ЗЕЛЕНОЕ ЧУДО БРЯНЩИНА

Все объединяющей живой средой Ляличского архитектурного ансамбля является парк. Его бегущая по холмам и долинам «многоверстная» каменная стена заключала территорию раз­мером около 150 гектаров. Парк создавался по единому замыслу и од­новременно со строительством усадьбы.

История не сохранила имя автора проекта парка и исполнителей его в натуре. Не исключено, что и Кваренги в какой-либо форме подавал советы по его устройству. Планировочное решение парка не противоречит твор­ческим принципам знаменитого зодчего. Об этом можно судить по многим сохранившимся чертежам проектов, выполненных для других заказчиков.

Но можно высказать и иное предположение об авторе парка, пока, правда, не доказанное документально. Это предположение относится к современнику Д. Кваренги, видному русскому архитектору Николаю Александровичу Львову. Два мастера имели очень много общего в своем творческом почерке, не­однократно вступали в творческое содружество, в частности, в проектировании в 1790-е годы дворца в Москве для А.А. Безбородко. Считается, что Кваренги проектировал дворец, а Львов — парк. Об этом, в частности, пишет М.Ф. Коршу­нова в работе «Джакомо Кваренги» (Лениздат, 1977). Огромный парк проектиро­вался на прибрежном склоне. Регулярная часть переходила в пейзажную. В про­тивовес великолепию регулярных парков утверждалась красота естественного ландшафта. По словам Львова, смысл заключался в том, чтобы «единообразие прервать противуположением, противуположение связать общим согласием и дорожками, которых излучины и повороты не для того сделаны, что так вздума­лось садовнику, но каждая из оных имеет свое намерение и причину, а если гуляющий принужденным иногда найдется сделать круг для того, чтобы пройти к предмету, его зовущему, то лишние шаги его заплачены новым и неожиданным удовольствием, которого бы прямая дорога его лишила». Такой взгляд Львова на паркостроительство вполне приложим к парку в Ляличах.

Планировка парка представляет собой сочетание регулярной планиров­ки с ландшафтной при территориальном господстве последней.

Ландшафтная система устройства парков в то время имела широкое рас­пространение, была модной, и устроители парков хотя бы часть территории отводили под «английский» сад. Таким названием обозначали парки, разби­тые со свободным, «естественным» размещением зелени в виде природных рощ, групп и одиночных деревьев в сочетании с кустарниками разных видов и размеров. Насаждения чередовались с полянами и лужайками неправиль­ной формы. Дорожная сеть не имела строгого построения, а делилась в виде свободно начерченных, извивающихся между деревьями дорожек, как бы случайно проложенных на местности и обегающих «препятствия».

В противоположность таким паркам — «английским» — парки, разбитые по геометрической схеме, с прямыми аллеями, членящими территорию на правильные геометрические фигуры, назывались «французскими», регу­лярными или геометрическими.

В XVIII—XIX веках в России парки делались по обоим планировочным си­стемам, часто в комбинационном сочетании ландшафтной и регулярной планировки. При этом русские паркостроители вносили много своеобразия и искусства в свои произведения, достигая большого совершенства в со­здании прекрасных садов и парков.

Регулярную зону парка в Ляличах составляли парадный двор дворца, цветочный партер, простиравшийся от паркового фасада дворца почти до озера, и частично фруктовый сад, несколько входящий с юга на территорию парка.

Вся остальная территория оформлялась как подобие живой природы. Об этом свидетельствует, в частности, акварель художника А. Кунавина, вы­полненная с натуры в самом началеХ1Х столетия. Вход и въезд в парк произ­водились через парадный двор дворца усадьбы.

Среднюю часть парка занимала система искусственных прудов, образо­ванных в долине Излучья. Пруды разделяли территорию парка на две части — восточную и западную. Вокруг прудов строилась вся композиция парко­вого пространства.

Свободные аллеи и живописно проложенные дороги вместе с земляны­ми плотинами, мостиками и переездами не только связывали обечасти пар­ка, но и создавали многочисленные видовые позиции для обозрения кра­сот. Над всем парком господствовал величественный объем дворца, сто­ящего на возвышении холма.

Благодаря открытому склону с партером и полянами дворец хорошо был виден не только со всех частей парка, но и издалека за границами парка. И наоборот, из всех основных помещений дворца открывались многообраз­ные виды парка и дали полей, уходящие к горизонту.

Для большей связи дворца с природой в композицию дворца были вклю­чены двухъярусные портики на парадном и парковом фасадах, а на боковых фасадах широкие лоджии. Находившиеся на них люди получали велико­лепное место осмотра широчайших панорам на все четыре стороны света.

Можно отметить и еще такую черту, свидетельствующую о стремлении устроителей усадьбы как можно ближе соединить природу и жилище, — это живописные изображения видов парка и большой аллеи внутри здания на стенах главной лестницы. Изображенные летние виды помогали гостям двор­ца зимой представить и оценить красоту парка, облаченного в зеленый на­ряд. Парк «присутствовал» в доме! Так достигалось единство композиции ансамбля, единство природы и сооружений, парка и архитектуры.

С запада и севера открытая середина западной части парка обрамлялась дубравами и смешанными посадками деревьев и кустарников. С юга к ней примыкал большой фруктовый сад, а ниже его березовая роща.

Восточная часть парка, находящаяся за прудами на противоположном дворцу склоне, была обильно озеленена большими группами и целыми рощами деревьев. Ее украшали «Летний дворец» и «Храм благодарности».

«Летний дворец» представлял собой двухэтажное каменное здание клас­сической архитектуры, расположенное на холмике правого берега. Крестооб­разный в плане, он состоял из нескольких небольших помещений, окружав­ших «залу беспечности». С расписанным куполом и верхним освещением, расширенный в боковые стороны двумя колоннадками зал, видимо, был пред­назначен для постановки статуи в его центре. Два фасада здания были украше­ны римско-дорическими четырехколонными портиками, придававшими дворцу легкость и единение с природой парка. Из помещений и портиков открывались прекрасные виды парка во все стороны.

«Храм благодарности» — двенадцатиколонный коринфского ордера круг­лый открытый павильон-ротонда, увенчанный куполом. Он находился на высо­ком месте, выделяясь светлым пятном на зеленом фоне. Под сенью его купола стояла скульптура П.А. Румянцева-Задунайского — первого покровителя вла­дельца усадьбы. П.В. Завадовский ежедневно приходил сюда «поклониться своему благодетелю». Скульптура была отлита из бронзы мастером Петербург­ского фарфорового завода Гатклу по модели скульптора академии Рашетта. Кроме дворца и этих двух построек на территории парка, оживляя и украшая его на видовых местах, располагалось около полусотни разных скульптур. Мос­тики, беседки, пристани и прочие столь любимые в то время «затеи» наполня­ли парк. Они придавали парку архитектурный вид по стилю общий созданиями усадьбы. Здесь было все, что почитала иметь в парке эпоха крепостников. Даже зверинец, обитатели которого населяли рощи и поляны парка.

В мйме Излучья в пределах парка были два больших пруда и один ма­лый. К территории парка непосредственно примыкал четвертый пруд и не­сколько выше по течению — пятый. Все водоемы имели свободные «при­родные» очертания, и лишь земляные плотины напоминали об их искусст­венном происхождении. По логу северо-западной части с серебристым зво­ном водопадов бежал ручей. Следы его каскадных устройств и сейчас мож­но обнаружить среди зарослей.

Завадовский с большим рвением осуществлял свою затею создать вы­дающийся парк.

«Новый сад еще во младенчестве. По заочности я настолько заломил онаго, что отчаиваюсь одолеть в мой век и затеи и пространство», — пишет он графу Воронцову 26 февраля 1800 года. И далее 10 июля 1800 года: «Часть сия есть во мне господствующая страсть, каковую умерить рассудительностью не могу себя принудить. По всяк день граничную черту подвигаю вперед».

И действительно, обнося свой парк каменной стеной, он прельстился дубом за границей парка и, чтоб «прихватить» его, сделал изгиб ограды. Этот изгиб, кстати говоря, хорошо виден на выше упомянутой акварели А. Кунавина, и он же виден на соответствующем месте в натуре по следу ограды недалеко от озера.

Парк, созданный в Ляличах, был поистине незаурядным. Литератор ру­бежа XVIII—XIX веков К.П. Шаликов, посетивший Ляличи в 1803 году, в книге «Путешествие в Малороссию», описывая усадьбу, так изобразил парк:

«Желал бы я быть Апеллесом, чтобы чудотворною кистью написать вам здешний истинно английский сад. Вам указывают его, и вы смотрите на дре­мучий лес; входите в него и понимаете ошибку свою. Прежде всего встре­чается глазам вашим белый величественный павильон, осененный с трех сторон высокими густыми деревьями; приближаетесь к нему и видите в центре колоннады его Задунайского Ахиллеса — бронзовую во весь рост статую на диком мраморном пьедестале. Потом идете срезовым проспек­том, из которого выходите на мелонхолическия узенькия излучистыя до­рожки... Там находите купальню; здесь храм покоя с греческой надписью; там дикую пустыню, в ней полуразвалившуюся хижину, в которой жил неког­да деревянный анахорет; немного подалее от нее уединенный храм его; здесь зверинец с быстрыми оленями; там залу беспечности (sans-souci). Сидя на галерее ея, можно забавляться травлею диких зайцев, которых в лесу очень много и которых выгоняют на площадку к самой галерее; или прекрасным отдаленным видом, ибо местоположение ея на полугоре выше деревьев; здесь прелестный зеленый лужочек — по нем извивающуюся светлую речку — на ней плавающих гордых лебедей; наконец множество оранжерей с лучшими деревьями и златыми плодами и прочая и прочая.

Каменная стена обносится кругом всего сада — страшного, страшного пространства...»

Озеленение парка основывалось на искусном использовании местных пород деревьев и кустарников: березы, дуба, клена, сосны, липы, черной ольхи. Встречались ясень, ильм, черемуха, тополь серебристый и другие виды. Довольно разнообразен ассортимент кустарников: бересклет, калина, шиповник, сирень. Применялись и не свойственные местной флоре расте­ния — барбарис, дерен красный, свидина, дрок, спиреи рябинолистная и итальянская. В юго-восточной части парка существовала целая аллея из туи. На парадном дворе дворца и в других местах росли отдельные экземпляры пирамидального тополя. По краям главной аллеи — липы и дубы.

Наряду с безукоризненным умением пользоваться местными породами растений для построения красивейших ландшафтных групп, непрерывно меняющихся «живописных картин», ляличские паркостроители и садоводы превосходно справлялись с выращиванием и весьма деликатных замор­ских растений.

Военнопленный врач французской наполеоновской армии де ла Флиз, на­езжавший в Ляличи в 1813 году, описывая свои впечатления от их посещения («Русская старина», 1892г.), не преминул заметить:«... азадесертом удивлялся я множеству ананасов, во Франции совершенно неизвестных. Эти плоды раз­водили в графских оранжереях.... Заходили в большую оранжерею, состояв­шую из целой аллеи столетних померанцевых деревьев, полных плодов; отсю­да перешли в теплицу, где разводили ананасы, этот тропический плод».

Красноречивое свидетельство иностранцем великого умения и таланта крепостных ляличских садоводов!