Истинный реставратор. Брянск.

Александр ПЕРОВ, заведующий архитектурным отделом Брянской епархии

Поразмыслив над своими годами, я понял, что все не плохо. Есть интересное дело, молодые специалисты- реставраторы рядом подрастают, а еще есть жена — друг, товарищ, дочки красавицы и умницы. Наверно, все это и есть счастье здесь и сегодня!

Один из моих учителей сказал: Истинный реставратор должен понять здание, и тогда оно само расскажет, как ему помочь. В молодости думал, что это только красивые слова, но нет, они оказались очень правдивыми. С холодным сердцем в реставрацию идти нет смысла, ничего не получится.

Мы с женой Светланой в леса ушли в начале девяностых, в буквальном смысле. Это когда реставраторской работой в Великом Новгороде было прожить нельзя, а работать за деньги, но без радости я сам не захотел. И вот купили домик, завели корову, кур, посадили картошку. Дочки были маленькие, и всего нам тогда хватало. Так несколько лет прожили, и это было прекрасное время осознания себя и своего предназначенья.

В Брянск заниматься реставрацией нас позвали сокурсники Скачковы. Мы и приехали. В области я единственный архитектор-реставратор. Очень много дел. До 45 лет я и по ночам толком не спал, не хватало светового дня, чтобы все успеть.

Иногда на меня тоска находит, что старинную улицу Урицкого в Брянске сокрушили, что старый аэропорт из жадности собираются застраивать домами-коробками — еще один спальный район будет, а где красота? Брянск — город небольшой, со своим лицом, но зачем же губить его собственными руками? Нам говорят: спроектируйте храм в микрорайоне. А каково будет этому храму в окружении бездушных зданий-уродцев?

И уехал бы отсюда, да нельзя, не поправленные пока храмы и старые улочки без присмотра останутся. Мы еще многое можем сделать, тем паче к храмам сегодня обращено много внимания!

Сейчас одновременно ведем около 30 объектов. За неделю по области больше тысячи километров на машине наезжаю. Нашей группе удалось спроектировать только один новый храм, обычно мы чужие старые грехи поправляем. Вот в Алешне (Дубровский район) люди со стороны храм наспех восстановили, но пришел новый батюшка и заметил, что навершие никак храму не соответствует. И вот теперь ломаем головы, что сделать, ведь у каждого старого храма есть свое лицо, надо только суметь его увидеть.

Семь лет преподаю в Брянском строительном техникуме, а с недавних пор и в БГИТА. Пятеро моих учеников теперь со мной работают. Но как же редки творческие, работящие ребята! Обычно не больше одного-двух на группу и то не каждый год. У остальных же лишь одно желание — ничего не делая получать хорошие оценки. Когда-то мой дед сказал, что жалость нормального человека унижает. Слишком часто у нас напирают на жалость те, кто дела не знает, ни учиться, ни работать не хочет. А чего их тогда жалеть?

Постижению красоты надо учить примерно так, как учат детей арифметике. Но вот про­блема — чему ребенок может научиться, если он живет в типовом микрорайоне, стандартном доме со скучным двором? Где тут место для воображения? Я когда-то спроектировал необыкно­венный детский сад из домиков — разноцветных кубиков, а в центре — вросшее в землю колесо обозрения. Нет, построить его не удалось. Но я убежден: люди должны жить на земле прохажи­ваясь по росе, в собственном доме, и тогда многие проблемы решатся. Для России, где земли без счета, это вполне реально.

Помню, в Великом Новгороде при архитектурно-реставрационных мастерских работало не­сколько искусствоведов. У каждого — по две-три книги выходило за год, а у нас — ни одного, хотя масса интереснейших зданий и примечательных мест. Между тем остро нужны технологи, знающие, как строили старые здания, инженеры по реставрации, но где их взять? Пока могу на­звать из местных строителей только одного знающего — прораба Андрея Якубо. К примеру, бри­гада белорусов взялась восстанавливать Никольский собор в Николо-Одринском монастыре. Так мы с Андреем приехали и заставили строителей свежую кладку поломать, вместе с ними заново по периметру потом раскладывали кирпичи. А то делать взялись, но как — толком не знают. А ведь храм подрядились строить!

Пусть для новых зданий, если заказчик согласен, применяют новые технологии, а для ста­рых надо делать все по-старому, только это и есть реставрация. Проектный институт предложил сделать своды Никольского собора из бетона, а я решительно был против. С Якубой мы пропаган­дируем технологию возведения кирпичных сводов, чтоб все было, как в старину.

Помню, на курсах по реставрации в Москве перед нами выступал знаменитый искус­ствовед Марочкин. В стоптанных кроссовках, неказистый такой дядька, но о старых зданиях го­ворил так, как не всякий поэт в стихах скажет о любимой женщине. Одно слово, — наш брат, реставратор!

Обездоленность брянской церковной архитектуры меня сильно волнует. От епархии мы, насколько наших сил хватает, обеспечиваем авторский надзор. Но объектов одновременно ре­ставрируется, строится много. И порой слишком много торопливости в деле, где она совершенно неуместна. Кое-где пытаются строить новые храмы из силикатного кирпича, хотя это, безусловно, варварство и дикость. Будь моя воля, я бы вообще закрыл наш силикатный завод, прошло его время. Еще одна беда для новых храмов — нехватка вкуса у заказчика — спонсора объекта. Эдак скоро их пластиковым сайдингом начнут обивать, и непременно найдутся «эксперты», которые скажут, что и это красиво.

Радетелей строительства храмов захлестывает азарт: быстрее, больше! А ведь в каж­дом случае работа на таких объектах — штучная, здесь надо делать правильно, а это не может быть быстро. С недавних пор частью умов из лучших побуждений овладела идея газифицировать и теплофицировать старые храмы. И дело не только в том, что искажается первичный образ. Не случайно в старину храмы делились на большие летние и маленькие зимние. Или же зимой, в холод вели службу в выделенном приделе, который только и отапливали. Надо же думать сразу, а за счет чего обычно небогатая сельская община будет платить за эти газ и тепло? Я бьюсь, го­ворю, где могу, об этом. Но пока меня не слышат.

На совещаниях я устаю сильно. И счастью, в епархии бюрократии, бумаг куда меньше, чем на госслужбе, где я работал когда-то. Владыка Александр мне доверяет и меня поддерживает.

Мне недавно исполнилось пятьдесят. И поразмыслив над своими зрелыми годами, я по­нял, что все не так плохо. Есть интересное дело, молодые специалисты-реставраторы рядом под­растают, а еще есть жена — друг, товарищ, дочки красавицы и умницы. Наверно, все это и есть счастье здесь и сегодня!

Дома надо проектировать так, чтобы человек просыпался, а солнце его будило в пятку.

Мечтаю о воссоздании фрагмента старой деревянной крепости с башнями и разворотным мостом через судок к Покровской горе. Мне верится, что это вполне реальное дело. И это только один сюжет. А то ведь Брянск сегодня, как лоскутное одеяло. Надо крепко исхитриться, чтобы суметь показать гостю, какой он был, наш старый город.

Храм — душа места. В старину за редким исключением для храмов, тем более сельских, вы­бирали самые лучшие, особенные места. Вот почему при реставрации так важно ничего не испор­тить и не нарушить. Даже форма главки есть образ энергетический, вдохновляющий. Входишь в храм и ощущаешь благодать.

От редакции

К сожалению, в нашей области, в отличие от белгородцев, нет доступного, с фотографи­ями, пусть хотя бы интернете, каталога всех брянских церковных строений, нуждающихся в восстановлении. И потому все еще невозможно понять масштаб работ по этой теме. Чего уж говорить, если руководитель области говорит о том, что до революции в области существова­ло 1200 храмов, — ему же кто-то дал такую информацию, хотя эксперты нам называли цифру около 700. Вполне вероятно, что какие-то материалы есть в управлении охраны памятников, но его действия сегодня подобны деятельности некой секретной организации, которая не то­ропится делиться своими тайнами.

Впрочем, можно восстановить все, но сразу возникает вопрос — кто и на какие средства будет потом сохранять восстановленное в полузаброшенных деревнях. Тем более, что стро­ительные работы недешевы. На строительство Успенского собора в Свенском монастыре, по официальным сообщениям, уже потрачено 55 млн. рублей, восстановление церкви в селе Лопатни в Клинцовском районе обошлось в 12 миллионов, на церковь в Госоме (Брянский район) было потрачено 8 миллионов.

В области сегодня возведение храмов ведется куда более быстрыми темпами, чем, к приме­ру, строительство детских садов, в которых тоже острая нехватка. Впрочем, если бизнесмены готовы жертвовать деньги на храм, но за редким исключением не собираются строить садики для детишек, то это — их решения, их выбор. Другое дело, что многие церковные здания, особенно новые, возводятся второпях, строители экономят на материалах, хотя грех строить из силиката храм, который должен возводиться навека.

СЕНТЯБРЬ, 2013 ТОЧКА!