Алексей Соколов Брянск
Алексей Соколов на полтора года старше погибшего в 90-е советского государства, а также милиции, в которой прослужил много лет. Во время легендарного парада на Красной площади в 1941 году собственными глазами видел Иосифа Сталина, косвенно принимал участие в «реинкарнации» личного автомобиля маршала Жукова, боролся с бандитизмом на Брянщине в послевоенные годы, вырастил детей и внуков, пережил десяток правителей, перешагнул в XXI век… легендарный брянский милиционер
Сам я родом из деревни Чувариха Костромской области. Деревни той давно уже нет: старики умерли, молодёжь разъехалась, хаты обветшали, развалились, сравнялись с землёй… Мой отец — простой деревенский мужик, сапожник по профессии. Говорят, настоящим мастером был: и сапоги умел шить, и домашние тапочки, и даже модельную обувь! Работа эта приносила отцу стабильный заработок, и наша семья по тем временам считалась достаточно зажиточной. В хозяйстве у нас было три лошади, жеребята, несколько коров, свиньи… Мать родила восьмерых детей, правда, четверо умерли от болезней ещё в младенчестве. Забегая вперёд, скажу, что ещё одна трагическая смерть случилась 2 мая 1945 года в Берлине, где от фашистской пули умер мой младший братишка, так и не встретивший Великую Победу…
Судьба подарила мне редкую возможность поучаствовать в легендарном параде 7 ноября 1941 года. Было это так: вечером 6 ноября нам приказали в течение получаса одеться и рассесться по машинам. Затем, ни слова не говоря, повезли на окраину Москвы и высадили около какой-то полуразрушенной школы без окон и дверей. Там мы прождали до двух часов ночи. Потом снова команда: «Поехали!» Но теперь мы уже знали, что едем на парад. Ехали долго. Очень хотелось спать. Только через шесть часов оказались на Красной площади. Мне повезло — у меня была крайняя точка, и я всё прекрасно мог рассмотреть. Правда, мне показалось, что Сталин был… без усов. Очень быстро мы пересекли Красную площадь, проехали к храму Василия Блаженного, свернули налево и отправились обратно в часть.
В тот же день я подошёл к нашему комиссару и ненароком так обронил: «Что это Сталин-то у нас без усов?» Он ответил: «Ерунду говоришь! Не может такого быть!»На этом всё и закончилось. К счастью.
В сорок третьем моя «московская» песенка была спета: штаб роты упразднили, и мне нужно было вновь заняться поисками работы. Снабженцем быть не хотелось, другие перспективы также казались весьма туманными… Подвернулся случай — поехал в Орловскую область бороться с бандитизмом.
Сразу же меня хотели отправить на Брянщину, в Клинцовский район, на должность оперуполномоченного СМЕРШа. Однако летом 1943 года район находился ещё в руках врага. Понятно, ни о какой отправке к месту назначения не могло быть и речи. Но вот Орёл, бывший в ту пору центром области, в состав которой входила и Брянщина, советские войска уже освободили. Именно в этом городе я стал служить в отделе по борьбе с бандитизмом.
Что и говорить, работа была не из лёгких. Вместе с ротой военнослужащих НКВД рейдами пришлось пройти не один район. Отлавливали прячущихся по деревням фашистских прихвостней. Борьба шла не на жизнь, а на смерть.
На Брянщину я попал лишь в 1944 году, как раз в момент образования самостоятельной области. Вначале в отдел по борьбе с дезертирами в Клинцах, затем — там же, в отдел по борьбе с бандитизмом. Так я стал следователем. За четыре года практически весь юго-запад нашей области исходил я вдоль и поперёк. Пожалуй, только в Дятьково и Климово не был!
Расскажу несколько самых известных дел, связанных с поимкой бандитов и дезертиров.
В Красногорском районе я гонялся за бандой Хмельницкого, в Суражском — ловил банду Козина, в Выгоничском районе помогал коллегам в раскрытии преступлений, совершённых бандой Кульбакова и Котова.Промышляли бандиты в основном грабежами. Причём обирали не только жителей окрестных сёл и деревень, но и заходили вглубь белорусской территории.
Козин, например, был бывшим полицаем. Однажды он со своей шайкой заявился в село Нивное, где в полуразрушенной церкви был организован склад зерна. Угрожая завскладом автоматом, заставил открыть замки. И, чтобы не казаться матёрым и безжалостным бандитом, предложил местным жителям принять участие в разворовывании государственного имущества. Благодетель! На следующее утро в село прибыли оперативники, были подсчитаны остатки зерна, установлены личности тех, кто, пользуясь «добротой» преступников, воровал хлеб. Оказалось, многие из них приходились роднёй главарю шайки. За Козиным мы охотились больше года, банда была задержана в 48-м.
Ещё один известный бандит Василий Хмельницкий, кузнец, дважды дезертировал из армии. В первый раз вернулся с «фронта» с винтовкой, которую сдал оккупантам, во второй — прихватил с собой автомат ППШ, с которого и началась его разбойничья карьера. Бандиты ходили по домам, представлялись сотрудниками НКВД и забирали у мирных жителей хлеб, картошку, сало, тёплую одежду. Тех, кто оказывал сопротивление, безжалостно били. Когда бандиты осознали, что их поисками занимаются настоящие сотрудники НКВД, они спрятались в глухих болотах. Пока там отсиживались, очень много пили. Это их и погубило. В один из февральских вечеров Хмельницкий пришёл в дом к своей жене — красавице Анне, которая гнала самогон для шайки мужа. Всю ночь Василий пил, а с утра вышел с автоматом на улицу. Задержали его местные жители во главе с председателем колхоза. А мы затем задержали ещё 9 членов его банды. Анну, кстати, тоже посадили на 5 лет — за пособничество.
В 1944 году случалось бороться и со взяточничеством. К примеру, в городе Новозыбкове я принимал участие в расследовании уголовного дела, возбуждённого по фактам злоупотреблений служебным положением военного комиссара районного военкомата и его подельника-подчинённого. Мздоимцы предоставляли льготы и освобождали от призыва в армию своих хороших знакомых и родственников. За подобные услуги брали деньги, овечьи и телячьи шкуры. Последние сдавали на завод для выделки, а потом себе и членам семей шили кожаные пальто — царские вещи в пору всеобщего бедствования. В итоге руководящую верхушку военкомата мы арестовали и посадили в тюрьму.
Арестовывали и дезертиров. Один, к примеру, бежал из действующей армии, присвоив себе чужие боевые награды и звание лейтенанта. Другой — четырежды привлекался к уголовной ответственности за побеги с фронта. И всякий раз сбегал перед отправкой или по пути в штрафной батальон. В последний раз его задержали в Унече — от правосудия уйти не удалось.
Весной 1944 года «принимали» на территории вновь образованной Брянской области десант вражеских лазутчиков, которые должны были организовать восстание местного населения против советской власти. Один из диверсантов был уроженец Клинцов. Именно он сообщил в милицию о высадке десанта. На предположительное место высадки выехала оперативная группа, и оказалось, что в одной из деревушек колхозники задержали 12 подозрительных военных. Руководитель диверсионной группы, перебежавший на немецкую сторону в первых же боях, был по приговору военного трибунала расстрелян. Что касается уроженца Клинцов, явившегося с повинной, то он был отпущен с миром. Пожалуй, это самые резонансные дела, расследованием которых я руководил или же в них участвовал.
Супруга Евгения Сергеевна моложе Алексея Николаевича на десять лет. Познакомились они в освобождённом от фашистов Орле. В войну ей тоже пришлось хлебнуть горя. Отец Евгении Сергеевны попал в оккупацию, был арестован немцами и расстрелян.
Супруги Соколовы вместе уже ровно 65 лет. Воспитали двоих детей — сына Геннадия и дочь Алину. Вырастили замечательных внуков и дождались правнука, которого по совету прадедушки молодые родители назвали Георгием Константиновичем — в честь великого полководца.
