Что такое реальная политика. Брянск.
Мы решили перепечатать интервью с социологом Михаилом Дмитриевым из «Огонька», потому что уже не однажды прогнозы этого исследователя российской жизни сбывались с большой точностью.
— Насколько общественное мнение в России сейчас подвижно, конъюнктурно и насколько позиция людей по фундаментальным вопросам выкристаллизовалась?
— Есть разница между тем, как люди относятся к чему-либо, и тем, что происходит на улице и в политической жизни. То, что все газеты стали вдруг писать, как у нас плохо с демократией и потому люди вышли на улицу, это внешние проявления политического кризиса. Но эти внешние проявления и то, как большинство населения думает о политиках и политической системе, — эта совершенно разные вещи. На внешние проявления этого кризиса власти, конечно, могли повлиять. Многое из того, что было сделано, послужило катализатором, провокацией событий. Такой шаг, как удушение партии Прохорова на старте парламентской кампании, был просто безумием в сложившейся обстановке. Рокировка тандема тоже стала провокацией обострения политической ситуации. Наконец, нельзя было проводить выборы в Думу по старинке, допуская манипуляции с голосами в таких масштабах, как эта было раньше. Эти моменты спровоцировали внешние проявления кризиса.
Мы обнаружили, что у людей не политический запрос. Они хотят очень серьезных изменений в стране, но вообще-то это не о политической системе. Люди хотят принципиальных изменений в здравоохранении, образовании, ЖКХ, функционировании полиции. 20 лет толком этим никто не занимался, там стихийно складывались очень искаженные отношения. Это сильно деградировавшие, выродившиеся институты. А граждан интересует именно это, независимо от политических взглядов. Это очень трезвый избиратель, с которым просто так не поиграешь.
— Ну, вот, а все почему-то боятся массовых раскатов политического гнева в адрес, например, «Единой России»...
— Когда мы выясняли отношение к партиям, то столкнулись с интересным феноменом. Много говорят про коммунистов, вспоминают Жириновского в том или ином контексте. Про «Единую Россию»... не говорят, а если говорят, то хорошо и осторожно, как о покойнике. Мы поняли, что происходит. Политики из «Единой России» превратились в некую массу для избирателей, и этот стиль перестал работать. Утрачена способность к коммуникации. Главная проблема «Единой России» в том, что там за последние несколько лет много раз профильтровали людей, отбирали тех, кто ведет себя очень похоже и предсказуемо, в соответствии с представлениями властей о том, как должен вести себя лояльный власти политик и как он должен говорить с народом. Когда народ от таких политиков устал, выяснилось, что другого кадрового резерва у «Единой России» нет, и эта для партии огромная проблема.
У ЛДПР и «Справедливой России» проблема другая — лидеры: Жириновский — маргинал для избирателей, Миронов не воспринимается как лидер. Единственная настоящая партия в России — это коммунисты. Они сохраняют высокий электоральный потенциал. Вот, собственно, и вся наша официальная партийная арена. Это выжженная земля.
— Вы пишете, что есть запрос на вторую партию власти на фоне кризиса «Едра»...
— «Единая Россия» уже не может стать партией власти снова, потому что она полностью потеряла городское население. «Едро» воспринимается как партия каких-то марсиан, которые к повседневной жизни отношения уже не имеют. У нее есть свои ниши, которые сужаются. Партия большинства возможна, хотя люди и не говорят «Подавай нам новую партию!». Нет спроса на партию как организацию. Но поскольку проблемы, которые волнуют людей, одни и те же, то нет ничего сложнее для одной силы со всеми говорить об одном и том же. Нет непримиримых противоречий между разными группами избирателей, которые бы столкнули, например, сторонников буржуазного строя со сторонниками социализма. У людей внеидеологический запрос. Но создать теперь партию сверху уже нельзя. Все, что создается сверху, тут же упирается в стену непонимания.
— Вы сейчас утверждаете, что в России нет угрозы националистического шабаша, хотя год назад нас все этим пугали.
— Люди не хотят агрессии и конфликтов ни в каких формах. Усилились прагматические настроения в обществе. Даже если конфликт на национальной почве будет возникать на локальном уровне, он имеет тенденцию утихать на этом же уровне, а не распространяться, как пожар по сухой степи во все стороны. Начинают действовать внутренние механизмы самосдерживания конфликта. И это не пустые слова. У всех национальных групп, включая русскоязычное население, прежде всего, спрос на то, чтобы все было спокойно и тихо.
— Нак складывается отношение людей к политикам?
— 90 процентов информации люди получают невербальным способом. Как человек одет, как он выглядит, как он жестикулирует — все это важнее, чем даже то, что он говорит, потому что в 5-минутном выступлении трудно донести людям свои идеи. Через анализ этого мы и увидели, что существует запрос на новых людей, которые отличаются от большинства политиков нынешних.
—И кто среди наших политиков воспринимается как современный человек?
— Человек полностью современной формации — эта Прохоров. Все сигналы, которые от него идут, эта очень современные сигналы.
— А если звук отключить?
— Он не только говорит современно. У него гармоничный и целостный образ. Но его проблема в там, что он олигарх, а их не любят в стране.
— Идеальный политический лидер по вашим данным — мужчина от 40 до 50 лет, с опытом управления. Он должен выступить с четкой программой и ясно ее выразить. Нужны не общие слова, а ясное понимание того, что конкретно этот человек собирается делать. Это намек на Кудрина?
— Эта не намек на Кудрина. У него есть черты и старой и новой формации. У нас не было цели подыграть. Комитет Кудрина попросил сделать доклад, но наша задача заключалась в там, чтобы объективно оценить шансы. Наша гипотеза до исследования: Кудрин — либеральный экономист, который всю жизнь занимался неприятной для людей работай. И мы ждали раскол в обществе по его поводу. Мы ошиблись. Доминирует восприятие Кудрина как профессионала, который показал себя в деле. В нем видят один из симптомов стабильности.
— Выходит, людям нужен чиновник, а не политический деятель?
— Им нужен государственный деятель. Чиновник — плохое слово. Кудрин — человек, который имеет свою позицию, отстаивает ее и воплощает в жизнь.
— А если у власти появится новая идея, например реинтеграция на пространстве бывшего Советского Союза, она поможет сплотить людей в едином порыве и избежать разрастания политического недоверия?
— Нет, это уже не работает. Мы видим при- земленность людей, конкретность и практичность. Союз с Белоруссией и Казахстаном — это не конкретно. Те, кто ищет новую национальную идею, точно тратят время зря — это сейчас не работает с населением. Хотел бы отметить: наша политическая система устарела, общество созрело для современной политической системы. Наши люди ведут себя ответственно. Возник потенциал для изменений, и если нам повезет, та мы не слишком болезненно переживем этот период неопределенности. Люди хотят спокойного и конструктивного решения всех проблем, (в сокращении). Т!