Перемены в развитии крестьянского хозяйства на Брянщине

Васильев. Деревня.

Основная черта, характеризующая русское крестьянство - тадицион-ность. Из поколения в поколение передавался и воспроизводился накоплен­ный коллективный опыт, не оставляя места для новаций. Поэтому перемены в сельской жизни Брянского края в первой половине XIX века происходили очень медленно и с большими трудностями. Практически не изменились кре­стьянские орудия труда, методы ведения хозяйства, о которых рассказывалось в первой части учебного пособия по истории Брянского края. Однако жизнь не стояла на месте и постепенно привносила и в сельский уклад новые явления.

В условиях голода предписывалось раздавать хлеб под расписки, что он будет возвращён в будущем без процентов. В Брянске находился деревянный казённый магазин на 4 тысячи человек, в Трубчевске - на 3 тысячи, в Севске - на 1 тысячу. В Брянск и Трубчевск зерно поставлялось из других, более хлеб­ных уездов. Все хлебные склады-магазины были помещены за пределами го­родов, в безопасных местах от огня и воды.

Трехпольная система земледелия: озимое, яровое и пар [выжигали поле весной и давали отдохнуть год], характерная для Брянского края в XVIII веке, сохранялась и в первой половине XIX столетия. Под зиму (к началу сентября) чаще всего сеяли рожь, которую собственно и принято было называть «хлеб». Обычный урожай её, который из-за погодных условий иногда мог ещё значи­тельно уменьшиться, составлял три зерна на одно посеянное (сам-3). По уста­новленному здесь порядку треть пахотных земель шла под озимые, а осталь­ная часть делилась пополам под яровые и находившуюся под паром.

С. Виноградов. Обед работников.

Горох, чечевица сеялись мало, просо также отличалось непостостоян-ством урожая из-за погодных условий. Зато увеличились площади под посев пшеницы, впрочем, пшеничный хлеб оставался по-прежнему едой лишь весь­ма обеспеченных людей.

Определённым новшеством стало расширение выращивания картофеля. В начале XIX века его высаживали главным образом в помещичьих усадьбах, с последующим использованием в качестве сырья при винокурении и для про­изводства крахмала. Крестьяне с недоверием относились к этому загранич­ному овощу. В то время существовало официальное наименование картофеля «земляное яблоко», переиначенное крестьянами в «чертово яблоко».

Однако в северных уездах Черниговской губернии, где были скудные урожаи хлеба, картофель стали засевать не на огородах, а в поле и широко упо­треблять его в пищу.

К середине столетия неболь­шие участки с картофелем, таким привычным для нас сегодня, стали появляться не только у зажиточ­ных крестьян, но и у бедняков. Кар­тофель приносил более стабиль­ный урожай в сравнении с рожью и служил важным подспорьем в пита­нии в начале июля, когда зерновые ещё не поспели. Употребляли его исключительно в варёном и запе-чёном виде.

Улучшения очень трудно прививались в крестьянском хозяйстве. Суще­ствует точка зрения, что проблема крестьянской бедности заключалась не столько в нехватке земли, сколько в устаревших способах пользования ею. Например, крестьяне в некоторых уездах Брянского края заводили себе до­полнительные земельные участки в лесу. Выбирали подходящее место и в июне месяце, когда растения набирали силу, рубили лес. На следующий год, уже теперь в апреле, в сухую погоду сваленные деревья поджигали, затем раз­гребали золу и начинали пахать землю. Оставшиеся пни и корни деревьев ме­шали это делать, но их не трогали, обрабатывая только свободную от них по­чву. Недоступные для сохи места взрыхляли ручной мотыгой. Такая заросшая пустошь называлась «ляда». На этой земле первоначально высевалось просо, а в последующие годы овес, пшеница, а когда почва истощалась - рожь. При росте населения леса в ряде уездов Брянского края, например, в Суражском, превращались в сплошные «ляда».

Выход, казалось бы, был очень простым: крестьянам следовало отка­заться от экстенсивных методов и усвоить более интенсивные, ввести посев корнеплодных растений, улучшить качесто посевного зерна, завести лучшие породы скота, содержать и кормить его в более благоприятных условиях и т. д. Однако на самом деле эти проблемы было очень трудно решить. Большинство крестьян имело денежных доходов меньше, чем расходов.

Они платили пастуху и несли деньги свещеннику в церковь, покупали дёготь, соль, оплачивали необходимую им работу кузнеца, а главное - уплачи­вали казённые подати за ревизские души по 5 рублей ассигнациями в год, от­давали зерно в казённый магазин, несли другие общественные сборы. К этому могли добавляться дрова, лыко, табак и водка. Если же вдруг случится неуро­жай, а в Брянском крае неурожайные годы были периодическими: 1820,1821, 1833,1834,1839,1840,1841 годы, то приходилось занимать хлеб под высокие проценты, продавать скот и даже одежду. Однако и эти меры не спасали от недоимок (неуплачен­ных казённых податей). Один неурожайный год требовал многолетних трудов для восстанов­ления потерпевшего нужду хозяйства.

В. Максимов. Аукцион за недоимки

Весной   крестьяне   приступали   к  первой полевой работе - пахоте под яровые. Здесь всё также оставалось тра­диционным: соха с запряженной в неё одной лошадью. На основе опыта на­чинали вспашку тогда, когда земля уже не резалась пластом, но и не была на­столько сухой, что соха осиливала её с трудом. Почва должна была рассыпаться под сошником. В годы с неблагоприятными погодными условиями вспашка откладывалась даже до конца мая.

Лошадь впрягалась в соху без дуги. В уездах, близлежащих к Малорос­сии, для пахоты использовались волы. В день удавалось вспахать около 0,5 де­сятины. Количество рабочих лошадей было от 40 до 50 на 100 ревизских душ (крестьян мужского пола). В помещичьем хозяйстве отводилось три дня для вспашки десятины земли одной лошадью. В июне земля вспахивалась под по­сев гречихи и под озимые посевы, а затем повторно в конце августа, тогда же она засевалась рожью.

Борона являлась сельскохозяйственным орудием для разрыхления, выравнивания и очистки от сорняков почвы после вспахивания. Самая при­митивная представляла собой верхушку дерева с торчащими сучьями. Более сложной была «суковатка», состоявшая из нескольких расколотых кусков ело­вого ствола с обрубками сучьев, связанных между собой поперек так, что все сучья торчали в одну сторону. Наиболее распространенной в XIX веке была де­ревянная или плетённая из березовых прутьев борона в виде рамы-решетки со вставленными дубовыми или железными зубьями.

Многовековой опыт крестьян, основанный на тонких наблюдениях над явлениями живой природы, учитывал природно-климатические условия, особенности почвы, ландшафта. На его основе происходила и организация крестьянского труда. Но не только опыт, но и христианская вера, различные приметы и суеверия, своеобразная «аграрная магия» играли важную роль в традициях крестьянского земледелия.

Например, из поколения в поколение передавалось такое поверье, что если от обедни на Троицын день (Православная церковь отмечает Троицу в воскресенье в пятидесятый день по Пасхе] захватить из церкви пучок травы, раскиданной перед алтарём, да взять его с собой на сенокос, то убережёшься от всякой беды: сено дождём не испортится, ни один вор к твоему стогу даже не подойдёт.

Наряду с искренней верой в Бога сохранялось крестьянское суеверие, уходящее корнями в языческие верования, отдававшее луга-степи под власть Степового, луга-поймы - Водяному, лесные покосы - Лесовику. У каждого из них, по крестьянским представлениям, было своё царство, что следовало учи­тывать во время сенокоса.

Если пахали и сеяли в основном мужчины, то уборкой зерновых занима­лись практически полностью женщины. Жали вручную в течение всего свето­вого дня. Выезжали в поле с грудными младенцами, за которыми присматри­вали старшие дети.

Овин.     Молотьба.

Серпы, используемые для жатвы в России, в отличие от Западной Ев­ропы имели зубцы на лезвиях. Жатва считалась одной из самых тяжёлых по­левых работ, поскольку серпом можно было работать только в наклонном положении.

Сжатый хлеб увязывали в снопы и отправляли в скирдах сушить в овин.

После просушки в овине снопы выкладывали в два ряда колосьями друг к другу. В молотьбе участво­вали как мужчины, так и женщины цепами. Число обмолачивавших зерно старались сделать чётным, чтобы бить по колосьям синхронно. Мальчики или девочки, идя вслед, переворачивали снопы, по кото­рым вновь проходились цепами. После этого снопы развязывали и вновь отбивали. В довершение гра­блями перетряхивали солому и убирали в сторону, а зерно сметали и веяли, подбрасывая при помощи небольшой деревянной лопатки с короткой ручкой.

Богатов Николай. Пасечник.

Несмотря на множество проблем, связанных с малоземельем, в первой половине XIX века овощные культуры стали занимать гораздо более важное место в крестьянском хозяйстве края. При выращивании овощей крестьяне начали соблюдать плодосменность. Там, где росла капуста, на следующий год высаживали свёклу или огурцы, а на месте огурцов - горох. В итоге на то же самое место капуста попадала через пять лет. Были ещё такие «хитрости» ведения хозяйства: грядки с луком, например, по краям засаживали репой, а свёклы - кукурузой и тыквой, чтобы рассадить высокоствольные растения с низкоствольными.

Обработкой огородов занимались исключительно женщины. Мужчины только вспахивали под посадку землю. На огороде в течение лета несколько раз выпалывали сорняки. Уже с начала июня крестьяне начинали пользовать­ся плодами своих трудов: листьями свёклы, зелёным луком, а затем и овоща­ми. Огород служил для прокорма свиней, телят, а ближе к осени и коров.

Садоводством практически никто из крестьян не занимался. Фруктовые сады были только в помещичьих имениях. Одним из исключений являлись суражские крестьяне, некогда принадлежавшие Киево-Печерской лавре. Они вывезли из Киева некоторые сорта плодовых деревьев и затем разводили их в помещичьих садах.

В первой половине XIX века в лесных Брянском и Трубчевском уездах продолжало существовать бортевое пчеловодство («борть» - дупло дерева), в то время как в других уез­дах уже было пасечное пчеловодство. Мёд диких пчёл собирался в дуплах деревьев, которые могли быть естественными или специально выдолбленными в со­снах на высоте от 4 метров и выше. Право собственно­сти на такие борти (не на деревья, а на выдолбленные в них ульи с роями пчёл) по установившемуся обычаю среди крестьян строго уважалось. За каждым из них закреплялось имя хозяина, обладание ими передава­лось по наследству.

Делалась также специальная преграда для медведей, которые тоже зани­мались «медовым промыслом». Однако с уменьшением лесных угодий лесное ведомство запретило создавать новые дупла, а старые отдавало на три года в аренду. Постепенно бортевое пчеловодство в большинстве уездов Брянского края исчезало, поскольку весной пчелы могли и не заселить оплаченное дупло. В итоге на смену бортевому повсеместно приходило пасечное пчеловодство.

Важнейшей технической сельскохозяйственной культурой являлась коно­пля, из которой изготавливались парусина, канаты, верёвка, из конопляного се­мени добывалось масло, которое шло на продажу, а также в массовом количестве употреблялось крестьянским населением в пищу. Жмых (макуха) из выжатых зёрен бедными крестьянами нередко добавлялся в муку, из которой выпекался хлеб, шёл на корм лошадей, телят, птицы, заменяя зерновой хлеб.

Пенька - волокна стеблей конопли - являлась важной статьёй россий­ского экспорта и внутренней торговли. В 1804 году её было вывезено за гра­ницу на 13 миллионов рублей. Помимо этого экспортировалось масло, парус­ное полотно, канаты.

Продажа пеньки оставалась для крестьян Брянского края одной из не­многих возможностей получения денежного дохода или погашения долгов. Помещики продавали пеньку купцам прямо в имениях, а крестьяне на рынках в неочищенном виде. На специально созданных трепальнях её очищали, со­ртировали, увязывали и отправляли к пристаням Западной Двины для после­дующего сплава в город Ригу.

Пеньку добывали путём отмачивания в специально вырытых для этого в низменных местах прудах, куда собиралась дождевая или из ближнего ручья вода. Главное, чтобы такая вода не содержала в себе окрашивающего вещества.

Стебли связывали в виде плота и погружали под гнётом в воду на время от двух до шести недель. После вымачивания её ставили рядами у заборов и оставляли до весны. В сухую солнечную погоду стебли мяли на бревне с же­лобом специальным бруском, сделанным наподобие ножа. Древесина пеньки измельчалась, и оставался только конопляный волос. Ценность такого сырца зависила от длины волоса, его прочности, цвета и шелковистости.

Оборудование маслобоен ещё не имело железных винтовых прессов, по­этому выжимали масло из семян деревянными колодами. Затем его сливали в большие дубовые бочки вместимостью по 22-23 пуда. На воз устанавлива­лась только одна такая ёмкость. Зимой на санях купцы, торговавшие оптом, отправляли масло в Минскую губернию для последующей транспортировки её в Пруссию, а из Тверской губернии - в Петербург. Для закупки масла купцы местные и из портовых городов собирались на Свенской ярмарке. От заклю­чённых здесь контрактов зависела его цена на следующий год.

Ещё одной важной технической культурой являлся лён. Лучший по ка­честву для прядения выращивался на севере Нечерноземной зоны России, где климатические и почвенные условия благоприятны для развития подходя­щей структуры стебля растений с большим количеством волокна.

В северных уездах Черниговской губернии лён также выращивался, но в небольших количествах и не для продажи, а для собственных нужд. Произ­водство льна требовало дополнительного ухода. Его несколько раз вручную пропалывали от сорных трав, но даже хорошо выросший он мог иметь нека­чественные волокна. Обмолачивали его женщины вальками. Стебли выстила­лись на лугу в зависимости от погоды на срок от 4 до 6 недель.

Мяли лён, используя те же приспособления, что и для пеньки. Доход от льна и льняного семени принадлежал женщинам, которые выполняли связан­ные с его выращиванием работы, и использовался для покупки нарядов, раз­личных хозяйственных мелочей и украшений: иголок, напёрстков, гребней, веретён и т. д.