БРЯНСКИЕ ЛЮДИ НА КРЫМСКОЙ ВОЙНЕ
160 лет назад, осенью 1853 года, Россия вступила в Восточную, или, как её часто называют, Крымскую, войну. Причиной к войне послужила обыкновенная зависть Англии и Франции, а также сочувствовавших им государств к России, которая в правление Императора Николая I провела ряд успешных войн с турками, персами, поляками, венграми и считалась главной силой на огромном евроазиатском пространстве.
ВОЙНА ЗА «ЯСЛИ ГОСПОДНИ»
Поводом к войне послужил вопрос о контроле над христианскими святынями Палестины, принадлежавшей тогда Турецкой Османской империи. Со времён крестовых походов иерусалимские святые места опекало католическое духовенство Франции. Существовавший издревле православный Иерусалимский патриархат получил право голоса в этом вопросе лишь после военных побед России над Турцией в правление Императрицы Екатерины Великой. В середине XIX века католическое духовенство Франции развязало пропагандистскую кампанию, обвиняя православных палестинцев в захвате у них, католиков, некоторых святых мест... Французское правительство потребовало от турок восстановить католическую опеку над святыми местами Вифлеема и Иерусалима. Россия решительно поддержала православных. В конце концов турецкий султан среди прочих преимуществ отдал католикам привилегию хранить ключи от главных дверей Вифлеемского храма Рождества Христова. А ключи эти находились на ту пору в руках православного патриарха Иерусалима.
После долгих безуспешных переговоров 80 тысяч русских солдат оккупировали подчинённые Турции дунайские княжества Молдавию и Валахию (Румынию) с намерением оставаться в княжествах до тех пор, пока права православных по отношению к святым местам в Палестине не будут восстановлены. В ответ 4 октября 1853 г. султан объявил войн Русскому Императору. 22 декабря 1853 г. английская и французская эскадры вместе с дивизией турецкого флота вошли в Чёрное море. Война приняла международный характер.
России пришлось сражаться с турками, англичанами, французами, а позже с сардинцами на нескольких фронтах: на Кавказе и в Закавказье, в дунайских княжествах, на черноморском побережье, на Балтике, в Северном море — и даже на Камчатке, где англичане попытались захватить наш порт Петропавловск.
НА ГОРАХ КАВКАЗСКИХ
Уже в первые месяцы войны враг стремился проникнуть на подвластную России территорию. В эти дни среди защитников родных рубежей были и наши земляки.
Вскоре после начала Восточной войны, 30 октября 1853 года, около 2000 башибузуков — турецких ополченцев — и части турецкой регулярной кавалерии, опрокинув немногочисленные отряды казаков и осетинской милиции (ополчения), вторглись на территорию Грузии для грабежа.
6 ноября турки подошли к Ацхуру, старой крепости в Боржомском ущелье, охранявшей мост на реке Куре. Гарнизон Ацхура состоял из четырёх рот Брестского и Белостокского пехотных полков из состава 13-й пехотной дивизии, совсем недавно переброшенной в Грузию по морю. Командовал немногочисленным гарнизоном полковник Толубеев, командир Белостокского полка. Силами рот своих Толубеев перекрыл единственную пролегавшую рядом дорогу. Вела дорога к городу Гори.
Турки всю ночь штурмовали позиции Толубеева, но всякий раз русские их отбрасывали. Дело доходило до штыков. А в 7 часов утра к Толубееву подоспело подкрепление — три роты Брестского пехотного полка. Вёл эти роты генерал-майор Андрей Осипович Бруннер, командир Брестского полка, сын брянского городничего. Турки также за ночь усилились ротой регулярной пехоты, кавалерией и двумя орудиями.
Не обращая внимания на вражеское огромное превосходство в силе (с прибытием пополнения турок стало около 7 тысяч), на пушки, генерал Бруннер выстроил свои семь рот в две линии: «Четыре роты первой линии, поддержанные второй линией в ротных колоннах, энергично двинулись вперёд, смяли турок и обратили их в бегство».
Бруннер и его пехотинцы преследовали турок более семи верст. Русским достались в качестве трофеев одно из турецких орудий, четыре знамени, три значка, немало ружей и снарядов. Только убитыми потеряли турки до ста человек, тогда как у русских погибли семеро и ранены были 41 человек.
Победа была блестящей. Когда Император Николай Паатович прочёл о ней донесение, то пожаловал генерал-майору Бруннеру орден Св. Георгия 4-й степени, один из первых в ту войну...
Кто же был герой Ацхура генерал-майор Андрей Осипович Бруннер?
С1817по1839 год начальником брянской полиции или городничим был титулярный советник Осип (Иосиф) Григорьевич Бруннер, которого в городе на военный манер называли капитаном. Смолоду Осип Григорьевич служил в фельдъегерском корпусе. В качестве военного курьера побывал не в одном сражении на суше и на море, был «изранен и исковеркан» в боях. В Брянске у городничего Бруннера был каменный дом, крепостных 3 души «мужска полу», числящихся за женой городничего, а также в деревне Дедов Починок Брянского уезда (ныне в составе деревни Тарасово Жирятинского района Брянской области) 33 души крестьян с землёй. В 1824 году городничему Бруннеру «было Высочайше пожаловано 300 десятин земли из казённых дач»...
Именно Осипу Григорьевичу Бруннеру довелось вечером 7 сентября 1823 года встречать у Чёрного брода через Десну прибывшего в Брянск Императора Александра I... В 11-м часу того памятного вечера городничий Бруннер с семейством представлялся Царю. Семейство это Император сам пожелал видеть. Показывать Бруннеру действительно было кого: у него росло семеро детей, пять сыновей и две дочери. Старшему сыну Андрею было три года, когда семья переехала в Брянск, а Дмитрий, Алексей, Осип, Александра и Елизавета в Брянске родились и были крещены.
Все сыновья брянского городничего Бруннера связали свою жизнь с военной службой: Андрей был выпущен из 1 -го Московского кадетского корпуса в 1833 г. в гвардию, Павел оттуда же в 1835 г.— в армейский пехотный полк, Дмитрий выпущен из Дворянского полка (было такое учебное заведение, переформированное позднее в Константиновское артиллерийское училище) в 1838 г.— в гвардию, Алексей оттуда же в 1840 г.— в пехоту. Осип Осипович Бруннер также служил офицером с 22 ноября 1840 года
Рождённый 14 ноября 1814 года и воспитывавшийся с трёх лет в Брянске Андрей Осипович Бруннер был одним из самых выдающихся офицеров Императорской Русской Армии. Андрей Осипович первым в своём выпуске и с малой серебряной медалью окончил 1 -й Московский кадетский корпус. Вторым за всю историю этого учебного заведения удостоился особенной чести — имя Андрея Бруннера 1 -го было высечено на выставленной в рекреационной зале корпуса серой мраморной доске, куда Высочайше было повелено заносить имена «отличнейших из числа выпускных воспитанников»...
Выпущенный в героический Лейб-гвардии Павловский полк, Андрей Бруннер служил в столице до 1843 года. Успел за это время окончить Императорскую военную академию — тоже первым в своём выпуске. В 1840-1848 гг. служил в Генеральном штабе, в 1843году Бруннер командирован на Кавказ. Служил здесь в армейской пехоте. За отличия в боях с горцами за один 1844 год Бруннер произведён в подполковники и полковники, а в 1846 г. награждён орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом. В 1848 году Андрей Осипович назначен командиром Брестского пехотного полка, которым будет командовать 6 лет. 26 ноября 1852 года произведён в генерал-майоры...
Через несколько дней после славного дела при Ацху- ре, в том же ноябре 185 3-го, генерал-майор Бруннер отличился в сражении за другую крепость, Ахалцих, от которой также надо было отбивать турок. Здесь Бруннер командовал сначала правой колонной русских, а потом всей передовой линией. Слава удачно завершённого боя досталась Андрею Осиповичу. 4 июня 1854 года генерал Бруннер командовал колонной в кровопролитном сражении против 34-тысячного турецкого корпуса Селима- паши на реке Чолок. «Бой самый упорный и ожесточённый» шёл там, где бились части Бруннера. И вновь, как при Ацхуре и Ахалцихе, «храбрые наши войска, предводимые отважными генералами, произвели последнюю решительную атаку так дружно и смело, что чурки не выдержали удара и обратились в совершенное бегство. Только леса спасали бегущих от преследования, которое продолжалось более 6 верст»...
Кроме ордена Св. Георгия 4-й степени за Восточную войну генерал-майор Бруннер был награждён высокими орденами Св. Станислава и Св. Анны 1 -й степени. Позже, с1857по18б1 гг., Бруннер командовал обезглавленной в последнем бою за Севастополь 9-й пехотной дивизией, где под его началом оказались Брянский и Севский пехотные полки. Службу закончил Андрей Осипович Бруннер в чине генерала от инфантерии.
И ЕЩЁ ОДИН СЫН ПОЛИЦМЕЙСТЕРА
В ночь с 26 на 27 мая 1854 г. около 12 тысяч турецких солдат под началом отуреченного грузина паши Гассан- бея перешли русскую границу в области Гурия и направились на Кутаис. На пути неприятеля лежала деревня Нигоити с гарнизоном из 10 некомплектных русских рот и 10 сотен гурийской милиции с четырьмя артиллерийскими орудиями. Эти части входили в отряд уже знакомого нам генерал-майора Бруннера. Командовал же гарнизоном Нигоити подполковник русской службы православный грузинский князь Николай Дмитриевич Эрнстов. Костяком русского гарнизона был 1-й батальон Куринского егерского князя Воронцова полка. Командовал батальоном майор Фёдор Александрович Момбели, сын новозыбковского полицмейстера
В 1842 г. из военного учебного заведения — Дворянского полка — были выпущены два брата Момбели: старший Фёдор в пехоту, а младший Николай в гвардию. Николая Александровича Момбели (1823-1902), дружившего с Достоевским и Тарасом Шевченко, участвовавшего в собраниях антиправительственного кружка петрашевцев и приговорённого за это к расстрелу, за- менёному каторгой, служившего на Кавказе простым солдатом, немало добра сделавшего жителям горного Дагестана, потерявшего руку и закончившего карьеру генералом, у нас немного знают. Старший и любимый его брат Фёдор неизвестен краеведам вовсе...
Турки надеялись застать врасплох и окружить русский отряд. Но русские атаковали турок первыми. В 11 часов пополудни наши пошли на сближение с противником. Впереди отряда шёл со своим батальоном майор Фёдор Момбели.
Наши шли тихо и сохраняли чрезвычайный порядок. Дорога здесь была трудна не только для врага — расстояние в три версты русские одолели за час. У Ланчхути они встретили турок. Неприятельские позиции находились на возвышенности, покрытой густым лесом, кустарником, а кое-где укреплённой плетнём. Спереди турецкие порядки прикрывала глубокая канава. Фланги турок были спрятаны в лесу, по центру своей позиции неприятель поставил в дополнение к рядам пехотинцев два орудия.
Едва русские успели построиться в боевой порядок, как турки окатили их градом пуль и картечи — и пошли в атаку, окружая с флангов. Но капитан 13-й артиллерийской бригады Гулевич огнём своих четырёх небольших пушек хладнокровно отвечал противнику. Шесть раз турецкие колонны принимались наступать — и шесть раз русские отбивались. Наконец майор Фёдор Момбели повёл свой батальон в штыки на турецкую батарею. «Ну-ка, братцы, — приговаривали идущие в бой под лютым турецким огнём солдаты майора Момбели,— «ура!» не кричать, а то ещё испужаются и уйдут непро- ученными»... И вот они добрались до неприятельских позиций, опрокинули турецкое прикрытие, взяли два орудия. Турки попятились в центре, справа по ним ударил батальон Брестского пехотного полка...
Неприятель бежал. Он потерял не только два орудия и обоз, но 2000 человек убитыми и ранеными. Среди убитых был и командовавший турками Гассан-бей. Наши потери составили 600 человек. «Битва у Нигоитских высот,— писал три года спустя историограф Кавказского корпуса полковнике. Новосёлов,— истинно молодецкая,— столь же славная, сколько неравная, требовала необыкновенного присутствия духа и мужества».
Бой у Нигоити был первым нашим успехом в летней кампании 1854 г. Особенно радовался этой победе Император Николай Павлович. 17 октября 1854 г. майор Куринского егерского полка новозыбковец Фёдор Александрович Момбели был награждён орденом Св. Георгия 4-й степени за бой у Нигоити, а батальон, которым Момбели командовал, — Георгиевским знаменем.
А через несколько лет, в 1857 и 1858 годах, подполковник уже Фёдор Момбели со своим батальоном покорял Чечню под началом знаменитого генерал-лейтенанта Н.И. Евдокимова...
КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ГРАФА ТОЛСТОГО
Русское общество отнеслось к войне за Вифлеем — «Ясли Господни» — поистине как к крестовому походу, к священной войне за веру, за освобождение пребывавших под гнётом турок славянских и православных народов. Когда же появилась непосредственная угроза, что оккупационные войска Турции, Англии или Франции высадятся в том или ином месте на Русскую землю, патриотические настроения усилились.
Поэт граф Алексей Константинович Толстой (1817- 1875) числится в Брянском крае среди знаменитых земляков. Черниговское имение поэта Красный Рог, в котором Толстой с юных лет проводил немало времени и где в итоге был похоронен, после многочисленных административно-политических перекроек первой половины XX века оказалось на территории Почепского района Брянской области. Красным Рогом граф А К Толстой и его мать владели уже во время Крымской войны.
Сам граф Алексей Константинович, произведённый в 1852 г. в коллежские советники, а к началу 1855 г. пребывавший в придворном чине церемониймейстера, входит в 1854 г. в ближайшее окружение Наследника Цесаревича, будущего Императора Александра II. С Наследником граф А. К. Толстой дружил с детства.
15 июня 1854 г. к Толстому, находившемуся в Москве, пришла телеграмма о том, что английский флот «в числе более 40 судов со вчерашнего дня под Кронштадтом». Через два дня граф примчался в Петербург и уже собственными глазами рассматривал английские корабли. Тут же он узнал, что неприятель высадился на принадлежавших России Аландских островах близ Финляндии.
18 июня 1854 г. под впечатлением от вражеского десанта А К Толстой и его друг граф Алексей Павлович Бобринский решают каждый вооружить по 40 человек и отправиться с ними партизанить в финляндские шхеры. 20 июня Толстой заказал уже 40 карабинов — по 20 рублей каждый — и собирался в течение ближайших трёх недель под видом прогулки на яхте добраться до финляндских шхер и навербовать в свой отряд добровольцев.
Хлопоты по формированию партизанского отряда продолжались до сентября 1854 г. За это время граф Бобринский успел съездить на оружейный завод в Тулу, где, кажется, не спешили с карабинами, а Толстой побывал в Финляндии. Нашли инициативные аристократы даже пароход для своих будущих партизан. Тем временем англичане, а за ними и французы изрядно поразбойничали на принадлежавших России балтийских островах. Особенно возмущали Толстого кощунственные выходки оккупантов: разорение протестантской церкви в Эстонии, обстрел двумя английскими военными пароходами 7 июля 1854 г. Соловецкого монастыря на Белом море...
Однако партизан графу Толстому и его другу набрать не удалось. 11 июля 1854 г. расстроенный поэт писал будущей своей жене: «На этих днях буду искать в Пустынь- ке (своем петербургском имении.— Прим. автора) желающих, между мужиками в окрестностях. Они все мне знакомы, но почти все негодяи»...
И МОЙ ТОВАРИЩ СЕРЫЙ БРЯНСКИЙ ВОЛК
Между тем 29января 1855 г. манифестом Императора Николая I был объявлен среди сословий России сбор Гос\дарственного подвижного ополчения в помощь сражавшейся с войсками четырёх держав армии. Всего было сделано три призыва и собрано около 358 тысяч ратников, сведённых в 337 дружин. Каждая дружина состояла из четырёх рот. Офицеры дружин выбирались дворянскими обществами уездов и губерний из местных чиновников и отставных офицеров, в большинстве своём людей невеликого достатка.
Почти все уезды Орловской и Черниговской губерний, территория которых входит теперь в Брянскую область РФ, выставили в ополчение своих бойцов. Так, Брянский уезд был представлен 55-й Брянской дружиной ополчения, которой командовал полковник Кузьмин, а после его смерти капитан Правиков. Брянская дружина, приписанная к Южной армии, несла службу в Николаеве. Начальник Брянской дружины полковник Кузьмин командовал одно время и губернским Орловским ополчением. Там же, в Николаеве и Южной армии, находилась и 60-я Карачевская дружина под началом майора Соковнина и капитана Житкова.
Жизнь в тыловом Николаеве была весёлой. Полковник-артиллерист Порфирий Николаевич Глебов находился в этом городе в октябре — декабре 1855 г. и записал в дневнике: «Николаев не унывает. Бал за балом. И вчера в собрании толкотня была порядочная. Девчонок много, и всё свеженькие..., но кавалеров и не перечтёшь: и гусары, и уланы, и кирасиры, и артиллеристы, и ополченцы...»
И ещё одну интересную вещь можно узнать из глебовских записок Возможно, выражение «брянский волк» появилось именно во времена Крымской войны. Дело в том, что «серыми волками» называли тогда некоторых ополченческих офицеров — и за их серую униформу, и за не лучшее поведение. Глебов пишет о николаевских балах: «Почтенные ополченцы, эти серые волки, не танцевали. Одни из них разыгрывали отчаянных московских франтов, с лорнетом в одном глазе, ломаясь вокруг танцующих; остальные же атаковали буфет и, ворвавшись в него открытою силою, заняли его со всех концов, так что никому и подойти нельзя было к водке»...
О составе дружин государственного подвижного ополчения можно судить по воспоминаниям стоявшего на реке Бельбеке по соседству с ополченцами Орловской губернии, в частности трубчевскими, офицера Боровской дружины Калужского ополчения Наркиза Антоновича Обнинского (1791 -1863): «Состав ратников ополчения образовался из мещан и крестьян, казённых и помещичьих. Ни нравственные, ни телесные недостатки не составляли препятствия к приёму. Была бы голова, руки и ноги, хотя бы поломанные, ничего... » Более того, по словам II. А. Обнинского: «Городские общества очень рады были ополчению: кого нельзя было ни сдать в рекруты, ни сослать в Сибирь, того привозили в ополчение. Таков был состав всего ополчения...»
РАТНИКИ ИЗ БРЯНСКИХ ЗЕМЕЛЬ
Однако общее в ратниках сознание, что целью войны является защита православных святынь и родной земли даже с таким, прямо скажем, сомнительным человеческим материалом делало чудеса. Тот же Н. А. Обнинский вспоминал:«... благословение Божие не оставляло меня: в продолжение Крымского похода я ни одного раза не расплачивался за ратников. Разбоя, воровства, жалоб не бывало; военная дисциплина соблюдалась, учились хорошо, труды переносили терпеливо...»
Трубчевская дружина под началом полковника Мироненко входила в Ополченческий полк Крымской армии. Так вышло, что именно от Трубчевской дружины сохранилось до наших дней более всего материальных следов Дело в том, что в трубчевском Троицком соборе находились более полувека походный иконостас и знамя Трубчевской дружины. Надо сказать, что к знамёнам своим ополченцы 1855 года относились особенным образом: «К знамени оказывалось всегда величайшее уважение; вблизи его никто не смел курить, или расстегнуться даже»,— вспоминал современник.
В годы коммунистического режима иконостас и знамя пропали, но в Трубчевском краеведческом музее до сих пор выставлены навершие знаменного древка и бронзовая памятная табличка с надписью: «Знамя Трубчевской № 56 Дружыны Орловского Государственного подвижного Ополчения пожаловано 15 мая 1855 года в походе находилось на Крымском полуострове с 20 сентября по 16 ноября в евпаторийском отряде против англо-французских войск с 22 ноября по 28 февраля сего 1856 года на позицыи при Р. Бель- беке против англофранцузских войск» (орфография оригинала сохранена).
О том, что было с нашими дружинниками под Евпаторией, рассказал с их слов уже знакомый нам Н.А. Обнинский: «Раз французы в октябре задумали выйти из Евпатории... в числе 25 человек: поутру, в 8 часов, прошли несколько вёрст и воротились к 10 домой. Ночью Орловское ополчение получило приказание выступить и зарядить ружья; ударили тревогу и в 11 часов пошли против неприятеля, прошли 6 верст от лагеря и у станции Ай-Байдар получили другое приказание — воротиться назад».
На реку Бельбек ополченцы из Орловской губернии прибыли вечером 21 ноября 1855 г. Что собой представляли позиции, которые предстояло занять нашим ратникам, описал стоявший здесь уже какое-то время офицер: «Грязь непролазная. Больных прибавляется: в одну неделю заболело 35 человек и все — поносом; гадкая осень и мутная вода в Бельбеке от множества лошадей, быков и людей, которые целый день бродят и проезжают по речке, полощат в ней кишки; здесь же и бойни для скота, и кухни, и бани, и... ещё худшее нечто, и всё это по обеим берегам крошечной реки». Но и в таких жутких условиях приюта трубчев- ским ополченцам не оказалось. Командира Орловского ополчения принял у себя расположившийся здесь со своей дружиной несколько дней назад калужанин Н.А. Обнинский. Наших ратников он поместил вперемежку со своими. 25 ноября калужан перевели в другие место, и наши заняли их бараки.
В Трубчевском краеведческом музее хранится ещё и сопровождавшая местную дружину в походе 1855 г. небольшая старинная пушка, принадлежавшая одному из ополченческих офицеров, Лопухину, потомки которого десятилетиями сберегали в своём имении эту боевую реликвию.
59-я Севская дружина Орловского государственного подвижного ополчения, также, как и Трубчевская, была приписана к Крымской армии, находилась в Перекопе и Симферополе.
Из дружин Черниговского государственного подвижного ополчения 205-я Мглинская графа Михаила Гудовича, который подписывался в документах дружины сначала как флота капитан-лейтенант, а с 8 декабря 1855 г. именовался уже майором; 206-я Новозыбков- ская подполковника Гавриила Васильевича Короткевича и 207-я Суражская генерал-майора Василия Герасимовича Озерского должны были войти в Чонгарский отряд, расположенный в Таврической губернии.
Однако до Крыма эти наши ополченцы не дошли. Мглинская дружина до конца войны не закончила формирование, родной город не покидала, но при этом до известной степени страдала от дезертирства. Суражская дружина была расквартирована в посаде Клинцы (ныне райцентр Брянской области), где её ратники постоянно вступали в конфликты с местными жителями, старообрядцами и евреями. В результате единственное дело, находящееся в фонде 207-й Суражской дружины Государственного архива Брянской области, едва ли не наполовину состоит из отписок по поводу этих конфликтов.
Наконец, 206-я Новозыбковская дружина также до начала 1856 г. находилась в своём родном Новозыбко- ве — и в старообрядческом посаде Шеломы (Шеламы, Шеламов), в 6 вёрстах от Новозыбко- ва. В уездном городе и его пригороде ратники несли караульную службу при складах и патрулировали ночные улицы. К слову, болезни, обычные в нашей Крымской армии, не миновали и ново- зыбковских ополченцев. Так, один из ратников, Матвей Червяков, умер в новозыбковской городской больнице — и был 13 января 1856 г. исключён из списков своей 4-й роты...
16 февраля 1856 г. «для облегчения жителей города Новозыбкова и посада Шеламов в постойной повинности предположено перевести 2-ю и 4-ю роты (ополчения,— Прим. автора) в посад Климово...» (сейчас Климово также райцентр Брянской области).
Начальник Новозыбковской дружины государственного подвижного ополчения Гавриил Васильевич Короткевич начал военную службу в 1821 г. простым солдатом. Опытный служака, Короткевич сумел наладить и обучение, и отчётность в дружине, но и здесь приходилось подчас прибегать к наказаниям. В 85-м приказе по дружине от24декабря 1855 г. Короткевич пишет: «На предстоящий праздник Рождества Христова никого из ратников отпускать не разрешаю; некоторые из ратников воспользовались отпуском, вели себя неприлично, а потому упреждённый дурными поступками 4-й, и в особенности 1-й роты, не заслужившей своим поведением снисхождения, предписываю всем ротным командирам объявить в ротах, что на предстоящие праздники Рождества Христова никто из ратников не получит домового отпуска...»
Вместе с тем высокий духовный настрой, характерный для Императорской Русской Армии в ту войну, не миновал и тыловых новозыбковских ополченцев. Вот что сообщает подполковник Короткевич в приказе по дружине от 2 декабря 1855 г.:«... Ратник Ивановский, движимый ревностию к защите Отечества и в воспоминание о почившем в Бозе Государе Императоре Николае Павловиче, пожертвовал в 1 -ю роту образ Святителя Николая. Почему день сего Святителя 6 декабря разрешаю установить праздником 1-й роты...»
СТРЕЛКИ ИМПЕРАТОРСКОЙ ФАМИЛИИ
А что же граф Алексей Константинович Толстой? В не особенно плодотворных хлопотах по организации партизанского отряда Толстому к 20-м числам октября 1854 г. пришла в голову мысль обратиться к Императору Николаю I с предложением сформировать полк ратников из царских удельных крестьян. Поэт направился к своему дядюшке по матери, министру уделов графу Льву Алексеевичу Перовскому, также одно время владевшему Красным Рогом. «Опоздал,— остановил дядя племянника,— Государь тебя опередил... Вот рескрипт, повелевающий мне образовать Стрелковый полк Императорского Семейства из удельных крестьян». Действительно рескрипт об образовании Стрелкового Императорской Фамилии полка был подписан Императором 25 октября 1854 г.
Об этой истории и участии в ней графа А. К. Толстого замечательно сказал историограф Лейб-гвардии 4-го Стрелкового Императорской Фамилии батальона генерал-лейтенант Е. В. Богданович: «Таким образом, Государь предупредил в этом случае одного из самых чутких русских людей, преданного патриота, соединявшего с пламенною любовью к Царю и родине чуткость и дар предвидения поэта»...
Шефом нового полка стал генерал-адъютант граф Л. А. Перовский, майором 1-й роты первого батальона полка — граф Алексей Константинович Толстой, прапорщиком 2-й роты — двоюродный брат Алексея Константиновича, Владимир Михайлович Жемчужников, примчавшийся из Тобольска, где участвовал в ревизии.
Царский полк было предписано набирать из удельных крестьян, преимущественно Новгородской, Архангельской и Вологодской губерний, «где есть много искусных стрелков, занимающихся звериным промыслом». Дозволялось также принимать добровольцев, «если они не находятся на рекрутской очереди и докажут искусство в стрельбе». Так в полк попали жители Западной Сибири, Алтайского края и даже крещёный индеец с Аляски. Но и сам майор граф А. К. Толстой был не последним течестве охотником...
В июне 1855 г. из Тулы стрелкам доставили наконец нарезные ружья — штуцера системы Минье под бельгийскую пулю — такие, вероятно, которыми Толстой хотел вооружить своих партизан. Относительно обмундирования стрелков существовало предписание октября 1854 г.: «Форма обмундирования стрелков будет приспособлена к обыкновенной крестьянской одежде». Двоюродный брат А. К. Толстого, художник Лев Михайлович Жемчужников, вспоминал, что полк был «одет в первый раз по-русски и со смыслом, по наброскам Алёши Толстого и моего брата Владимира».
28 марта 1855 г. А.К. Толстой писал: «Я сегодня надел мундир... Государь меня милостиво принял в полк. В петербургском округе меня хотели выбрать в ротные командиры, но личности, которых я предупредил, воспротивились этому».
Толстой не только придумал для полка форму, он сочинил несколько полковых песен. Одну из них сразу же напечатали несколько периодических изданий:
Слава на небе солниу высокому!
Слава!
На земпе Государю Великому!
Слава!
Слава на небе светлым звёздам!
Слава!
На земле Государевым стрелкам!
Слава!
Чтобы рука wc была всегда тверда!
Слава!
Око быстрее, светлей соколиного!
Слава!
Чтобы привёл Бог за матушку-Русь постоять!
Слава!
Наших врагов за рубеж провожать!
Слава!
3 июля 1855 г. А. К. Толстой писал: «Царю и Царице очень понравились и «Слава», и «Чарочка». Царица хочет, чтобы я ей списал «Славу»... Русским Царём после 18 февраля 1855 г. был Александр II, друг детства графа Алексея Константиновича Толстого.
После смотра в Царском Селе, венчавшего собой воинское обучение полка, 5 сентября Стрелки Императорской
Фамилии направились в Москву. 8 сентября они входили в первопрестольную. Здесь их благословил иконой Христа Спасителя святитель Филарет, митрополит Московский. Потом святитель собрал вокруг себя офицеров полка и раздал им нательные кресты, присланные Императрицей Марией Александровной. В свою очередь нижним чинам шеф полка передал 3000 нательных крестов из Троице-Сергиевой лавры, также присланные Императрицей. А. К. Толстой писал на следующий день: «Я ужасно устал — я на ногах 18 часов. У нас был триумфальный марш через весь город;... митрополит служил и роздал нам 100 тысяч крестов, присланные царствующей Императрицей... Офицерам тоже дали по кресту, и я свой надел на шею»... Крест символизировал те нелёгкие обязательства, исполнить которые добровольно взялись ополченцы.
11 сентября полк пешим маршем выступил на Одессу. Но в боевых действиях стрелкам участвовать не довелось: под Одессой в батальонах началась эпидемия тифа. «Полк пострадал сильно; офицеры переболели все, кроме трёх-четырёх, а в полку осталась в живых едва одна половина, и это от болезни, без сражения», — вспоминал очевидец. Тяжело переболел тифом и граф А К Толстой...
Эпидемии стали в ту войну ещё одним бичом Русской Армии и ополчения. Недавно брянский историк В. В. Крашенинников опубликовал имена нескольких простых ратников 59-й Севской дружины ополчения, которые скосила в Крыму зараза: Михаил Воронин, Иван Герасимов, Герасим Золотухин, Иван Коробов, Николай Маку- хин, Иван Прокофьев...
ПОСЛЕДНИЙ БРЯНСКИЙ ГОРОДНИЧИЙ
Так вышло, что стрелком Императорской Фамилии и ветераном Крымской войны был последний брянский городничий штабс-ротмистр Николай Васильевич Апрелеа из дворян Тихвинского уезда Новгородской губернии.
История Апрелева такова: в 1854 году он был выпущен в чине прапорщика из 1 -го юнкерского класса Михайловского артиллерийского училища и распределён в конную артиллерию. Очень быстро батарея, в которой служил Николай Апрелев, оказалась под Севастополем. За участие в боях молодой прапорщик был награждён орденом Святой Анны 4-й степени «За храбрость», а также медалью «За защиту Севастополя». После войны Апрелев служил в сводной резервной бригаде гвардейской пешей артиллерии, прикомандированной к Кронштадтскому гарнизону.
Стрелковый полк Императорской Фамилии был расформирован в ноябре 1856 г. Но вскоре было решено из кадров полка сформировать Лейб-гвардии 4-й Стрелковый Императорской Фамилии батальон. Николай Васильевич Апрелев был зачислен в стрелки Императорской Фамилии 26 ноября 1857 г., здесь он получил чин поручика и должность батальонного адъютанта.
6 января 1860 г. с Апрелевым произошёл случай, вписанный золотыми буквами в батальонную историю, но закрывший перед молодым офицером служебные перспективы. В этот день стрелки участвовали в традиционном Крещенском параде. Поручик Апрелев находился при батальонном знамени. Ритуал парада был неспешный, знамя в Зимний дворец также возвращалось медленно и торжественно. Апрелев образцово выполнял все предписанные уставом детали воинского ритуала. А крещенские морозы, как известно, необыкновенно сильны. В итоге Апрелев отморозил себе «обе руки, ноги и лицо, вследствие чего лишился на левой руке восьми суставов, а на правой пяти».
Эти увечья при исполнении воинского долга расценивались как боевые ранения и «внесены были в послужной список поручика Апрелева». В официальной истории Лейб-гвардии 4-го Императорской Фамилии батальона случай этот описан со следующим комментарием: «Дисциплина, корпоративный дух и сознание долга были подняты (в батальоне) на исключительно высокую ступень. Как наглядный пример слепого исполнения своих обязанностей, не взирая ни на что, может служить несчастный случай с батальонным адъютантом поручиком Апрелевым...»
В батальоне поручик Апрелев прослужил после этого около двух лет. 2 2 января 1862 г. Высочайшим приказом Апрелев был назначен брянским городничим с зачислением по конной артиллерии штабс-ротмистром, но при этом отчислен из 4-го Императорской Фамилии' стрелкового батальона только 25 апреля. Однако в том же 1862 г. вследствие полицейской реформы пост городничего был в России упразднен, и штабс-ротмистр Апрелев остался «под покровительством комитета попечения о раненых с сохранением жалования по прежней должности пожизненно или до получения другого штатного места». К1870 г. отставной ротмистр Николай Васильевич Апрелев был почётным мировым судьёй Тихвинского судебного округа...
В мае 1855 года к гарнизону осаждённого Севастополя присоединились Брянский егерский и Севский пехотный полки. Подвиги брянских егерей, оборонявших 3-й бастион, и севских пехотинцев, дравшихся за Малахов курган, золотом вписаны в историю Севастопольской обороны. Брянская и Севская улицы появились в память о наших полках на карте Севастополя.
Генерал-майор Андрей Осипович Бруннер, сын брянского городничего. С отрядом из двух батальонов разбил турок под Ацхуром 7 ноября 1853 года, за что награждён орденом Св. йоргия 4-й степени, командовал колоннами в сражении под Ахалцихом 14 ноября 1853 года и в сражении за рекой Чолоком 4 июня 1854 года. Литография 1850-х гг.
Фрагмент экспозиции Брянского краеведческого музея, посвященной Крымской войне. Здесь представлены компас, капсюльные пистолеты и футляр от подзорной трубы середины XIX века.
Медаль в память Восточной (Крымской) войны, учрежденная Императором Александром II 26 августа 1856 г. Аверс и реверс
Унтер-офицер и обер-офицер русских пехотных полков в форме образца 1844-1846 гг. Литография 2-й половины XIX века
Офицер русского пехотного полка в походной форме образца --1855 г.
Барабанщик русского пехотного полка в походной форме образца 1851-1855 гг.
Федор Александрович Момбелли (Момбели), сын новозыбковского полицмейстера. Подполковник в чине майора Куринского егерского генерал-адъютанта князя Воронцова полка. За отличие в сражении с турками 27 мая 1854 года близь Нигоитских высот под Ланчхутом награждён орденом Св. Георгия 4-й степени. Литография 1850-х гг. Бой у Нигоитских высот 27 мая 1854 г. Гравюра 1858 г.
- Генерал-лейтенант Государственного подвижного ополчения 1855-1856 гг. Акварель середины XIX века
- Крест офицерский Государственного подвижного ополчения 1855-1856 гг. Коллекция С. Б. Патрикеева
- Обер-офицер и ратник Государственного подвижного ополчения 1855-1856 гг.
- Табличка от знамени 56-й Трубчевской дружины государственного подвижного ополчения 1855-1856 гг.
- Знамя 56-й Трубчевской дружины государственного подвижного ополчения 1855-1856 гг.
- Пушка из усадьбы Лопухиных, сопровождавшая 56-ю Трубчевскую дружину государственного подвижного ополчения в крымском походе,
Первый, Высочайше утверждённый в Гатчине 28 ноября 1854 г., вариант обмундирования Стрелкового Императорской Фамилии полка. В работе над этими эскизами участвовал гр. А К. Толстой, а подписаны они его дядей по матери — министром уделов и шефом полка графом Л. А. Перовским
Офицеры Стрелкового Императорской Фамилии полка. Слева направо: подполковник и флигель- адъютант граф Алексей Константинович Толстой, его двоюродный брат, поручик Владимир Михайлович Жемчужников и капитан граф Алексей Павлович Бобринский. Вероятно, фото сделано в 1856 году после того, как эти офицеры излечились от тифа.
Граф Алексей Константинович Толстой в мундире подполковника Стрелкового полка Императорской Фамилии. Фото 1856 г.
