «ку-ку-гу...»
С того утра так и повелось. Вечером я высыпаю под куст хлебные крошки, остатки каши, макарон, либо другой какой-нибудь снеди, а Ирокез утром приводит свой гарем на кормёжку. У него в подчинении (в собственности или владений?) двенадцать курочек. У остальных петухов большого птичьего стада моих соседей их по десять — одиннадцать. Хозяйка, Алла Михайловна, объяснила, что такое количество несушек — оптимальная нагрузка для кочета. Ну, а Ирокез — особая индивидуальность, потому как он самый сильный среди всех восьми петухов...
