1566 г. К ВОПРОСУ О РАБОТЕ ТВЕРСКОГО МАСТЕРА ГАВРИЛЫ МАКОВА В УСПЕНСКОМ СВЕНСКОМ МОНАСТЫРЕ В БРЯНСКЕ

Отправной точкой для настоящей работы стал поиск первоис­точника встречающихся в литературе сведений о строительстве собора Успенского Свенского монастыря близ Брянска мастером Гавриилом Маковым из Твери¹. Как известно, каменный собор XVI в. разрушился вследствие оползней высокого берега Дес­ны, на котором располагался монастырь с комплексом каменных зданий XVI в. (включавшим, помимо собора, трапезную палату с церковью Антония и Феодосия Печерских, а также, вероятно, и колокольню ("церковь под колоколы"?).

Существенную информацию об архитектуре собора можно най­ти в монастырской описи 1681 г., сделанной казначеем Киево-Печерского монастыря³: «В монастыре церковь Соборная Успения Пресвятой Богородицы, каменная. В церкви царския двери сень и столбцы резные малороссийскаго мастерства, вызолочены су-салным золотом и серебром... По правую сторону царских дверей образ чудотворной Пресвятые Богородицы Печерские... В предал-тарии жертвенник... Придел Усекновения честные главы Иоанна Предтечи, разорен от Паца и ныне в нем пусто; ничего нет. На соборной же церкви, по сторонам, с монастыря, образы в кио­тах: на западной стороне образ Пресвятые Богородицы печерские, с Чудотворцы. На северной стране: образ Пресвятые Богороди­цы Успения, со Апостолы. На южной стране: образ Усекновения честныя главы Иоанна Предтечи. Да у соборной жа церкви три паперти деревянные: у западных дверей паперть покрыта бочка чюшеею деревянного, дубовою; у северных и у южных паперти // покрыты тесом; да на паперти у западных дверей, над дверьми, написано красками: образ Господа Саваофа да образ Пресвятые Богородицы Курские, с Превечным младенцем, да по сторонам на­писаны пророки да Антоний и Феодосии Печерские. Да в олтаре три окончины большие стекольчатые в олове. Да у церкви шесть окончин стеколчатых, в дереве, больших. А на церкви пять глав, обиты железом белым, а церковь покрыта тесом; да у соборной же церкви трои двери железные створчатые» [11, л.6-41об.]. Опись рисует нам характерный облик пятиглавого монастырского храма на подклете, окруженного папертями. Судя по последова­тельности описания алтарной части, придел Усекновения главы Иоанна Предтечи был расположен в дьяконнике, а не вынесен в отдельный объем. Его посвящение патрональному святому царя Ивана Васильевича вполне соответствует устоявшейся традиции устройства в монастырях престолов во имя ангелов царской се­мьи [2, с.37-38].

Время окончания строительства с достаточной степенью ве­роятности определяется по записям во вкладной книге Свенско-го монастыря. Издревле с этим монастырем были связаны князья Трубецкие, Мстиславские, Салтыковы, Комынины, Тютчевы; види­мо, с момента взятия Брянска московским войском под командо­ванием Якова Захарьина во время войны с Литвой в 1500 г. [6, с. 184,195; 9, с.97-100]⁴ монастырь попадает под покровительство рода Юрьевых-Романовых. Многочисленны и царские вклады, осо­бенно Ивана Грозного. Особый интерес для нашей темы представ­ляют некоторые вклады 1560-х годов: в 7073 (1564/65) «дал вкладу в дом Пречистыя Богородицы Никита Романович Юрьев, сосуды церковныя сребряныя, потир, Спасов образ и Пречистыя Богоро­дицы, и крест, Иоанна Предтечи образ, венец вверху и внизу все золочено, да три блюда, лжица и копие и ковш все сребряное, да воздух камчат, покровцы тафтяны, да 14 рублев денег»⁵; в 7072 (1563/64) боярин князь Федор Михайлович Трубецкой «дал ковш сребрян да ризы... да воздух болшой шит золотом и сребром» [1, с. 13]; «Лета 30Г [7073] году (1564/65) дал вкладу в дом Пре­чистые Богородицы князь Иван Федоровичь Мстисловской пядде-сят рублев денег да к соборной церкви х каменной трои двери железные» [12, л. 19 об.]. Сумма сведений о вкладах церковной утвари, священных сосудов, дверей означает, что к 1565 г. зда­ние собора было уже выстроено и готовилось к освящению.

В документах фонда Свенского монастыря, хранящихся в РГАДА, подробно изложена история разрушения собора в 1712 г. и строи­тельства взамен монументального здания, имевшего лепестковый план наподобие нового собора Донского монастыря [13, л.1-2]⁶. Однако, оно просуществовало недолго: «Прошедшего 1740-го года во время жестоких зимних мразов... в соборной Успения Богома-терня каменной церкве... неведомо отчего все железные связи розломались, и оная вся церковь порозседалась; и прошлого 1741-го года в летное время розвалилась, которой подчинить никоими образы невозможно» [14, л.550]. Новый собор, третий по счёту, был построен на другом месте в 1749-58 гг.

Как показали наши разыскания, ни в одном из немногочис­ленных ранних документов монастырского архива в фонде РГАДА имя мастера, строившего первый каменный собор, не упомянуто. В то же время, авторы описаний монастыря XIX - начала XX вв., от «Истории российской иерархии» архиепископа Амвросия (Ор-натского) до архимандрита Иерофея [8] и М. Знаменского [7]⁷, уверенно сообщали, что царь Иван Васильевич «в лето 1567 на место деревянной повелел построить каменную соборную церковь; почему и построена она в оном же году тверитином Гавриилом Дмитриевым, сыном Маковым» [8, с.4].

И все же документ XVI в., в котором названо это имя, суще­ствует; более того, он опубликован И.Е. Евсеевым в 1906 г. [5, с.261-262], однако данная публикация, к сожалению, осталась практически незамеченной историками русской архитектуры. Эта рукопись под названием «Сказание о зачатии Пречистые Печерскые и великых чюдотворцов Онтоние и Феодосие печерских Свинскаго⁸ манастыря в граде Брянске пять поприщь от града на низ Дес­ны рекы» была в 1768 г. затребована в Киево-Печерскую Лавру, к которой Свенский монастырь тогда был приписан, и осталась в лаврской библиотеке⁹. Текст начинается со сказания об осно­вании монастыря князем Романом Михайловичем, составленного, судя по упомянутым членам царской семьи (царица Мария, князь Владимир Андреевич Старицкий) в 1560-х гг. Далее идут две за­писи летописного характера, представляющие особый интерес для нашей темы; их необходимо процитировать полностью.

«(Л. 7) Лета 7074-го мая в 19 на паметь святаго священному-ченика Патрекея Прусскаго почат бысть ров копати на церковь Пречистые Печерьские и великих чюдотворцов Антония и Фео­досия Печерских Свинскаго манастыря. Того же месяца в 21 на паметь равноапостол царя Костентина и матери его Елены поче-ты сваи бити на подошву. Того ж месяца в 27 на паметь свято­го священномученика Ферапонте почали бут бутити на подошве под церковь. Июня в 9 день на всех святых и на память иже во святых отца нашего Кирила архиепископа александреиского, и в той же день на память преподобнаго отца нашего Кирила белозерскаго новаго чюдотворца обложена бысть Пречистые Печер-стие церковь а под углами многих мощей Печерскаго монастыря Пречистые из Киева.

А обложена бысть при благоверном и благочестивым царем великим князе Иваном Васильевичем всея Русии при благовер­ной царице великой кнегине Марье и при благоверных царевичех царевиче Иване и царевиче Федоре. И пре священно епископе Семионе смоленским и брянским. И при игумене Сергие, иже о Христе з братиею. А делал мастер Таврило Дмитреев сын Маков а тверитин.

{Д. 8) [Другой почерк] Лета 7075 го июля в 28 день на паметь святых апостол Прохора и Никонора и Тимона и Пармена дела­ли церковь камену Пречистыя Свинскаго моностыря при игумене Сергеи. И по грехом на тот день во вторыи час дни обломил­ся мост с каменем и с кирпичом, сверху до земли шесть сажен фрязскых, да ту ж на том мосту обломился Тихон старец быв­шей игумен того монастыря а с ним обломилося шестьнадесять человек церковных мастеров каменьщиков и делавцав, которыя носили вверх камень и кирпичь, и малыя робята, которыя носили воду и известь к церковному делу, и старца игумена бывшаго Ти­хона изгнетоша, осыпаша его камень и кирпи(ч) по пояс стоячего а тех (..) штинадесять человек церковных мастеров и делавцав и малых робят уо всих главы ис пробиша а у иных скулье испроби-ша и самих изгнетоша, а иным руки и ноги переломаша. (Д. 9) И Божьим милосердьем и молитвами Пречистые Печерские Вла­дычицы Нашея Богородице Приснодевы Мария и преподобных и богоносных отец наших Онтоние и Феодосия печерских Свинскаго монастыря бывшаго игумена старца Тихона и тех всех убившихся людии в церкви ни единаго их смертною язвою не уязвиша, овии убившаяся сами из церкви изыдоша, овиих же изведоша, а иных из церкви изнесоша, а камень и кирпич в дребезги избишася. И того же месяца июля в 30 день игумен Сергеи повелел тот ка­мень и кирпич избившийся весь из церкви вычистить и повелел его изсыпати весь под овраг а в церковноя дела тем кирпичом и каменем не благословил ни катораго дела церковнаго делати. и тогд(а) пев молебны вверху над олтарем и светив воду и кропив стены церковныя и крестом осенив, и благословил церковных мастеров, и делавцав церковь делати, аки ... [Далее оборвано, ру­копись кончается]» [5, с.261-262].

Не вызывает сомнений, что рукопись является отрывком мо­настырского летописца, и записи современны описываемым со­бытиям. По нашему мнению, особая ценность вышеприведенного отрывка, помимо богатого фактического материала, состоит в том, что он позволяет почувствовать сам процесс средневекового строи­тельства, «увидеть стройплощадку», что так редко удается иссле­дователям из-за крайней скудости дошедших до нас письменных источников. Итак, какие основные выводы историко-архитектурного плана можно сделать из текста этого монастырского летописца? Во-первых, мастер Гаврила Дмитриев сын Маков из Твери дей­ствительно работал в Свенском монастыре. Во-вторых, судя по посвящению престола возводимой под его руководством церкви во имя чудотворной иконы Печерской Богоматери, а не Успения, и приведенным датам — события относятся к весне 1566 — лету 1567 гг. - речь здесь идет не о соборе, а о трапезной, строи­тельство которой началось после окончания Успенского собора в 1565 г.¹⁰ Таким образом, авторство Гаврилы Макова относится не к утраченному в XVIII в. собору, а к трапезной, сохранившейся в виде руин с незавершенной консервацией.

Поскольку слово «трапезная» в рукописи не упомянуто, к тому же подлинник текста с конца XVIII в. находился вне монасты­ря, становится понятной ошибка авторов XIX в., перенесших как дату, так и имя на более значимый объект; позднейшим домыс­лом, видимо, является и факт царского «повеления», появивший­ся, вероятно, из посвящения придела. В документе нет прямого указания на царский заказ, инициатива строительства трапезной исходит от монастырских властей. В то же время строительство стало возможным благодаря расширению круга вкладчиков и ро­сту благосостояния обители, связанному с прославлением чудот­ворной Свенской иконы, которую принесли в Москву для царского богомолья, «а Государю тогда еще сущу младу» [5, с.260]. Поми­мо нового оклада иконы, монастырь получил тогда годовую ругу и тарханные грамоты. Вероятно, что все каменные здания Свен-; ского монастыря 1560-х годов (собор, трапезная и, возможно, ко­локольня) последовательно возводились одним зодчим, но это не обязательно, и атрибуция Успенского собора может быть исклю­чительно гипотетической.

Что же касается трапезной, то мы имеем возможность сопо­ставить приведенные даты выполнения определенных видов работ с объемом здания, являющегося, в общем, характерным предста­вителем своей типологической группы, и получить представление о вероятных сроках строительства подобных памятников.

Становится ясным значение термина «обложена» — он озна­чает начало кирпичной кладки стен на уже готовом фундаменте. Интересно упоминание о частицах мощей под углами здания.

Вторая запись повествует о катастрофе — падении перегру­женных строительными материалами лесов с работавшими на них людьми. То обстоятельство, что при обвале никто не погиб, было признано чудесным заступничеством Богородицы. Помимо сведе­ний о количестве работающих, следует отметить присутствие на стройке бывшего игумена старца Тихона, возможно, выполнявше­го роль «представителя заказчика». «Сажени фряжские», исполь­зуемые спустя несколько десятилетий после прекращения работы итальянских мастеров, свидетельствуют об усвоении привнесенной ими системы мер в русском строительном производстве. Хотя ве­личина этой сажени нам неизвестна, ясно, что стены были подня­ты на значительную высоту, видимо, до уровня сводов. Падение лесов было вызвано слишком большим количеством поднятого для кладки сводов кирпича.

В задачу данной работы не входили натурные исследования свенскои трапезной. Памятник был частично разрушен в 1920-х гг., затем долгое время существовал в руинированном состоянии; консервационные работы, начатые под руководством Н.А. Макси-менко и Г.П. Степаненко, не были завершены. Утрата сводов и большей части стен основного яруса не позволяет судить о том, в какой степени облик памятника был изменен переделками XVII в., упоминающимися в описаниях монастыря. Но в уровне подкле-та сохранилась сложная, асимметричная планировочная структура, основными составными частями которой являются одностолпная трапезная палата и примыкающая к южной части ее восточной сте­ны бесстолпная церковь с массивной граненой апсидой. Уцелел ряд первоначальных проемов и ниш, профилированный цоколь и междуярусный карниз с поясом бегунца, частично — своды в от­дельных помещениях подклета.

В заключение необходимо затронуть еще один сюжет, связанный с рассматриваемой нами темой, а именно стремление приписать Гавриле Макову и другие памятники, найти следы его деятель­ности в Твери. Видимо, из сопоставления дат родилась гипотеза о том, что церковь Белой Троицы в Твери относится к произве­дениям этого мастера. Следует признать, что исторических осно­ваний для такой атрибуции не существует. Счастливый случай сохранил нам имя одного из многих тверских мастеров третьей четверти XVI в., но не стоит поддаваться искушению расширить список его работ за счет всех известных нам памятников соответ­ствующей эпохи, как это подчас происходило, к примеру, с дру­гим мастером — ростовцем Григорием Борисовым. На основании анализа письменных источников можно сделать вывод о том, что единственной достоверной постройкой тверского мастера Гаври­лы Макова является трапезная Свенского монастыря с церковью Антония и Феодосия Печерских.

Е. И. Рузавва