КУЛИКОВ ЛЕОНИД НИКИФОРОВИЧ Брянск
С Леонидом Никифоровичем Куликовым, полковником в отставке, я беседую по душам у него дома в день 70-летия со дня его рождения.
Мой собеседник перед войной окончил восемь классов средней школы. В первые дни оккупации фашистами местности Леонид с двоюродными братьями Виктором и Алексеем собирали на поле боя оружие, боеприпасы, гранаты для партизан. Они изучали устройство оружия разных систем, учились из него стрелять, бросать гранаты под руководством партизана второй Клетнянской партизанской бригады Николая Ивановича Сергиенко, попавшего в окружение и оставшегося воевать в тылу немцев.
- Когда партизаны уходили минировать железную дорогу, - волнуясь, вспоминает Леонид Никифорович, - они брали нас с собой, выставляли в засады, дозоры для прикрытия минеров. Мы, юноши, тогда впервые увидели железную дорогу, паровоз, который летел вместе с вагонами под откос вверх тормашками от взрывной волны мины. Мы восторгались результатами работы минеров, этим необычным ночным зрелищем. До
этого страшно было лежать в лесу, нам казалось, что под каждым кустом сидит немец.
Наш поселок полностью был партизанским, - продолжает разговор Леонид Куликов, - немцев и их слуг, полицаев, в нем не было. Староста дед Фома больше поддерживал связь с народными мстителями, партизанами, нежели с немцами, которые временами появлялись. Для партизан он готовил лошадей, продовольствие, одежду...
Когда наши войска освободили Могилевщину от оккупантов, осенью сорок третьего года, меня военкомат призвал в армию, - говорит юбиляр. - В запасном полку нас, новобранцев, полтора месяца учили воевать, затем еще месяцев пять держали в роте резерва 11-й армии Черняховского 3-го Белорусского фронта. Мне, как рядовому стрелку, дали винтовку, но в боевых действиях еще не участвовал. Нас, молодежь 1926 года рождения, держали во втором эшелоне, жалели бросать в бой. Мы учились ходить в атаку, окапываться, метко стрелять, бросать по танкам гранаты и горючую смесь в бутылках. В расположении роты тщательно учили чистить оружие, на кухне чистили белорусскую бульбу. Я считаю, что нас берегли для более решающих боев.
... Я участвовал в боях за освобождение Минска, в Восточной Пруссии. В конце сорок четвертого меня перевели из стрелковой роты в управление минометной. Главная задача нашего управления заключалась в том, чтобы постоянно поддерживать связь командира роты СИ. Якути-на, располагавшегося всегда впереди огневых позиций роты на наблюдательном пункте, с подразделениями. У нас были телефоны ТАИ-43 и катушки с проводами. Если прерывалась связь, кто-то из нас бежал по линии под огнем противника, налаживал ее.
Помню под Истенбургом (теперь это город Черняховск в Калининградской области) произошел случай, а таких или подобных за войну было десятки. Наступило временное затишье в боевой обстановке. Командир роты переместился вперед и занял наблюдательный пункт в каком-то кирпичном сарае без крыши. Он чем-то был занят, а я из любопытства наблюдаю в буссоль за позицией немцев... Вдруг вижу, немецкий "тигр" откуда-то выполз с десантом на борту и катит прямо на нас. Подумал: "Сейчас протаранит и нас раздавит". Кричу во весь голос: "Прыгайте в подвал... танк!". Все трое, капитан Якутии, ефрейтор Алешин и я, вскочили в подвал, но крышку не закрыли, направили оружие. Ждем, что будет. Слышим, десант перед сараем спешился, танк выстрелил из оружия дважды в стену сарая. Часть кирпичей посыпалась на нас. Немцы загалдели в сарае, вижу, на полу подвала зашипела противопехотная граната. Мелькнула мысль: "Сейчас взорвется... нам хана!". Капитан хватает гранату и выбрасывает ее наверх... Взрыв!..
Через минуты две наступила тишина, мы выбрались из убежища. Видим, танк пополз дальше, на наши минометные позиции, за ним спе-
шит десант. Связь с ротой нарушена. Капитан приказывает мне: "Иди на огневую, налаживай связь, здесь остается Алешин. Я к командиру батальона".
Выполняю приказ командира, хоть мне не хотелось идти, думаю:
"Лучше бы пошел Андрюха Алешин". Устранил неполадки со связью, в
роте узнаю: танк подбит, десант уничтожен. Я говорю: "Вы герои, хоть
всех награждай орденами"... Проходит время, я еще не успел определить
ся на кухне, поесть что-нибудь и своим прихватить, как мне говорят: "Зво
нил капитан Якутии, сказал, чтобы ты возвращался к нему - убит миной
Алешин..." -
Я долго горевал по другу, но в душе был благодарен командиру, что он в один день спас меня дважды от смерти. Вот такие бывали случайности в боевой жизни, - признается Леонид Никифорович. Если не тебя убьет, то твоего друга... А вообще-то, на фронте о смерти я не думал.
А вот еще было 21 апреля сорок пятого года в Кенигсберге, под конец войны. Мы располагались в соборе, где похоронен знаменитый немецкий философ Кант, и у входа стоял памятник нашему полководцу Суворову. Я сидел на ящике из-под патронов и беспрестанно крутил ручку телефона, - связи почему-то не было. Только наклонился я проверить клеммы, как недалеко где-то разорвался очередной осколочный снаряд, и осколок вонзился мне в левое плечо (он до сих пор хранится у меня). Если бы я не нагнулся, то осколок впился бы мне в грудь или голову. Сознания я не терял, только потерял много крови. Санитары мне сделали перевязку и направили своим ходом в медсанбат. Иду, устал после бессонных ночей и потери крови, вижу гору матрасов, выброшенных из немецкого госпиталя, думаю: "Лягу, отдохну... куда спешить? Война кончается..." Забрался я под матрасы, согрелся и уснул. Просыпаюсь от того, что нечем дышать и кто-то на мне сидит. Только подумал: "Если немец?.. Вот тебе и конец войне... придушит".
Слышу русскую речь с такой крутой нецензурной бранью в мой адрес! Так обрадовался я этой матерщине, как не радовался при встрече с родней, кричу: "Братцы, свой я... слезайте... задыхаюсь!" А это оказались наши зенитчики. Так кончилась для меня война. Лечился потом в госпитале. После излечения хотел увольняться из армии, но меня направили учиться в автошколу, заканчивал вечернюю среднюю школу, затем военное автомобильное училище, Ленинградскую академию тыла и транспорта. ..
- Служил в ракетных войсках стратегического назначения в Белоруссии, - так завершил нашу задушевную беседу Леонид Никифорович Куликов, прошедший тяжелые испытания в войне и суровую армейскую службу.
Николай ЗИБНИЦКИЙ.
