Страницаотчёт

Отчет брянской городской управы за 1893 год

Не так давно вышел из печати отчет брянской городской управы за 1893 год. Весь отчет состоит только из цифр и собственно представляет две рубрики, приход и расход городских сумм в данное время, баланс коих равняется 231.912 р. 30 к. Обращаясь в частности к отдельным статьям расхода, между прочим, видим, что на содержание городского общественного управления пошло 7.885 р. 11 к.; на содержание общественных зданий 4.407 р. 46 к.; на полицию — 6.112 р. 5 к.; на пожарную команду — 5.379 р. 16 к.; на медицинскую часть — 16.237р. 85 к.; за счет обязательных повинностей — 973 рубля 83 к. На содержание общественных сооружений: на ремонт и исправление мостовых, мостов, и проч., 1.080 р. 12 к., ремонт «правительственной» мостовой 2.457 р. 14 к.; кладка устоев и каменного моста через Верхний Судок и перестилка на нем мостовой 152 р. 21 к. и сверх сметы 429 р. 61 к., а всего 581 р. 82 к.; перестройка «правительственного» моста на дамбе 5.323 р. 86 к., и проч. Всего же по этой статье израсходовано 12.667 р. 53 к. На освещение города употреблено 660 р. 29 к. На народное образование 8.898 р. 87 к. На городские торжества 1.296 р. 35 к., и проч. В числе сверхсметных расходов значится поверенному управы вознаграждения за ведение дела с г-жею Баженовой  о лесопильном заводе к выданным по 1893 год 2.913 р. 70 к. в окончательный расчет 636 р. 30 к. и еще 675 р. 59 к. (1.311 р. 89 к.), а всего 4.225 р. 59 к.; разные расходы по делу о лесопильном заводе, страхование его и государственные налоги 438 р. 83 к. [дело это о лесопильном заводе, как уже известно, постановлением думы прекращено, и от уполномоченного М. И. Баженовой, А. М. Баженова, городское управление согласилось принять в возврат убытков и расходов — 4.639 р. (менее на 25 р. 42 к.). См. «Брянский Вестник», №27, стр. 2096]. Расходов по борьбе с холерою употреблено 3,699 р. 65 к.* (в период холерной эпидемии в Брянске, с 18го августа по 30е ноября 1893 года, заболело 183 человека, из коих умерло 93), всего же на медицинскую часть в отчетном году израсходовано 16.115 рублей 9 копеек**.

Как мелкую особенность, отмечаем один провинциализм, выражение чисто брянское — «заклинный», что значит временно-арестованный полицейскою властью, «заклинное отделение» (отчет, стр. 64) — камера для арестуемых; «подтагики» (?) у ларей (стр. 68), и один неологизм — «ссудопогорельская сумма» (стр. 52).

Брянский вестник 1894 год

**********************

«Жаль мне от всей полноты моей сердечной нашей старушки – городской управы! Терпит она, бедная, много нападок от своих недоброжелателей, - никаких-то она на них не угодить. Благо еще, что наша старушка глуховата, а то, чтобы с нею случилось? Иногда так, из доброжелательства, крикнешь ей на ушко: мол, бабушка, то-то да то-то про тебя говорят; так-то да так тебя обязывают; такую-то да такую пасквиль на тебя выдумали. А она, родимая, и ни-ни: ничего не слышит – ничего не смыслит; все, мол, кругом меня хорошие люди…. Посмотрит на тебя своими тусклыми глазами, покланяется по лошадиному и начнет трясти головой, лишь пакля да пенька из ушей развиваются, а во рту молоко побулькивает (с тех пор, вишь, как простудилась она, завсегда этот материал в ушах держит, а молоко во рту, - все ожидает, когда это из пеньки веревка совьется, а из молока масло собьется, с того разу она выздоровеет и станет человек человеком). Известно, что недостатки и непорядки замечаются скорее, чем достоинства и порядки; попадись же хоть один пустячный порок на глаза злому человеку, он прокричит о нем всему свету. Что, например, дурного в том, что сзади нашего кладбища стоит вонючее болото? Стоит оно с незапамятных времен, когда еще ни жителей, ни кладбища не было на сем месте, а высился тут часть-дремучий бор с постоянными своими обитателями – медведями, лосями и дикими козами, доставлявшими почтенным нашим отца и гражданам предмет постоянной охоты. Это было лет 50 тому назад. В этот период времени все переменилось: железная дорога пожрала наши заповедные Петровские леса, и сама жителей поселилась на оголенном месте; где прежде раздавался рев зверей и слышались выстрелы охотников, теперь паровозы оглушают своим свистом и шумом; ведется оживленная торговля, построена св. церковь, разбит хорошенький общественный садик, отстроен обширный и оригинальный по архитектуре военно-сухарный завод и, наконец, имеется место для вечного упокоения обитателей сей богоспасаемой слободки. Словом, местность стала неузнаваемою, и только вонючее болото сзади нашего «вечного упокоения» напоминает собою отдаленные времена общественного застоя и невежества. И вот те же злые языки находят в этом болоте «непорядок». Они не хотят согласиться с целесообразностью мудрых распоряжений нашей бабушки. Правда, болото зловонно, но не лить же поэтому в него бочки одеколону и прочих приятных для обоняния жидкостей? Наконец, это было бы вовсе нехозяйственно. И бабушка, руководствуясь старинною русскою пословицей: «клин клином вышибают», приказала валить в него нечистоты со всей Привокзальной слободы. Вот так-то лучше!.. И да сомкнутся злые уста и пусть прилипнут языки к гортаням их, ибо не пройдет и 50 лет, как они же будут наслаждаться здесь благовонием роскошных цветов и трав душистых. Терпения, терпения немножко – и все будет хорошо! Уже начало насчет болота положено хорошее, теперь надо браться за кладбище, надо пересолить его обитателей куда-либо подальше отсюда и сухарного завода, а не то они заразят воздух. И вот на днях командированная бабушкою комиссия была в «гнездилище заразы» и обсуждала вопрос о переводе его в другое место. Но и это радикальное мероприятие послужило ненавистникам темою для язвительных насмешек по адресу достопочтенной терпеливицы. Случилось так, что я был невольным слушателем этих горячих порицаний. Встретившись, затем, на днях с уважаемой старухой, я, из доброжелательство, во все горло крикнул ей на ухо: «Бабушка, люди вот что говорят про тебя: они говорят, что ты стара стала – мало понимать стала. Заботишься о благорастворении воздухов, а обывателям же под нос валишь нечистоты да дохлятину. Хочешь перевести наших покойников (это не худо), о оставляешь на месте керосиновый склад Бартошевича, который стоит среди нашей слободки, угрожая опасностью увлечь нас с собою под облака. Говорят, что ты неизлечимо страдаешь куриной слепотой, так что не видишь, как на соседней с этим складом еврейской лесной пристани рабочие разводят костры и покуривают трубочки. Вот что, миленькая, говорят… Да послушай ты меня, выдерни паклю из ушей, - жалеючи тебя, говорю. Глянь-ка-сь на меня, неужели не узнаешь? Ведь это я, твой доброжелатель, тутошний старожил…» Но старуха, верная своему обыкновению, вскинула на меня своими оловянными глазами, что-то прошамкала и, замотав головою, отправилась дальше. Не сделала, однако, она и пяти шагов по шоссе, как оступилась в глубокую выбоину, ткнулась затем лбом в покренившийся фонарный столб и, выплюнув в раздражении молоко, нарекла приказ упразднить все фонарные столбы, потому-де луна светит вполне достаточно, а мирным обывателям столбы доставляют одно неудобство. Вследствие такого-то неожиданного обстоятельства многолетние труды нашей старушки-управы по сбиванию масло во рту пропали даром, а вместе с этим потеряна и всякая надежда на выздоровление».

Орловский вестник. – 1898. – 7 ноя. (27 окт.) (№284)