О жизни брянской деревни на рубеже Октябрьской революции Яков ПОРУЧИКОВ

Кто занимается брянской историей, знает об остром дефиците документальных свидетельств о событиях двадцатого века. Одним было писать некогда, другие просто опасались вспоминать о непростых и жестоких временах. Тем ценнее кажутся сохраненные в семье Ивана Яковлевича Поручикова воспоминания его отца Якова Ивановича. Я. И. Поручиков многие годы проработал на руководящих должностях в учреждениях Министерства мясной и молочной промышленности. В возрасте 85 лет записал свои воспоминания. Сегодня мы публикуем отрывки о жизни брянской деревни в 1917-18 годах.

ДВЕ ДУШИ ЗЕМЛИ

Отец рассказывал, фамилия Поручиковых в деревне Трубчино Брянского уезда появилась после возвращения в деревню с более чем двадцатилетней армейской службы его прапрадеда Заворуе-ва — участника войны с францу­зами 1812 года.

Возвратился он в свою деревню грамотным, в чине подпоручи­ка, с женой и маленьким сыном, которого он нес за спиной в сол­датском ранце. Эти ранцы шились из телячьей кожи шерстью наружу. В деревне подпоручика «окрести­ли» Поручиком. Это уличное про­звище в 1861 году стало нашей фамилией, а фамилия Заворуевы стала прозвищем. До 1917 года По-ручиковыми мы значились только в документах. Для односельчан мы оставались Заворуевыми.

Правнук подпоручика, наш де­душка Павел, жил в деревне, зани­мался крестьянским трудом и имел «две души» земли — два надела. Название «душа земли» появилось после отмены крепостного права в 1861 году, когда землей наделя­лись только живые души мужско­го пола. Размер этой «души» был не одинаков. Он зависел от вели­чины земельной площади, принадлежащей той или иной деревне. В деревне Трубчино «душа» состав­ляла около трех гектар. Это назва­ние единицы надела сохранялось вплоть до революции 1917 года.

После смерти дедушки Павла — он умер рано, и я его не помню, хозяйство было разделено между четырьмя сыновьями. Каждому из них досталось по половине на­дела (по полдуши) земли. Эта земля при трехпольном севообороте нахо­дилась в трех полях, и складывалась из двадцати с небольшим полос, на­зываемых загонами. На старом «кор­не» остался наш отец.

В результате полсе раздела из среднего крестьянского хо­зяйства образовалось четыре бедняцких двора. Отец из города возвратился в деревню и занялся сельским хозяйством. Другие его братья остались работать на сто­роне, так как на земле в полдуши в деревне делать было нечего.

Как было сказано, полдуши со­стояли из мелких полосок. Их было по семь-восемь в каждом поле — яровом, озимом и паровом. Во вто­рой половине лета на паровом поле сеялась рожь под зиму. До посева на этом поле пасли скот. Ширина полоски загона в «полдуши» редко превышала полтора — два метра.

При ее обработке нельзя развер­нуться на лошади с бороной, чтобы не нарушить целостность соседнего загона. Эти полдуши не могли обе­спечить семью продовольствием и скот фуражом.

Братья отца Александр и Семен после раздела построили в дерев­не хаты, в которых жили их семьи, а сами они служили в Бежице в службе охраны Рельсопрокатно­го и железоделательного завода (ныне БМЗ). Младший брат отца Ан­дрей после женитьбы уехал в Киев. Свою землю (полдуши) передал в аренду нашему отцу. Работал Андрей кондуктором на железной дороге. Сестра отца Мавра вышла замуж за жителя своей деревни Емельяна Дьячкова. Проживали они в деревне Трубчино.

Отец и его братья получили образование в церковно-при-ходской школе в селе Теменичи, расположенном в трех километрах от Трубчино. Отец после много чи­тал. Живя в деревне, выписывал журнал «Нива». Он старался и нам дать образование. Я и мои братья окончили Теменическую четырех­классную школу с Похвальными листами. Никифор с помощью учи­теля Теменической школы Шарин-ского в домашних условиях окон

чил пятый и шестой классы. Этот учитель восхищался способностя­ми Никифора, покупал для него учебники, рекомендовал отцу готовить Никифора для поступле­ния в высшее учебное заведение, прочил Никифору быть ученым. Но из-за бедности дальнейшее учение Никифора было прервано. За наше, пусть и небольшое об­разование, мы, братья, безмерно благодарны своим родителям — отцу Ивану Павловичу и матери Федоре Семеновне.

Доучивались мы уже взрослы­ми самостоятельно, без отрыва от работы, обычно после рабо­ты. Меньший брат Василий уже в тридцатилетнем возрасте окон­чил Брянский лесохозяйственный институт.

ПО НАЙМУ, В БАТРАИАХ

С четырнадцатилетнего воз­раста подростки из бедных семей уходили к чужим людям, на ра­боту по найму. Вот и нам на при­надлежащей нам земле прожить с семьей в деревне было не­возможно. Чтобы не голодать, отец с матерью наряду со своим «полнаделом» были вынужде­ны обрабатывать чужие земли «с исполу». Принявший землю обрабатывал ее, снимал урожай. Полученное после обмолота зер­но за вычетом семян, затрачен­ных на посев, делилось поровну между арендатором и землевла­дельцем. Таким образом распре­делялись и отходы от обмолота: солома и полова.

Два года — 1917 и 1918 — я батрачил у зажиточных крестьян в своей деревне. Мне шел пят­надцатый год, когда я ушел на за­работки. Тогда уходили на се­зон — с первого апреля по первое декабря. Платили батракам и ба­трачкам за их труд в несколько раз меньше, чем взрослому ра­ботнику, а свою работу подростки выполняли как взрослые — паха­ли, боронили, ездили с лошадь­ми в «ночное», рубили и возили из леса дрова.

Между прочим, я не обижался на родителей, наоборот, гордил­ся тем, что работал с взрослыми и приносил пользу родной семье. Сезон 1917 года я батрачил у Коз­лова Михаила Степановича. Он был хорошим и добрым хозяином, учи­тывал возраст подростка. В празд­ничные дни освобождал от работы. Но в рабочие дни старался, чтобы батрак не оставался без дела. Уста­лости я тогда не ощущал, любил работу и тем нравился хозяевам. Под руководством хозяина в тече­ние батрацкого сезона я я прошел практический крестьянский курс и в свои пятнадцать лет получил большой опыт ведения сельского хозяйства, что мне крайне приго­дилось в дальнейшей жизни.

Особенно памятной была за­готовка дров на зиму. Осенью со старшей дочерью хозяина Анюшей, которой в то время еще не было двенадцати лет, почти ежедневно на лошади мы ездили в мелколесье за дровами за че-тыре-пять километров. Я рубил молодые деревца, обрубал сучья, а Анюша перетаскивала их к возу. Затем мы забирались на воз и ехали домой. Чтобы заготовить топливо на сезон, нам с Анюшей приходилось за осень ездить в лес десятки раз.И уже тогда с Анюшей мы крепко подружились. Хозяевам некогда было заниматься дрова­ми. Они были заняты молотьбой и уборкой картофеля.

Второй сезон в1918 году с ран­ней весны до поздней осени я ба­трачил у зажиточного крестьянина Ерохина Семена Павловича. Этот хозяин был тоже хороший, до­брый и питание было хорошее, но батрак у него не только день, но и час не оставался без дела. Хозяину хотелось еще больше бо­гатеть. Детей у Семена не было. Непонятно, почему он так скопи­домничал, копил богатство. Себя хозяин считал богобоязненным, а к батраку-подростку относился не по-христиански.

И вот Ерохин на третий день Пасхи забрал меня с собой очи­щать от коры сосновые бревна для постройки новой хаты. Я душевно переживал обиду, но не посмел возражать хозяину. Вся деревня праздновала, а я работал. В сле­дующий большой праздник Ду­хов день или Троицу, который отмечают особенно празднично на пятидесятый день Пасхи, хо­зяин за обедом умиленно сказал: «Яша, сегодня мы поедем с тобой на природу в лес, попасем там ло­шадей, хорошо отдохнем, нарубим березок для веников, а к вечеру возвратимся». Я и тут промолчал, постеснялся возразить хозяину. Мы возвратились, привезя полный воз березняка. Позже в свободное время вязали веники, а зимой хо­зяин продавал их на рынке.

У хозяина были большие запасы ржи. В это время Комитет бедноты изыскивал для государства про­довольственные ресурсы, просил, требовал от богачей и зажиточ­ных крестьян продать государству излишнее зерно. Мой хозяин пы­тался отделаться мизерной сда­чей зерна. Но комитету бедноты проделки Ерохина, как и других, были хорошо известны. Ямы были вскрыты, большое количество зер­на на основе закона было изъято в Государственный фонд с опла­той стоимости по твердым госу­дарственным ценам. Это было в последний год моего батраче­ства. Осенью 1918 года все земли были обобществлены и поделены на каждую мужскую и женскую душу. Теперь в нашей семье по­явилось много работы.

Фаев