Население Брянского края во второй половине XIII -начале XVI века

Население региона унаследовало от единой древнерусской народно­сти язык летописей, выразительный, живой и образный, язык юридиче­ских памятников, точный и краткий, сохранивший не только «канцеляр­ские» обороты речи Древней Руси, но и ее разговорную речь. Этот язык населения древнерусских земель Великого княжества Литовского акаде­мик М.П. Тихомиров назвал «русской мовою» XV-XVI веков.

Впрочем, население региона разговаривало на местном юго-вос­точном или северском диалекте русского языка. И именно он, язык, стал важнейшим определяющим признаком этнической великорусской общ­ности. Другими важными признаками этнического единства являлись ма­териальная и духовная культура, быт, обычаи и традиции, и, разумеется, осознание населением этого единства.

Подавляющее большинство жителей Брянского края в XV - нача­ле XVI веков составляли потомки древних местных жителей Чернигово-Северской земли, суровые и воинственные люди, которые именовались севрюками (севруками). Больше всего сведений о севрюках содержат ис­точники XVI века, но уже к концу XVII века упоминания о них исчезают.

Исследователи указывают на преемственную связь населения Лево­бережья Днепра XV-XVI веков - севрюков - с древнейшим населением Северской земли - «северянами». Преемственность эта подтверждается и происхождением названия «севруки» от древнего «северяне» в результа­те вместо суффикса -яни (-ани), в XIV-XV веках на юго-востоке восточ­нославянской территории распространяется суффикс -ук (-юк). Поэтому древние северяне именуются теперь севруками (севрюками, северюка-ми), а территория большей части Брянского края - «Северой» («Сивер-ской стороной», «сиверскими городами»).

В начале XVI века, войдя в состав Русского государства, «Севера» (Северская земля) стала одним из звеньев в системе обороны «крымской украйны». Современники характеризуют севрюков как определенную эт­ническую общность, как людей, умеющих с оружием в руках защищать свою землю от врагов. По образу жизни они напоминали казаков, насе­лявших соседние, теперь уже украинские степи. Однако отождествлять севрюков с казаками нельзя. Большинство севрюков принадлежало к ка­тегории государственных (дворцовых) крестьян, плативших «медвяный» оброк в московскую казну - «севрюки мужики люди простые».

Природные богатства «Северы», безусловно, способствовали тому, что бортничество, охота, рыболовство и собирательство играли зна­чительную роль в хозяйстве севрюков. Важность этих промыслов для населения всех областей Северской земли обуславливалась, начиная с древнерусских времен и вплоть до конца XVII века, необходимостью платить дань государству, главным образом, медом, а также скорою (ме­хами) и сеном.

Сигизмунд Гербер­штейн в шубе, жалованной ему русским царем

На берегах рек живет много бобров. Птиц удиви­тельно много... реки до невероятности обильны всякого рода большой рыбой».

Ему вторит Сигизмунд Герберштейн, посе­тивший Россию в 1517 и 1526 годах: «Севера -великое княжество, крепость которого Новгород не так давно была столицей северских князей до тех пор, пока не были они лишены княжества... От Москвы туда считается 150 миль в южном направлении - через Лугу, Воротынск, Серенск и Брянск, в ширину княжество простирается до Борисфена (Днепра). Здесь в разных местах лежат обширные пустынные равнины, а около Брянска - огромный лес. Крепостей и городов в нем очень много: среди них наиболее знамениты Стародуб, Путивль и Чернигов. Почва, где она возделывается, плодоносна. Народ, постоянно сражающийся с татарами, весьма воинственен».

Поместная конница XVI века. Рисунок Летина

Этнический состав на­селения городов края часто отличался большей сложно­стью и пестротой, чем основ­ное его население, причем эта ситуация была харак­терна в первую очередь для личного состава городских гарнизонов. Среди служилых людей в городских крепостях в XV веке были литовцы и поляки, а в XVI - украинцы, белорусы и представители финно-угорских, тюркских этносов и, конечно же, рус­ские из различных регионов Российского государства.

Многие севрюки также попали в служилое сословие - в городскую, станичную сторожевую службу. Среди них были стрельцы, дети боярские, драгуны. Севрюки, попавшие в одну из категорий служилых людей Российского государства, быстро теряли свое былое этническое название.

Еще в конце XVI века они упоминаются в различных документах, а к концу первой четверти XVII века и позже о севрюках нет упоминаний. Но они не исчезли, так сказать, физически, как население края. Исчезло их название и выделение их как особой группы. Они были втянуты в про­цесс формирования украинской и русской народностей. Причем севрюки не составили какой-то отдельной группы в составе русского или украин­ского народов, они органично влились в сам процесс формирования этих народностей, то есть к XVII веку завершается «этническое растворение» севрюков как отдельной группы населения.

По документам Литовской метрики, подавляющая часть населения края являлась крестьянами. Они назывались «людьми» или «человеками» и делились на две основные категории: «тяглых», то есть платящих дань великому князю Литовскому и боярам, сидевших на землях, пожалованных великим князем своим слугам-боярам и дворянам. Больше всего на Брянщине проживало «тяглых» крестьян, сидевших на государственных землях и плативших дань великому князю. Однако, они в любой момент могли быть пожалованы вместе с землями и данями какому-нибудь вели­кокняжескому «слуге» и стать частновладельческими. Последние, впро­чем, обладали правом свободно перехода к другому владельцу - то есть были «похожими людьми».

Кроме лично свободных крестьян, в крае жили и зависимые кре­стьяне - «челядь невольная».

Владели крестьянами и монастыри. Из грамоты князя Ивана Юрье­вича Мстиславского от 2 июня 1483 года следует, что этот князь подтверж­дает переданные Ануфриевскому монастырю дедом Ивана - Семеном Лингвеном, основателем монастыря под Мглином: «пашни и сеножати, и бобровые гоны, и с людьми, и со всеми приходы, што к тым землям и пашням приступают». Отец князя Юрий Семенович добавил к этому дару людей с пашнями и сеножатями и данников с медовою данью и со всеми пошлинами. Сам Иван также передает монастырю несколько сел, «озеро Гостино» и полузависимых людей - «поземщиков». Один из них - Данил-ко - платил монастырю дань в две кади меду по пяти пудов (1 пуд=16 кг), 10 грошей (денежная единица), за бобров - 16 грошей и «полкопы грошей поземья» (дань за пользование землей).

Судя по документам, число дворов в брянских сельских поселениях в XV веке равнялась от 1-2 до 6: в Шумороме под Мглином - 2, в Давыд-чичах - 2, в Порядницком - 1, а в сельце Лопоши - 6. В 1475 году князю Федору Воротынскому великий князь жалует «королевский двор - село Немчиновское с шестью слугами и «тяглыми» людьми, которые пашут и косят сено».

В жалованной грамоте великого князя Литовского Александра Ка-зимировича конца XV века упоминаются вщижские рыболовы, которые ловили бобров, рыбу, добывали водяной орех - чилим. Они платили дво­рянину Бокею дань в два бобра и кадь рыбы. За водяные орехи, которые они продавали, им платили 40 грошей.

В грамоте князю Василию Московскому упоминаются перевесы (огромные сети) для ловли птиц на перелетах. Неоднократно говорится о бобровых гонах (ловах), например, в Лопоши и Ревнах, принадлежавших князю Тимофею Капусте. Это участки берегов рек, где водились бобры, на которых охотились с помощью специально обученных собак, которые загоняли бобров в сети.