ЖЕНЩИНЫ-АКТИВИСТКИ В БРЯНСКОЙ ГУБЕРНИИ (1920-е гг.)

ЖЕНЩИНЫ-АКТИВИСТКИ И ДЕЛЕГАТСКИЕ СОБРАНИЯ КАК ЧАСТЬ «СОВЕТСКОГО ПРОЕКТА» В БРЯНСКОЙ ГУБЕРНИИ (1920-е гг.) В статье рассмотрена деятельность делегатских собраний как специфической формы работы большевиков с женщинами-активистками для подготовки их к советской работе в 1920-е гг. в Брянской губернии. На основании документов, хранящихся в Государственном архиве Брянской области, часть которых впервые введены в научный оборот, а также материалов местной периодической печати 1920-х гг., прослежена история становления работы с женским населением, этапы организационного оформления делегатских собраний, выявлен их возрастной состав, род занятий, национальность, партийность и т. д. Интерпретация проблематики проведена в контексте политических пертурбаций, переживаемых страной в 1920-е гг. В то же время авторы статьи основное внимание уделили выявлению местных особенностей переживаемых процессов. Такой подход позволил определить ключевые факторы экономического, идеологического и общекультурного характера, которые препятствовали популяризации делегатских собраний среди жителей Брянщины, а также тормозили развитие социальной активности женщин в целом. Так, в статье приведены конкретные случаи противодействия со стороны мужского населения губернии женщинам-активисткам, указаны нерешенные проблемы социальной сферы, которые не позволяли представительницам женского населения в полной мере включиться в общественную и управленческую работу. В заключительной части статьи приводятся количественные данные, иллюстрирующие процесс мобилизации женского электората в Брянской губернии. Ключевые слова: женский вопрос, советский проект, Брянская губерния, делегатские собрания, агитация и пропаганда, практики повседневности DOI: 10.22281/2413-9912-2019-03-04-18-28 Отечественная «женская история», пережив историографический бум в 1990-е гг., на сегодняшний день испытывает определенный кризис, который выражается, прежде всего, в количественном сокращении исследований, посвященных тем или иным аспектам бытования женщин в стране. Предпосылки кризиса многомерны как по причине не сформировавшегося общественного запроса, который историк Н.Л. Пушкарева объяснила тем, что: «"Женские исследования" не "зазвучали" в российском политическом контексте, в отличие от западного, в силу традиционности, патриархатности большинства социальных структур» [22, с. 62], так и в силу многочисленных постоянно меняющихся условий генерирования гуманитарного знания в стране. Не останавливаясь на подробном рассмотрении предпосылок переживаемых сложностей, хочется отметить, что чреда юбилеев эпохальных событий отечественной истории может стать для этого направления исследований определенным импульсом, позволит поставить новые задачи и сформировать актуальные проблемы, обозначит дальнейшие перспективы развития. Речь идет, прежде всего, о столетнем юбилее русской революции 1917 г. и о важнейших вехах реализации советского проекта, которые продолжают привлекать внимание представителей различных общественных дисциплин, чьи исследования предлагают нам ответы на не утратившие за столетие значение вопросы: почему предложенная модернизация «по-большевистки» оказалась поддержанной большинством населения страны, как происходило формирование идей проектирования и становление государственных механизмов их реализации, каким образом государство видоизменяло устоявшиеся социальные практики и воздействовало на самоидентификацию людей, насколько успешным было осуществление проекта на разных этапах его реализации и др. Особый смысл при этом приобретает и активизация исследований, относящихся к «женской истории» советского периода, уже в силу численного преобладания женского населения на всем его временном отрезке, а в связи с этим – значением, которое придавали большевики работе с немалым в количественном значении электоратом. На сегодняшний день историография Исторические науки и археология 19 проблемы насчитывает немало трудов отечественных и зарубежных исследователей, которые позволяют утверждать, что в общих чертах «макроистория» советских женщин воссоздана. Однако, очевидно, что реконструкция исторической картины этого сегмента реальности будет заведомо неполной без интерпретации специфики решения «женского вопроса» на местах, без выявления модификаций большевистского проекта под влиянием специфических местных условий и в контексте трансформаций большевистской доктрины на протяжении всего советского времени. Конкретные формы работы с женским населением в рамках большевистской модернизации в первое десятилетие советской власти определял Отдел по работе среди женщин ЦК РКП(б) – ВКП(б)1 . На местах «приводным ремнем» советской власти, по замыслу лидеров партии и государства, должны были стать женщины-общественницы, для которых уже в 1919 г. появилась оригинальная форма организации – делегатские собрания [3]. Мыслилось, что деятельность делегатских собраний (и делегаток) будет формировать новые практики повседневности2 российских женщин, адекватные социалистическому обществу. Отчасти непривычное поведение и системы ценностей должны были стать социокультурной нормой, отчасти устоявшееся ритуальное поведение мимикрировать под новые «советские традиции» [7, с. 21]. Изучение специфики работы советской власти с женским населением в Брянской губернии как раз иллюстрирует этот процесс и позволяет приблизиться к воссозданию реальной картины происходивших реконфигураций. Отсчет работы нужно вести, по-видимому, с начала 1919 г., когда в Брянске стали организовываться Бюро работниц. «Женская страничка» [2], тогда же появившаяся в местной газет «Известия Брянского уездного исполкома Совета Рабочих, Крестьянских и 1 В 1923 г. Отдел по работе с женщинами, чтобы избежать обвинений в феминизме, был переименован в Отдел по работе с работницами и крестьянками. Неофициальное название – «женотдел». 2 В данном исследовании понятие «практики» испольКрасноармейских Депутатов» свидетельствовала, что некие «организаторы работы среди женщин» в этот период провели на ж/д станции Брянск несколько собраний среди работниц с тем, чтобы «вывести их из слишком ограниченного кругозора» [16]. Однако, что следует из заметки той же газеты, их призывы к объединению, «яркие, полные воодушевления слова» встречали гробовое молчание, и присутствовавшие просто не понимали обращенных к ним речей. Можно предположить, что и сами выступавшие на тот момент не совсем ясно представляли возможные формы организации женщин и перспективы их работы. Тем не менее, какая-то часть женского населения реагировала в положительном ключе на обращение к ним со стороны властных пропагандистов. Так, успешно прошло собрание в Володарском поселке на Минском складе, участницы которого уже «выразили желание повести культурно-просветительную работу. Были просьбы о получении литературы по женскому вопросу» [13]. С неподдельным энтузиазмом, со слов газеты, со стороны работниц был встречен торжественный митинг в клубе «Металлист», проведенный образованным в начале 1920 г. Губернским отделом по работе среди женщин в честь 8 марта. В немалой степени этому способствовала праздничная составляющая мероприятия: в организации участвовали музыкальная и драматическая секции Центроклуба [14]. Особые же надежды в активизации женщин и их мотивации на «социалистические свершения» возлагались на делегатские собрания3 , которые рассматривались как особая форма привлечения женщин к советской работе, а также их политического и идеологического воспитания – необходимых предпосылок, по мнению большевиков, для последующих культурных трансформаций. С целью «всколыхнуть массу женщин в лице ее делегаток путем широкой агитации» Губернский отдел по работе среди женщин зуется для обозначения устойчивых явлений в повседневном поведении женщин (преимущественно – жительниц городов Брянской губернии) в 1920-е годы. 3 Делегатские собрания стали образовываться по всей стране в 1919 г. по решению Женотдела ЦК РКП(б) на основе Бюро работниц. Вестник Брянского государственного университета. 2019 (4) 20 решил провести 2 апреля 1920 г. уездный съезд работниц и крестьянок [17]. Женщинам предлагалось выбирать одну делегатку из пятидесяти работниц. Находясь в весьма стесненных обстоятельствах, отдел нашел средства, чтобы оплатить делегаткам проезд до Брянска, выделить суточные, предоставить обеды и ужины, что уже в некоторой степени свидетельствует о серьезных намерениях привлечения женского населения к советскому строительству. Повестка же съезда, помимо стремления «научить управлять государством каждую кухарку», т. е. вопросов участия женщин в советской работе (в народном образовании, социальном обеспечении, в совхозах), а также в организации охраны материнства и младенчества, демонстрировала присутствовавшим перспективы решения «женского вопроса» по-большевистски. Участницы Первого Брянского уездного съезда с воодушевлением поддержали Губернский отдел и приняли резолюцию, предписывавшую «созывать регулярно делегатские собрания». Кроме этого, намечалось посылать делегаток в ясли, детские сады, отделы социального обеспечения, «чтобы следить за ходом работ». Планировалось также привлекать к делегатской работе домохозяек в городе и крестьянок в сельской местности, предлагая им «следить за правильным распределением пособий красноармейцам и их семьям [18]. Выборы в делегатские собрания на предприятиях Брянской губернии прошли летом 1920 г., а первое делегатское собрание в Брянске состоялось 6-го июля 1920 г. На нем присутствовали представители от завода «Арсенал», «Союза Иглы», «Общества питания», почты, военного госпиталя, I-го инфекционного лазарета, а также коммунисток и общественниц Брянска. На нем были рассмотрены вопросы, связанные с участие женщин в переустройстве общества «по-советски». Волостные и сельские делегатские собрания возникали только при условии существования там партийной ячейки. На практике деятельность делегаток принимала иные формы, чем это виделось первоначально организаторам из центра. Большевикам на большей части территории страны приходилось решать главную задачу – удержание власти. Многие районы Брянщины в течение 1919–1920 гг. оказались в зоне боевых действий Гражданской войны. Задача женотделов в этой связи виделась в том, чтобы растолковывать работницам «кто враг, а кто друг трудящихся», так как «многие женщине по темноте своей скрывают дезертиров, ослабляя тем самым Красную Армию» [8]. Кроме этого со страниц местных печатных изданий женщин-работниц призывали «выполнить свое прямое обязательство по отношению к боевому фронту, дав необходимое количество сестер-пролетарок», а самое главное «заменить мужчин на трудовом фронте» [20]. В «Неделю фронта» женщин агитировали пойти в лазарет, ухаживать за ранеными, чинить и стирать им белье, писать письма и пр. Часть женщин отзывалась на призывы. Так, известно, что среди принимавших участие в работах по благоустройству Брянска (очистке дворов, площадей, дорог, колодцев и пр.), которая развернулась по специальному распоряжению Губернского Исполкома весной 1920 г., количество женщин в определенные дни доходило до 95% [19]. Женщины устраивали субботники и воскресники по пошиву белья красноармейцев, мыли казармы и травили насекомых. Работницы Сухарного завода записывались «в специализированную школу при штабе, а после подготовки отправлялись в учреждения, обслуживавшие Красную Армию» [21]. Правда, в последнем случае был немаловажен факт того, что курсантки получали паек и место в общежитии, а в последующем гарантированную работу. О степени опасности участия в такого рода деятельности в столь голодное и необустроенное время мало задумывались, особенно молодые девушки, не обремененные семьями и детьми. В то же время женщины-активистки (и работницы женотдела в том числе) практически не участвовали в работе разного рода губернских и районных комрасхозов, жилотделов, потребкоммун и пр., которые занимались распределением конфискованного имущества, жилья и продуктов. Да и за прилавками в магазинах Брянска «сплошь и рядом» стояли мужчины, на что указывалось в газетной заметке [20]. Вполне объяснимо, что таял на глазах энтузиазм женщин-активисток, чье участие в Исторические науки и археология 21 «управлении государством» сводилось к безвозмездной работе на субботниках, воскресниках, в «Неделях красноармейца», «Неделях крестьянина» и пр. Губернский женотдел бил тревогу: в определенные дни на собрания делегаток являлись единицы, да и то по большей части – партийные. Очередная кампания по активизации движения женщин-работниц началась весной 1921 г. уже традиционным празднованием 8 марта в Брянске. Международный женский день рассматривался как день политической мобилизации женщин и поэтому включал в повестку городскую конференцию, митинги во всех районах, на которых звучали политические лозунги и призывы поддержать советскую власть во всех начинаниях. Присутствовал на празднике и ритуал коммеморации (в последствии ставший обязательным) – поклонение могиле «героя революции» И.И. Фокина, к которой работницы «стройными рядами» прошествовали из всех районов Брянска. Очевидно, что организаторы подобных политических акций, не являясь политтехнологами, интуитивно понимали: новые практики станут привычными, если вызовут действительный интерес. Далеко не всех из присутствовавших женщин, измученных долгими годами неурядиц, могли воодушевить туманные проекты отдаленного коммунистического будущего. Не случайно к дню празднования в районные комитеты потребкоммуны были отправлены просьбы об отпуске для праздничных конференций хлеба, кофе, сахара. В столовых города было накрыто около 2000 обедов для женщин [10, д. 187, л. 30]. В какой-то степени Отдел работниц Брянского губкома при распределении делегаток в советские учреждения стал учитывать практический интерес женщин. Так, в мае 1921 г. Брянскому райженотделу предлагалось послать делегаток в магазины Потребкоммунны, где производилась выдача пайка беременным и кормящим матерям, для наблюдения за выдачей доброкачественных продуктов, объясняя это тем, что «в Губженотделе имеются сведения, что продукты выдаются по личному усмотрению зав. магазином». В детской столовой проводился учет и контроль выдачи порций. В «Работном Доме» для наблюдения за тем, чтобы заключению в него «не подвергались беременные и матери с грудными детьми и кроме того малолетние преступники» [10, д. 188, л. 9]. На общем делегатском собрании в Брянске в июне 1921 г., на котором присутствовало 36 делегаток и 38 коммунисток, прошли выборы в комиссию по улучшению быта, в детскую милицию, в детскую столовую, в Рабоче-крестьянскую инспекцию, в отдел Соцбеспечения [10, д. 183. л. 3-4]. Общее делегатское собрание женщин Радицкого вагоностроительного завода им. Урицкого приняло решение «перед завкомом возбудить вопрос об отпуске нескольких пар обуви для непосредственного распределения женотделом», кроме этого, «ввиду недобросовестности служащих столовой в раздаче обедов, установить в течении четырех дней дежурство делегаток» [10, д. 186, л. 8-9]. Судя по протоколам делегатских собраний, хранящимся в Государственном архиве Брянской области, работа в контролирующих и ревизионных комиссиях действительно вызывала у делегаток наибольшее внимание, и участие в них было далеко неформальным. Уже в скором времени тов. Харитонова, одна из активисток, докладывала делегатскому собранию об обследовании Брянского Отдела матери и ребенка, в результате которого было выяснено, что «заведующая Отделом т. Мамонова никакой работы не исполняет, а ведет агитацию в ущерб». Собрание постановило: «Ходатайствовать перед соответствующим учреждением т. Мамонову, как подрывающую работу матери и ребенка и за агитацию привлечь к ответственности в заключении в концентрационный лагерь» [10, д. 186, л. 83]. Тов. Перженцева докладывала собранию о проверке детского сада: «сколько было отпущено продуктов, как распределялись обеды и т. д.». Тов. Бабаева обследовала пенсионеров. Тов. Соколина, пришла к выводу, что работа «народного образования проходит в трудных условиях» [10, д. 183, л. 19] и т. д. Тем не менее, работа по привлечению делегаток к функционированию советских учреждений была далеко не всегда успешной. На своих собраниях активистки отмечали, что «прикрепленные делегатки ко всякого рода учреждениям и организациям… не втягиваются в практическую работу и имеются случаи несвоевременного их извещения о дне заседания» [9, д. 1650, л. 21]. Зачастую Вестник Брянского государственного университета. 2019 (4) 22 им приходилось выполнить «техническую работу» (уборка помещения, разбор бумаг и пр.). Так, например, в Отделе охраны материнства и младенчества делегатка использовалась как сиделка [10, д. 183, л. 19]. Далеко неоднозначной была реакция мужского населения губернии на вдруг обозначившуюся общественную активность женщин: чаще всего она была негативной. Так, крестьянка Почепского уезда, побывав на уездном съезде работниц и крестьянок, решила просветить односельчанок насчет правового положения женщин при Советской власти. Однако на собрание вместе с крестьянками пришли их мужья и остались очень недовольны услышанным: на докладчицу начались гонения. Более того, сельский сход принял решение об ее выселении и только после вмешательства районного женотдела преследования женщины прекратилось [11]. Крестьянка Жиздринского уезда, выбранная на уездный съезд, была избита мужем [11]. В одной из деревень того же Жиздринского уезда крестьяне-мужья запретили женам посещать собрания. Крестьянки (15-20 человек) стали собираться тайком на квартире учительницы, читать книжки, обсуждать политику местных «комиссаров». Более того, усмотрев в деятельности одного из них правонарушения, донесли на него в Рабоче-крестьянскую инспекцию, было возбуждено дело [12]. В середине 1921 г. серьезной критике начинает подвергаться в центральной печати деятельность городских делегатских собраний. Действительно, по большей части делегатки были не просто профессионально не подготовлены к работе в советских учреждениях, зачастую они были малограмотны или вовсе неграмотны. Неоднократно фиксировались случаи использования ими служебного положения в собственных интересах. Так, среди проверяющих Брянскую детскую столовую делегаток разгорелся некий конфликт по поводу выявленных недочетов и злоупотреблений. В результате, делегатское собрание обратилось в Рабоче-крестьянскую инспекцию с просьбой провести «летучую ре- 1 Габитус (от лат. habitus – внешность) – используемое в социологии и социальной философии понятие, обозначающее инкорпорированную, т. е. встроенную в человеческое тело, «записанную» на нем историю и социальность. визию» [10, д. 183, л. 4-5] и заменить служащих столовой. Нарастающая безработица приводила к вытеснению работниц с предприятий. Тем более, что многочисленные прогулы женщин-работниц, прежде всего ввиду болезней детей, давали поводы к их увольнению. В связи с введением НЭПа оставался открытым вопрос об оплате делегаток. Партийные комитеты в этих условиях посчитали, что специальная работа среди женщин, в том числе и делегатские собрания, стали не актуальными. Только в середине 1922 г. Брянский губернский женотдел получил конкретные указания об устройстве делегаток. Было рекомендовано их посылать в отделы Охраны труда. Там же они должны были получать «жалованье, спецодежду и проч. по тем же ставкам, что ассистенты инспекторов труда из среды РКСМ». В свою очередь Губженотдел должен был оставлять для работы в учреждении только «достаточно грамотных, достаточно политически грамотных и, притом, наиболее энергичных и склонных в дальнейшем специально работать в области охраны труда» [10, д. 217, л. 17]. Пресекая, неактуальную в новых социально-экономических условиях активность делегаток, циркуляр подчеркивал: «Никакими распорядительными правами практикантки не пользуются и все свои замечания передают инспектору труда, не предъявляя никаких требований на предприятии» [10, д. 217, л. 17]. Тем не менее, большевики, реализуя программу по решению женского вопроса [1], не оставляли идею сделать из делегаток «кузницу кадров». Мотивируя развитие делегатского движения, партийные лидеры всячески поощряли политику «выдвиженчества» делегаток, параллельно решая проблему повышения их общего и профессионального образования. На страницах местной печати можно было познакомится с биографиями женщин, которые по мнению редакции, представляли «габитус» 1 «строительниц новой жизни». Среди них была, например, П.Н. Зорина, дочь Исторические науки и археология 23 рабочего, сирота, которая в 12 лет пошла работать на завод. Здесь у нее сформировалась «злоба» к существующему строю. После революции она стала интересоваться политической литературой, посещать собрания, в Гражданскую – вступила в Общество «Красный Крест», была отправлена сначала в эпидемотряд, затем в подвижной госпиталь. После войны П.Н. Зорина занималась общественной работой, наконец, стала председателем Жудиловского потребительского общества [24, с. 34]. Другая героиня – Е.П. Калиничева, неграмотная, проработала у станка фаянсовой фабрики 32 года. В 1925 г. Калиничева была выдвинута в заведущие капсольного цеха. Осознав, что неграмотность мешает ей в работе, не побоявшись насмешек, пошла учиться и за три месяца научилась писать и читать. Вступила в партию. В 1928 г. была назначена заведующей коммунальной частью горсовета [24, с. 38]. Еще одна показательная история и образцовая биография: И.Ф. Бабичева – дочь безземельного крестьянина. С 13 лет работала нянькой, горничной у помещика, после революции батрачкой у мельника. «Кое-где и кое-как» научилась грамоте. В 1926 и 1927 гг. была делегирована на уездные съезды работниц и крестьянок. Жирятинский сельсовет избрал ее председателем. Стала членом партии [24, с. 39]. Однако результаты работы делегатских собраний были не столь значительны. Действительно, в количественном отношении женщины-активистки составляли совсем небольшой процент от женского населения Брянской губернии. Делегатские собрания по районам состояли обычно из 25-40 женщин. Всего делегаток по губернии в 1922 г. было 483; в 1923 – 456; в 1924 г. – 795; в 1925 г – 3726 [15]. И только в 1929 г. численность делегаток по Брянской губернии возросла до 14394 [24, с. 34] при общей численности жителей Брянской губернии по переписи 1920 г. около 1 млн 640 тыс., а в 1926 г. – свыше 2 млн человек. Абсолютные показатели результатов выдвиженческой работы среди делегаток также были невелики. Состав участниц губернского съезда работниц, проведенного в Брянске в честь 10- летия советской власти, дает возможность представить их возрастной состав, род занятий, национальность, партийность и пр. (См.: Таблица 1) Таблица 1. Число делегаток с решающим голосом Из них городских делегаток Всего по волостям и районам 164 78 По возрасту По роду занятий До 23 24-39 40 и выше Крестьянки, не имеющие свое хозяйство Батрачки в с\х, домработницы Работницы на производстве служащие Прочие (домашние хозяйки, уч-ся и т.д.) 35 97 32 69 1 62 12 20 По партийности По национальности По грамотности По семейному положению Члены и кандидаты ВКП(б) Члены и кандидаты ВЛКСМ беспартийные великоросски латвийки украинки еврейки полячки грамотные малограмотные неграмотные Замужние, бездетные Замужем с детьми Вдовы и одиночки разведенные 45 9 110 150 3 37 7 1 98 47 19 9 35 58 62 Из присутствующих на съезде делегатками женотделов числились 129 человек, на выборных должностях в советах губернии состояли – 132 человека, в том числе председателем сельсовета была 1 женщина, в исполнительных комитетах советов на выборных должностях находились – 32 человека [9, д. 1649, ч. 1, л. 204]. Всего по Брянской губернии в 1928 г. 36 крестьянок были председателями сельских комитетов крестьянской взаимопомощи, председателями сельсоветов, народными судьями; 503 работницы – членами ФЗМК, работающих на профессиональной работе, 36 женщин состояли в правлении губотделов профсоюзов [24, с. 34]. Вестник Брянского государственного университета. 2019 (4) 24 Главным тормозом к выдвижению женщин работниц и крестьянок была их неграмотность (75,6% неграмотных губернии – женщины), из состава делегаток неграмотных и малограмотных в конце 1920-х гг. насчитывалось – 35% [4, с. 4]. Несмотря на заявления о большой проделанной работе в области переустройства быта на Брянщине, Губернский женотдел мог похвастаться весьма скромными результатами (См.: Таблица 2). Таблица 2. Сведения о наличии на территории Брянской области учреждений, которые должны были по замыслам руководителей государства «раскрепостить советскую женщину» [24, с. 34]. 1927 г. 1928 г. Постоянных детских садов и очагов 13 22 Консультаций для детей и беременных 17 23 Молочных кухонь для детей 4 8 Роддомов 6 Родкоек 271 383 Сельских детский яслей 93 141 Детских летних площадок 130 до 200 Женщины с активной жизненной позицией зачастую не имели возможности заняться общественной работой. Не случайно на городских и сельских собраниях, волостных съездах, которые проводились в губернии в преддверии октябрьского юбилея, больше всего женщины уделяли внимания увеличению числа детских садов, яслей, детских площадок, а также усилению работы по ликвидации неграмотности среди женского населения [9, 1649, ч. 2, л. 410]. Сохранялось критическое, а порой непримиримое отношение к женщинам-активисткам со стороны мужского сообщества. Не желая видеть женщин в сельсоветах, крестьяне в Хващевке, Глядине и др. селах сетовали: «Советы не школа, чтобы там баб учить», «Когда мне говорят о женщине – не по душе мне»; «Что это времена Екатерины, что ли, ведь это Советская власть» [23, с. 29]. Члены сельских советов, где женщина стала председателем, переживали: «Как мы пойдем домой, что мы людям скажем, когда они спросят, кого выбрали председателем» [23, с. 29]. Иногда непримиримость мужчин по отношению к женам-активисткам имела неожиданную мотивацию. После выборов в сельсовет одной крестьянки, туда обратился ее муж с просьбой «вымарать ее», так как «если член семьи в сельсовете, то ему не придется пить самогон» [5]. Появление в газете «Брянский рабочий» портрета и положительного отзыва об общественнице, делегатке Д. Кукушкиной, вызвало взрыв негодования со стороны рабочих Людиновской фабрики: «Какая она общественница, у нее дом в грязи погряз, мужа вши заели, а она таскается по собраниям, да пороги организациям оббивает» [6]. В то же время работницы и жены рабочих поддержали Д. Кукушкину и она была выбрана в члены горсовета. В связи с этим женские собрания обращались в уездный исполнительный комитет с просьбой: «через соответствующие организации и учреждения обеспечить явку женщин на общие отчетные и выборные собрания, а также отдельные собрания, – от хулиганских выпадов по отношению женщин, применяя ко всем лицам, срывающим нормальную явку женщин и срывающим их работу, меру уголовного преследования» [9, д. 1650, л. 29]. Брянский губернский исполком, в свою очередь, указывал городским и уездным женотделам, что основным недочетом в работе по вовлечению женщин в советы является еще «неизжитое противодействие со стороны некоторых отсталых мужчин особенно в деревне», и призывал усилить разъяснительную работу среди населения, в частности среди крестьян, «о раскрепощении женщин и значении ее участия в советском строительстве» [9, д. 1650, л. 39]. Очевидно, что перечисленные факторы не способствовали популярности делегат- Исторические науки и археология 25 ских собраний, и в немалой степени усложняли становление движения женщин-общественниц в губернии. Так, в информационном отчете по проведению сельских собраний и волостных съездов работниц и крестьянок по Карачевскому уезду отмечалось, что «по Хотынецкой волости собрание не состоялось за их неявкой, на других же собраниях присутствовало не более 27 человек. По Карачевской волости в одном из районов (Ружном) женщины относились безразлично и пассивно» [9, д. 1649, ч. 2, л. 413]. На собраниях, которые все же состоялись, «активность женщин проявлена недостаточно. Выступления были, но носили характер малого уделения сельским советам внимания на втягивание в практическую работу» [9, д. 1649, ч. 2, л. 413]. В Новозыбковском уезде из намеченных 83 сельских собраний, 27 не состоялись из-за неявки женщин [9, д. 1649, ч. 2, л. 425]. Особенно отмечено в отчете было собрание в с. Рыловичи (сейчас – Сновское). На собрании женщины не задавали вопросов, не выступали, за исключением одной крестьянки, которая заявила: «Пусть рабочие празднуют Октябрьскую революцию, раз им помогает государство, наших забрали на маневры, то дали всего по 70 копеек, а хозяйство страдает. Рабочим же шло все жалованье, то пусть они и празднуют, а нам праздновать нечего» [9, д. 1649, ч. 2, л. 426]. Авторы статьи не ставили перед собой задачи определиться с окончательными оценками успехов большевистской власти в реализации эмансипаторского проекта. Тем более, что историческая реконструкция происходивших изменений в жизни женского населения страны в указанный период, учитывая ее размеры и культурное разнообразие, еще далека до окончательного завершения. Однако проведенное исследование дает возможность, опираясь на конкретный источниковый материал, представить сложность и противоречивость реализации задуманного, выявить значимые факторы противодействия реформам и определиться с реальной мотивацией участников процесса. Предварительные итоги работы властных структур с женским население Брянщины, что следует из представленного контента, с одной стороны вроде бы демонстрируют незначительные положительные результаты, с другой – эти же итоги свидетельствуют, что делегатские собрания дали определенное число специалистов, прежде всего, в области просвещения, охраны материнства, социального обеспечения. Делегатки налаживали деятельность яслей, детских площадок, общественных столовых, представляли с разной степенью эффективности интересы женщин-работниц в советских, профсоюзных и кооперативных учреждениях, тем самым способствуя решению «женского вопроса» в стране. Немаловажно, что практика делегатства даже политически индифферентных женщин впервые в российской истории приобщала к государственным делам, к происходившей модернизации, что не могло ни влиять на их повседневные практики.