О судьбе архива археолога Константина Михайловича Поликарповича, земля Брянская

«Книга бытия моего» – так когда-то озаглавил один из
своих дневников юноша по имени Костя. Дневники эти проле-
жали много десятилетий в безвестности вместе со значительной
частью архива известного ученого, которым Костя стал спустя
десятилетия после того, как легли аккуратные строчки в его
первые записные книжки. Именно эти записные книжки, а также
многочисленные письма, рукописи, черновики, помогают теперь
раскрыть и понять яркую и многогранную личность патриарха
белорусской археологии Константина Михайловича Поликарповича.
С именем кавалера ордена «Знак Почета» К.М. Поликар-
повича связана целая эпоха в археологии Верхнего Поднепро-
вья. Именно им открыт и в значительной степени исследован
палеолит на территории Белоруссии (стоянки Бердыж и Юрови-
чи), памятники древнекаменного века в Брянской области на р.
Судость – Юдиново и Елисеевичи, ставшие эталонными. При-
знаны классикой его работы, посвященные разведкам в бассейне
реки Сож, где Константин Михайлович выявил и нанес на карту
сотни новых археологических объектов. Его исследования на-
всегда вплетены золотой нитью в ткань мировой археологии.
Немало он сделал и как организатор науки, и как учитель, вос-
питавший на смену себе целую плеяду талантливых научных
сотрудников.
Всю жизнь К.М. Поликарпович скрупулезно собирал и
хранил личный архив – черновики и окончательные, выверен-
ные тексты рукописей, картотеку, газетные вырезки, огромную
по объему переписку. Даже в годы войны личный архив был им
частично спрятан (по всей видимости, вывезен на родину в Са-
мотеевичи), а по возвращении из эвакуации возвращен в Минск.
Лишь некоторые рукописи, оставленные археологом в Институ-
те Истории АН БССР (его подготовленная к защите докторская
диссертация, ряд статей, готовившихся к изданию) безвозвратно
были утрачены в годы оккупации.
Константин Михайлович скончался 20 февраля 1963 г., не
дожив полмесяца до 74-летия. Основной труд его жизни – моно-
графия «Палеолит верхнего Поднепровья» увидел свет лишь
спустя 5 лет в сильно урезанном, ущербном виде. Но и в этом
варианте работа до сих пор остается одним из основных источ-
ников информации о древнейшем прошлом обширного региона.
Печально сложилась судьба уникального личного архива
ученого. Отдельные документы оказались в научном архиве Ин-
ститута Истории АН БССР (ныне Национальной Академии наук
Республики Беларусь), некоторые взял «в личное пользование»
и не вернул ученик К.М. Поликарповича – В.Д. Будько, ныне
уже покойный. [1] В целом же архив К.М. Поликарповича и зна-
чительная часть его богатейшей личной библиотеки (несколько
тысяч томов) в течение десятилетий считались загадочно исчез-
нувшими, утраченными для исторической науки.
В начале 1990-х гг. велась перестройка дома в с. Юдино-
во Погарского района Брянской области, в котором в 1948-1963
гг. подолгу бывал и работал К.М. Поликарпович (дом принад-
лежал семье Шевцовых – родителям его молодой жены). В её
ходе на чердаке были обнаружены несколько мешков, чемода-
нов, ящиков и связок бумаг со старыми документами и рукопи-
сями. К счастью, об этом событии стало известно заслуженному
работнику культуры, создателю и директору Юдиновского крае-
ведческого музея Леониду Ивановичу Гришину. Всё найденное
было переправлено им в музей. Так был вновь обретен архив
К.М. Поликарповича.
Оказалось, что личный архив и личная библиотека учено-
го были, без ведома других родственников, перевезены в Юди-
ново братом его вдовы – Марии Климентьевны Шевцовой. Кни-
ги библиотеки разошлись по селу, разыскать большую часть из
них теперь не представляется возможным. А многочисленные
папки и связки бумаг оказались брошенными на чердаке дома
Шевцовых, как ненужный хлам. К 1980-м гг. род Шевцовых
прервался, дом перешел к купившим его посторонним людям,
которые впоследствии и затеяли ремонт. Обретенный в его ре-
зультате архив, представлял собой в момент обнаружения в ос-
новном набор листов бумаги с рукописным и машинописным
текстом, часто мятых, отсыревших, перепутанных и разрознен-
ных, иногда рваных и заплесневелых. Среди них попадались от-
крытки, фотографии. Часть документов сохранилась заметно
лучше, будучи сложенными в подписанные картонные папки
еще при жизни Константина Михайловича.
Почти десять лет вывезенные в музей из дома Шевцовых
документы лежали в музее без движения – у поглощенного хо-
зяйственными заботами, ведением экскурсий и созданием на-
родного театра Л.И. Гришина нашлось время лишь для ознаком-
ления с некоторыми дневниками ученого. Весной 2000 г. к об-
работке архива приступил автор сообщения. [2]
В настоящее время практически полностью обработана
основная часть – выделенный нами первый фонд – т.е. собст-
венно личный архив. Второй фонд – картотека коллекции, соб-
ранной при раскопках стоянки Елисеевичи – еще ожидает своего
часа. Документы личного архива К.М. Поликарповича нами рас-
сортированы и сгруппированы по видам и времени создания, а
отчасти и отреставрированы.
В общей сложности первый фонд включает 120 архивных
дел. Все их можно разделить на несколько основных групп:
1. Личные дневники – тетради и записные книжки с от-
дельными вложенными листками, датирующиеся периодом с
1908 по 1958 гг. включительно, сгруппированные в 4-х архив-
ных папках. Интересны как юношеские дневники народного
учителя, романтика и идеалиста-толстовца, так и дневники во-
енных лет, написанные в эвакуации. Есть в дневниках, особенно
в ранних, множество зарисовок, которые Константин Михайло-
вич никогда не публиковал. Это настоящие стихотворения в
прозе, гимн природе и жажде странствий, лиричный, востор-
женный, а порой и трагичный.
2. Переписка с родными и близкими (в эту категорию
попали и некоторые друзья-краеведы) – 4 архивных дела, объе-
диняющие 459 листов. Помимо прочего они повествуют о ро-
мантической истории любви всемирно известного ученого и
простой крестьянской девушки из села Юдиново, ставшей впо-
следствии женой и помощницей Константина Михайловича.
3. Переписка с коллегами (включая письма таких светил
археологической науки ХХ века, как П.П. Ефименко, М.Я. Ру-
динский, С.Н. Замятнин, Б.С. Жуков, М.В. Воеводский, А.Н. Ро-
гачев, О.Н. Мельниковская, Ф.М. Заверняев и др., таких вы-
дающихся геологов и палеонтологов, как В.И. Громов, Г.Ф.
Мирчинк, В.Е. Гарутт, В.С. Докторовский и др.,) - 11 архивных
дел, включающих 830 листов. Обнаруженное эпистолярное на-
следие, представляющее немалый интерес, как для историков
науки, так и для современных археологов, мы предполагаем вы-
борочно опубликовать в ближайшее время. Пять писем повест-
вуют о трагической судьбе ушедшего из жизни в 14 лет талант-
ливого юного археолога Володи Кравцова из г. Чаусы. [3] Пере-
писка помогла пролить новый свет и на биографии репрессиро-
ванных археологов – расстрелянных в 1937 г. А.Н. Лявданского,
С.А. Дубинского, А.Д. Ковалени, отправленных в сталинские
лагеря в послевоенные годы Е.А. Калитиной и В.П. Левенка.
4. Некоторые сведения о репрессиях 1937 г. в белорус-
ской науке можно почерпнуть и из выделенного в отдельное де-
ло документа, озаглавленного «В Комиссию по обследованию
Института Истории АН БССР» - копию объяснений, данных
К.М. Поликарповичем по требованию работников НКВД после
расстрела его коллег. [4]
5. Документы о деятельности Сектора Археологии Ин-
ститута Истории АН БССР, возглавлявшегося в 1939-1941 и
1944-1961 гг. К.М. Поликарповичем (протоколы заседаний, от-
четы, сметы и т.д.) - всего 23 архивных дела, включающих 2242
листа. Документы из открытого в Юдиново архива позволяют
представить реальное положение дел в белорусской археологии
1950-х гг. Уникальные коллекции были свалены в гараже с ды-
рявой крышей, в секторе археологии несколько лет не могли
сделать элементарные стеллажи, не было своей фотолаборато-
рии, ставок художника и фотографа. Не лучше обстояло дело и с
полевыми исследованиями.
6. Рукописи научных монографий, статей и рецензий, на-
писанных К.М. Поликарповичем. Наиболее обширная часть ар-
хива, включающая 37 дел (свыше 4500 листов). Среди рукопи-
сей многочисленные варианты глав монографии «Палеолит
верхнего Поднепровья» с авторской правкой. Обнаружены и не-
опубликованные работы белорусского археолога («Археологи-
ческие памятники Белоруссии», «Ударные орудия верхнего па-
леолита», «К вопросу о Томском мамонте», «Исторические па-
мятники Полоччины» и др.). Часть из них уже подготовлена на-
ми к посмертной публикации. Так, статья, посвященная камен-
ному инвентарю палеолитической стоянки Елисеевичи по мате-
риалам раскопок 1948 г., [5] выходит в свет в археологическом
сборнике Музея Антропологии и Этнографии им. Петра Велико-
го РАН (Кунсткамера).
7. Полевые дневники, отчеты о полевых исследованиях,
полевые коллекционные описи (12 архивных дел, более 1000
листов). В их числе полевые дневники К.М. Поликарповича за
1927, 1928, 1923, 1930, 1931, 1934, 1947, 1953 и некоторые дру-
гие годы, освещающие разведки по рекам Сож, Судость, Десна,
Припять, раскопки палеолита и неолита в Юровичах, Бердыже,
Кривине, Гамково, Подлужье, Елисеевичах, Новых Бобовичах,
Юдиново. Особую ценность представляет обнаруженная в архи-
ве схема раскопа 1935 года на стоянке Елисеевичи. Планы рас-
копа безвозвратно утрачены и схема – единственный документ,
позволяющий достоверно восстановить расположение находок и
объектов на этом участке уникального памятника.
8. Личные документы К.М. Поликарповича (удостовере-
ния, читательские билеты, сберегательные книжки, расписки,
командировочные удостоверения, квитанции, справки, Откры-
тые листы на право производства археологических изысканий и
т.п.; сюда же входит сохранившийся экземпляр личного дела
К.М. Поликарповича, подготовленный для оформления соиска-
тельства ученой степени доктора исторических наук) – 8 архив-
ных дел, 574 листа. Тщательный подбор документов свидетель-
ствует о педантизме ученого, проявлявшемся во всем, включая
переписку: на каждом письме чернилами либо карандашом не-
пременно проставлялась дата, а порой и обстоятельства получе-
ния послания. Создается почти мистическое ощущение, что ис-
торик с юных лет знал, что оставляет документы для истории!
Впрочем, может быть, так и было?
9. Рисунки К.М. Поликарповича (100 листов, собранных в
архивном деле №111) тушью и карандашом – пейзажи, натюр-
морты, портреты и автопортреты, этнографические этюды и т.д.
(большая часть сделана в юношеские годы), свидетельствуют о
немалом художественном таланте, прекрасном знании анатомии
и невероятной аккуратности.
10. Вырезки из газет и журналов, выписки из книг (часть
– на карточках) занимают 8 архивных дел (более 1300 листов).
Константин Михайлович выписывал множество газет и журна-
лов, в особенности в последние десятилетия жизни. Сохранив-
шиеся вырезки, сделанные рукой Поликарповича, дают и пред-
ставление об интересах ученого, сходных и в двадцатых, и в
тридцатых годах, и к концу жизни. Это кино и опера, живопись
и литература, интересные находки, астрономия, природа, крае-
ведение, достижения науки и техники. Почему-то вырезались и
фельетоны – ныне почти забытый жанр. Чтение было одной из
страстей Константина Михайловича. Иногда создается ощуще-
ние, что этот человек дня не мог прожить без книги или, хотя
бы, газеты. К.М. Поликарпович вел дневники «Прочитанное» из
года в год, из месяца в месяц, четко, с 1908 г. до последних дней
жизни. Даже в годы Великой Отечественной войны, порой на
клочках газет, записывались прочитанные книги, имена авторов,
полюбившиеся цитаты. Наверное, благодаря чтению рано сфор-
мировался и прекрасный литературный слог исследователя, об-
ращающий на себя внимание даже в его сугубо научных произведениях.
11. Отдельные оттиски некоторых публикаций К.М. По-
ликарповича в одной архивной папке, особенно ценны давно
ставшие библиографической редкостью довоенные статьи из
сборника «Працы секцыi археалогii АН БССР».
12. Материалы по четвертичной фауне Белоруссии (карта
и картотека из 67 карточек) – сведения о находках останков ма-
монта, шерстистого носорога и других животных.
13. Три архивных дела содержат материалы (фрагменты
рукописи, карточки, зарисовки) по бронзовому веку верхнего
Поднепровья. Это части работы К.М. Поликарповича, которая
так и не увидела свет сначала в довоенные годы, а затем, в до-
полненном виде – в конце 1950-х. В настоящее время многие
выводы морально устарели, однако фактологический материал
важен и для современных специалистов в области археологии и
первобытной истории. В этой части материалы планируется
опубликовать, снабдив комментариями.
14. Оставшиеся архивные дела разнородны. Так в двух
архивных делах собраны различные фотографии, фотооткрытки
и негативы, одно объединило документы, связанные с описа-
ниями находок кладов на территории Белоруссии, еще одно со-
держит историческую карту Пинщины в XVI столетии, имеется
и архивное дело с гербарием, к сожалению, без указаний на ме-
сто его сбора. В одной из папок архива – несколько документов
XVIII в., связанных с историей малой родины К.М. Поликарпо-
вича, а точнее – Самотеевского церковного прихода. Вероятно,
они остались в наследство от деда и отца – приходских священ-
нослужителей. Кроме того, в двух папках находятся рукописи
И.М. Хозерова и В.И. Голубовича, работавших в конце 1940-х
гг. в штате Сектора Археологии Института Истории АН БССР.
Скажем несколько слов и о втором фонде. Он включает в
себя несколько тысяч карточек, пока еще в значительной степе-
ни разрозненных, с описанием (а иногда и рисунками) различ-
ных находок, сделанных при раскопках палеолитической стоян-
ки Елисеевичи (ныне Жирятинский район Брянской области).
Эта часть архива в настоящее время находится в обработке, по-
мощь в этом процессе нам оказывает научный сотрудник отдела
археологии Музея Антропологии и Этнографии им. Петра Вели-
кого (Кунсткамеры) Г.А. Хлопачёв. Именно в фондах Кунстка-
меры хранится большая часть предметов, описанных в картотеке.
В заключение вернемся к личности хозяина архива. За
время, прошедшее после того, как археолог завершил жизнен-
ный путь, его жизнеописания историографы касались нечасто.
Некролог в «Советской археологии» [6], да краткая и неточная
биография в одну страницу со списком трудов (тоже неполным)
в конце посмертно вышедшей в свет его монографии [7] и еще
более краткие очерки об ученом в монографии «Курский край.
Эпоха раннего металла» [8] да в биографическом словаре «Ис-
торики Курского края» [9] – вот, пожалуй, и все, что было о нем
написано и издано. Еще назовем курсовую работу студента ис-
торического факультета Белорусского государственного универ-
ситета В.Н. Казакова, написанную в конце 1960-х гг. под руко-
водством Э.М. Загорульского – одного из учеников Поликарпо-
вича. Посвящена была памяти Поликарповича историографиче-
ская статья другого его ученика – Л.В. Алексеева. [10] Теперь
материалы, открывшиеся в обретенном архиве, позволяют со-
ставить целостное представление об этой уникальной личности.
В его личном листке по учету кадров от 15 мая 1952 г.
показано потрясающее знание языков: «Хорошо: английский,
французский, немецкий, польский, латинский, русский, украин-
ский, белорусский, древнерусский, церковнославянский. Слабо:
чешский, болгарский, древнегреческий, итальянский, древнеев-
рейский, испанский, казахский, узбекский, литовский, латыш-
ский, финский, эстонский» - итого 22! [11] Такое знание языков
позволяло не только знакомиться со всеми доступными изда-
ниями по интересующим темам, часто их рецензируя, но и пре-
красно переводить некоторые статьи на русский язык. Приме-
ром могут служить переводы с литовского статьи доктора И.
Пузинаса «Послеледниковая культура обитателей Литвы», с
польского заметки палеонтолога Т. Яниковского «Дикая лошадь
на Польше» [12] и т.д. Поражает картотека прочитанных книг и
статей – это перечень тысяч томов и выписок из них на многих
из перечисленных выше языков.
Поликарпович обладал поистине энциклопедическими
знаниями и столь же широкой сферой интересов, далеко выхо-
дившей за пределы основной его профессии – археологии и ис-
тории. Так, Константин Михайлович был сведущ в области ис-
кусствоведения, в особенности – живописи и архитектуры. Ра-
ботая с археологическими коллекциями в музеях, он неизменно
интересовался живописью, скульптурой. Вот очередное его сви-
дание с Эрмитажем, оставившее след в дневнике 29 декабря
1937 г.: «В Эрмитаже. Коллекции по археологии. Бронза. Успел
перед самым закрытием посмотреть всего Лоррена. Со сладкой
тоской вспомнил, смотря на его картины, про те странствия, ко-
торые мнились, переживались в оные дни перед ними. Рем-
брандта (блудный сын) не успел уже посмотреть: было поздно.
Закрывали. Остались не виденными и Бартоломе и Роден». [13]
Не только археологом, полиглотом и искусствоведом был
Константин Михайлович. Еще одной стезей оказалось естество-
знание: он помнил сотни русских, латинских и народных назва-
ний трав, вел фенологические наблюдения даже в голодные го-
ды Гражданской войны, когда батрачил на паровой мельнице в
местечке Зельцы близ Днестровского лимана. [14] Писал он фи-
зико-географические очерки и научно-популярные статьи – и не
только о природе и полезных ископаемых Белоруссии, но и, к
примеру, о покорении Эвереста. [15] Мало кто даже в Белорус-
сии знает и помнит ныне, что именно Поликарпович готовил
справку о возможности изображения зубра на капотах могучих
грузовиков Минского автомобильного завода. [16] Как близких
друзей он воспринимал деревья, печально переговаривающиеся
о чем-то своими кронами. Еще юношей он смотрел на ночное
небо, приветствуя звезды по именам, словно старых знакомых.
Еще одно увлечение – астрономию и космогонию – Константин
Поликарпович также пронес сквозь всю свою жизнь. Например,
в 1934 г. он, уже известный археолог, с увлечением изучал труд
Дж. Джонса «Общие идеи космогонии», перечитывал «Микро-
мегаса» Вольтера. В его архиве оказались школьные таблицы по
астрономии, многочисленные вырезки газетных заметок о пер-
вых шагах по освоению космоса, солнечных затмениях и паде-
ниях метеоритов.
Еще одной гранью деятельности К.М. Поликарповича
была история науки, в особенности, конечно, археологической.
Так, 18 ноября 1947 г. на юбилейной сессии Академии наук
БССР он делал доклад «Археология в БССР за 30 лет». Позже
истории археологии был посвящен целый ряд его трудов. [17]
Читать Поликарповича всегда интересно. И говорил он,
судя по воспоминаниям родных и коллег, так же как писал. Рас-
сказывал увлеченно, самозабвенно, лекции содержали массу по-
знавательного материала. Его рассказ не мог не захватывать. Его
увлеченность археологией завораживала и вела за собой сквозь
пласты времени. И это несмотря на то, что сам он говаривал, в
очередной раз расстроенный нехваткой средств, произволом чи-
новничества, бытовыми неурядицами: «Как в наше время надо
не уважать себя, чтобы заниматься археологией!» [18]
Из-за безотказности, интеллигентности и невероятной
эрудиции на плечи Поликарповича ложилось немало общест-
венных нагрузок. Например, в конце 1940-х Константин Михай-
лович входил в состав редколлегии журнала «Беларусь», а с
марта 1953 г. ему пришлось исполнять обязанности ученого
секретаря Комиссии по истории земледелия, созданной при Пре-
зидиуме АН БССР. При всех своих знаниях и талантах Констан-
тин Михайлович оставался чрезвычайно скромным, добрым, и
безмерно отзывчивым человеком. Практически никто из обра-
щавшихся к нему за помощью (а таких были десятки – одним
была нужна консультация, другим – деньги в трудной ситуации,
третьим просто человеческое внимание) не был оставлен без
внимания. Некоторые беззастенчиво пользовались этим.
Дневники говорят о многом. Местами, когда речь идет о
личном, щемящем душу, строки размыты каплями слез. Сенти-
ментальность в нашем представлении сочетается с безвольно-
стью, но Константин Михайлович был необычайно энергичным,
жизнерадостным, остроумным человеком. Он очень любил шут-
ки, порой беззлобно подтрунивал над окружающими. [19]
Грусть, горе, тоска, одиночество – все это оставалось внутри, и
доверялась только дневникам. Теперь они, как и весь личный
архив выдающегося археолога, стали достоянием истории.

А.А. Чубур, д.и.н., профессор РАЕ, заведующий сектором кафедры Брянского государственного университета им. акад. И.Г. Петровского
О судьбе архива археолога Константина Михайловича Поликарповича