ФИЛЬКА-СТАРОДУБСКИЙ РАСКОЛЬНИК (легенда)
Давным-давно это было, когда еще царь Петр со шведами воевал. Как мутные
потоки, растекались они тогда по земле Русской. И один большой отряд, которым
командовал важный генерал, направился к столице северной Малороссии городу
Стародубу, чтобы захватить его.
Филька посмотрел на низкое небо, по которому плыли сплошные грязные тучи,
большим ногтем правой ноги соскоблил глину со щиколотки левой, судорожно
зевнул, перекрестив рдат; Помолчал, отвернувшись.
—Ты знаешь дорогу на Стародуб? — спросил генерал.
—На дороге стоит и дороги спрашивает, — отвечал Филька. — Ночь, как день,
дорога, что скатерть— садись да катись!
—Мудрено ты говоришь, колдун, — сердито сказал генерал, — но вот здесь
дорога одна, а вон там две: одна поворачивает влево, другая вправо. Так по какой
дороге на Стародуб?
Филька хорошо знал, что если пойти по левой дороге — до Стародуба рукой
подать. Он сам туда'^йешил из дальнего скита. Но не хотелось Фильке в родной
город чужеземцев вести: не собрались еще царские войска в древний город, не
закрыты еще Стародубские ворота. Надо бы за время предупредить своих, гонца
послать. Но где ты возьмешь гонца этого?..Или наказать бы царя Петра за его
бесовские проделки?!. Но нет: какой не царь, а все-таки свой.
—Что же ты молчишь, колдун? — грозно спросил генерал. — По какой дороге
идти нам, по правой или по левой?
Филька весь ощетинился, взглянул на левую дорогу, отпрянул в сторону, так что
вериги на нем звякнули, десницей от нее открестился, словно от нечистой силы. Конь
иод генералом шарахнулся, да и сам генерал посмотрел туда с тревогою.
—Побежала дороженька под гору, а там казаки в запорогах — кто едет мимо,
того и зацепят...Сгинь, сгинь, сгинь! — таинственно изрек Филька, словцо
заклинание прочитал. J*
И повел он шведов по правой дороге, подальше от Стародуба. Он рассчитывал!
повстречать какого-нибудь путника и с ним тревожную весть передать или
нарваться на конный государев разъезд, чтобы те ускакали и предупредили своих.
Шведы уже бы.ш в каких-нибудь десяти верстах от города, когда им на глухой
лесной дороге повстречался Филька — Стародубский раскольник. Во рваном
рубище — голое костлявое плечо наружу, поверх рубища тяжелый чугунный крест.
Железной цепью шея до крови натерта. Голый высокий череп раскольника тряпицей
повязан, из-под нее реденькая рыжая бородка клинышком. Босые ноги в грязи по
щиколотки: последние дни все дожди накрапывали — дороги раскисли, сухой
тропиночки не найдешь.
Генерал посмотрел на Фильку, поежился.
— Куда идешь, колдун? — спросил ои.
—Я не колдун, гордый пришелец, а божий человек! — с достоинством отвечал
Филька. —А иду я в дальний скит, к Славгороду на Соже. Иду людские грехи
замаливать.
Сказав это, Филька перекрестился двумя перстами и хотел было идти дальше, но
генерал остановил его:
—Ты, я вижу, раскольник, и царь не жалует тебя!
Филька повернул голову, посмотрел на генерала снизу вверх, лукаво прищурил
свой большой белесый глаз н сказал не сразу:
—Жалует царь, да не жалует псарь, и не ведает царь, что делает псарь...А нац(*;
дело такое: коли бог помилует, так и царь пожалует.. »
— А хочешь, колдун, я тебя пожалую,— нетерпеливо сказал пришелец.
— Давшая рука не отболит, берущая не отсохнет, — отвечал Филька. — Бравши
р>ка не устанет...
—Так вот, колдун, — перебил его генерал,—ты нам покажешь дорогу на
Оародуб!
Вскоре на повороте, в густом ельнике, повстречались им два послушника
в черных монашеских одеяниях. Они наткнулись на отряд неожиданно, поэтому
испуганно прижались друг к другу. Только глаза из-под черного поблескивают.
Филька так и впился в них своим строгим, цепким взором: мол, и рта раскрывать не
смейте! Поэтому, когда генерал спросил, кто они такие, то послушники еще больше
испугались и, онемев, застыли в своих черных островерхих рясах, словно елочные
привидения.
—Это немые угодники, — объяснял генералу Филька, — бог лишил их. грешных,
слуха и речи, оставил им только очи, чтобы созерцать свет господен...Я их знаю. Они
идут из Стародуба поклониться киевским мощам. Идите, болезные, с богом и от
меня поклонитесь святой мученице, а я отведу гостей в Стародуб, — говорил им
Филька, осеняя крестом, а сам не спускал цепких глаз с недоумевающих послушников.
И лишь когда увидел, что лицо одного из них просияло догадкой, он перестал
благословлять и отпустил их.
Послушники заторопились. Филька посмотрел им вслед и крикнул, чтобы они
поторапливались. (Они шли в Стародуб, это Филька знал точно). Он провел
чужеземцев до Трубчевского тракта и повернул налево, на Стародуб. Больше
хитрить ему было нельзя: Филька заметил, что генерал стал посматривать на него
с подозрением. Хорошо еще, что стояла хмарь и никак нельзя было определить
направление.
Ночевали на просторной поляне. На речке Судости поили коней. Наутро
отправились дальше. Несколько раз чуткое Филькино ухо улавливало конский топот
впереди по дороге. Но он все не спешил: пусть побольше соберет войска царский
любимец Алексашка Меншиков.
А шведский генерал то и дело спрашивал:
— Где же твой Стародуб, колдун? Долго ли еще?
—Долго ли, коротко, а конец будет, — отвечал Филька загадочно. — Добрый
путь, да к нам больше не будь!
К Филькиному счастью, генералу надоели его постоянные прибаутки, поэтому он
перестал к ним прислушиваться, а то бы хитрецу несдобровать: крута была бы
расправа!
А что же Меншиков? Он не стал ждать, пока шведский генерал подойдет
к стенам Стародуба. Не таков был Алексашка, царев любимец, чтобы ждать. Со
своей «летучей конницей» он первым атаковал шведов. И те бежали.
О Фильке же сразу молва пошла громкая. Сам царь велел наградить его золотым
червонцем. Фильку искали, но не нашли.
Да и зачем Фильке золото!
Александр Шкроб.
