Брянщина.  1604 год.  Лжедмитрий. Комарицкая волость.

Восстание в пользу "за­конного царя". Если бы знали комаричане, во что обойдутся им и всей Руси эти цари: каждый третий из них сгинет в последовавшей за тем усобице! Но все эти напасти придут позже, а сейчас люди с радостью приветствовали "царя Дмитрия Ивановича".

Для усмирения Комарицкой волости был прислан воевода А.Р. Плещеев. Однако его сил оказалось недостаточно. Втайне поддержи­вали самозванца и комаричане, находившиеся в осажденном Новгоро­де-Северском. После отступления Лжедмитрия власти начали щедро награждать всех участников осады. В числе награжденных были на­званы и брянские дети боярские, и стрельцы с их детьми, даже бортни­ки и слепой старец, ходивший лазутчиком во вражеский стан, но нет ни одного комаричанина. Вместе с другими сторонниками "царевича" они пытались поднять мятеж, но потерпели поражение, и часть из них бежа­ла в стан самозванца.

В октябре 1604 г. по всему государству был объявлен сбор служи­лых людей для похода на Лжедмитрия. По первой росписи, составлен­ной в Разрядном приказе, князь Дмитрий Иванович Шуйский должен был выступить к Чернигову, но, поскольку Чернигов был взят самозван­цем, ему было приказано двигаться к Брянску. Шуйский возглавил большой полк, Иван Иванович Годунов — передовой полк, а Михаил Глебович Салтыков —-сторожевой.

12 ноября — "на Дмитриев день" -г- русская армия подошла к Брянску, где остановилась, ожидая подхода пополнений. Главнокоман­дующим был назначен князь Ф.И. Мстиславский. В Брянске устро­или общий сбор, и армия была поделена на 5 полков. Сбор поместного ополчения проходил очень медленно: после тринадцати лет мирной жизни помещики с неохотой отправлялись на войну. Дезертиров — "нетей" —   секли плетьми; силой, под стражей доставляли их в полки, у самых упорных отписывали имения.

Русская армия, по древней традиции, делилась на несколько полков: большой, передовой, правой руки, сторожевой, левой руки. В большом полку насчитывалось: 4097 дворян, детей боярских и 550 даточных людей; 964 человека татар и 150 мордвы, 1024 человека иноземцев —   сербов, греков, немцев; 832 московских стрельца. 200 человек из этого числа находилось в Новгороде-Северском, 65 — в Почепе, 150 —   в Стародубе; 496 конных казаков с пищалями и 400 стрельцов пришло из украинных городов — Ельца, Венева, Дедилова и Шацка. Всего же в большом полку насчитывалось 8148 человек.

В полку правой руки, которым руководил Шуйский, было 5032 че­ловека: из них дворян и детей боярских — 2884, монастырских служек и митрополичьих детей боярских — 242, даточных людей — 600, татар и мордвы — 612, стрельцов — 1320.

Передовой полк возглавлял боярин Василий Васильевич Голицын. В его состав входило 4016 человек. Из них дворян и детей боярских

• 2521, монастырских служек — 187, даточных людей — 513, татар
• 333, стрельцов — 450.

Сторожевым полком командовал окольничий И.И. Годунов. В нем было 3391 человек, из них 2015 дворян и детей боярских, 163 монастыр­ских служки, 404 даточных человека, 335 татар, 640 конных казаков с пищалями и 275 пеших стрельцов.

Полк левой руки возглавляли воеводы Василий Петрович Морозов и князь Лука Щербатый. В полку было всего 2573 человека. Из них 1619 дворян и детей боярских, 71 монастырский служка, 110 даточных людей, 200 человек мордвы, 500 конных казаков, 150 стрельцов. Дети боярские и стрельцы из Брянска и других северских городов в роспись поиска не были зачислены, так как все уже были задействованы в борьбе с самозванцем.

Общая численность армии насчитывала 25336 человек. Вместе с боевыми холопами и обозными слугами она могла насчитывать до 40 тысяч человек, но никак не 200 тысяч, как пишет участник этих событий, немецкий наемник Конрад Буссов. Маржерет тоже пишет, что в царс­кой армии под Добрыничами было 40 тысяч человек. Такого огромного поиска Брянск, в котором тогда насчитывалось от силы две-три сотни дворов, еще не видел и, конечно же, вместить не мог: войско стояло, наверное, в специальных лагерях по близлежащим деревням.

18 декабря 1604 г. русское войско подошло к Новгороду-Северс-кому. Оно значительно превосходило по численности отряд самозванца, однако Мстиславский не решался начать битву, ожидая подкреплений. В первой стычке польская рота сумела нанести некоторый урон Мстис­лавскому; сам он был даже сбит с коня и получил несколько ударов по голове. К самозванцу на помощь прибыли запорожские казаки, а польские наемники, недовольные невыплатой жалованья, покинули его. Уехал и Юрий Мнишек. Лжедмитрий уцелел только благодаря поддержке про­стого народа и казаков, которые уговорили его двигаться вглубь рус­ской земли.

В начале января 1605 г. самозванец занял Севск и тем самым обеспечил своё войско теплыми зимними квартирами, продовольствием и фуражом. На помощь ему стекались вооруженные отряды казаков и "доброе число крестьян, которые приучались к оружию". Перед очеред­ной решительной битвой в составе армии самозванца было 4000 запо­рожцев, несколько сотен донских казаков и несколько тысяч слабо вооруженных комаричан, путивлян и черниговцев.

Князь Мстиславский, между тем, собирал новые силы: царь Борис не только не положил на него опалу, но и пожаловал его  "велел о здравии спросить" и выслал своего личного врача для оказания помо­щи раненому князю. В армию Мстиславского была отправлена вся столичная знать во главе с князем Василием Шуйским. 20 января Мстиславский разбил свой лагерь в селе Добрыничи (сейчас село Доб-руиь Суземского района) недалеко от Чемлыжского острожка, где на­ходилась ставка Лжедмитрия.

Перед битвой самозванец созвал военный совет. Гетман Дворжец­кий от имени польских наемников предлагал начать переговоры с Мстис­лавским, дабы склонить его на свою сторону. Казацкие атаманы, не­смотря на превосходство царских сил, предложили немедленно начать атаку. Лжедмитрий поддержал казаков. Местные крестьяне донесли самозванцу, что царское войско из-за страшной тесноты не сможет быстро развернуться в боевые порядки, и предложили провести его людей ночью по известным им тропам к Добрыничам, чтобы поджечь село и вызвать панику в стане противника. Однако дозоры Мстислав­ского обнаружили поджигателей и перевешали их, чем сорвали внезап­ную атаку.

Рано утром 21 января 1605 г. обе армии выступили друг против друга. Из Севска, по сообщению аугсбургского купца Георга Паерле, Лжедмитрий послал 500 казаков на разведку — навстречу царским войскам. В лесу они наткнулись на небольшой отряд в 30 человек и трёх из них взяли в плен. От них они узнали, что в соседней деревне находится большой отряд в 4000 человек. С помощью 120 польских всадников казаки разбили этот отряд. Шведский дипломат Петрсй де Ерлезунд об этом же событии сообщал, что небольшой польский отряд в окрестностях Добрыничей наголову разгромил семитысячный московс­кий отряд, посланный за провиантом и фуражом, перебив 4000 человек. Это поражение принудило московское войско огородить Добрыничс-кий лагерь рогатками. Через три дня большой московский отряд вышел на разведку и целый день бился с отрядами самозванца. Последние, якобы, убили 200 царских людей и 120 взяли в плен, а русские поймали лишь одного пьяного поляка, которого начали допрашивать, но он на все расспросы только и ответил: "Люблю выпить, дайте две чарочки винца, всю правду скажу". Этот пьяница умер то ли от вина, то ли от учинен­ных над ним пыток.

Перед выступлением из лагеря Лжедмитрий отслужил обедню. Его войско было разделено на три части. В первую входили поляки во главе с гетманом Дворжецким, которому подчинялось 7 рот конных копейщиков, двести гусар, отряды шляхтичей из Белоруссии и перешед­шие па сторону Лжедмитрия московские ратные люди. Последние, что­бы не перепутать себя с людьми из царского войска, надели поверх доспехов рубахи. Битву планировали начать атакой именно этого отря­да, а за ним должен был выступить запорожский отряд в 8000 человек. Третий отряд из 4000 казаков и крестьян прикрывал батарею.

Конница Дворжецкого начала стремительную атаку на правое кры­ло царского войска, где стоял передовой полк во главе с Иваном 1 оду-новым. Сам Лжедмитрий с обнаженным тесаком участвовал в ней. Навстречу полякам выступили из лагеря отряды наемников и московс­кие ратные люди. Когда из-за холмов появилась основная часть поля­ков со множеством знамен, "трубным гласом" и боем в литавры, царс­ким людям численность противника показалась значительно большей, чем она была на самом деле. В русском войске было всего несколько знамен, а военная музыка почти не употреблялась.

Передовой полк начал отступать, а конница Лжедмитрия вытесняла его из лощины, за которой находилось село Добрыничи с другой частью царских войск. Дворжецкий хотел расчленить русскую армию и уда­рить ей в тыл. Однако, несмотря на то, что московские люди были уже почти вытеснены из лощины, основная часть русских, по словам Марже-рета, "была как в исступлении и не трогалась, словно потеряв всякую чувствительность". Таким образом, стремительной атаки, как под Нов­городом-Северским, у поляков не получилось; а между тем, преследуя отступавших, конница Дворжецкого подошла к холму, на котором было

село и за укреплением из саней размещалась основная часть московс­кой пехоты. Увидев конницу противника, они дали мощный залп из 10 или 12 тысяч пищалей и пушек, окутав наступавших сплошным дымом.

Впервые в истории русские войска применили линейную тактику. Позже поляки говорили, что от выстрелов, к их удивлению, из седел выпало мало всадников. Однако психологический эсрфект был потряса­ющим. Дым понесло на запорожцев. Польская шляхта всегда не дове­ряла казакам. Среди поляков разнесся вопль: "Запорожцы убегают!". Тем временем наемники и русская конница начали стремительную ата­ку. И поляки, и запорожцы обратились в бегство. Последние резервы самозванца, шедшие на помощь передовым отрядам, поняв, что поляки бегут, присоединились к ним.

Русская конница преследовала, отступавших шесть или семь верст. В "Летописной книге" князя Шаховского так писалось об этом: "А московские люди полем боя овладевают и острием меча преследуют: одних убивают, других ранят, третьих повергают на землю". Несколько лет назад во время раскопок на Добруньском поле местными краеведа­ми на большом пространстве было найдено много пластинок с доспе­хов, что тоже свидетельствует о длительном преследовании войска са­мозванца.

Казаки и простые комарицкие мужики в этой битве понесли наи­большие потери. Преследуя гусар, русские натолкнулись на пушки са­мозванца, прикрывавшиеся пехотой. Брошенные на произвол судьбы конницей, пехотинцы самозванца бились до последнего и почти все полегли. Казаков и комаричан победители в плен не брали: всех уце­левших тут же, на месте боя, повесили. Убивали и поляков, кроме знат­ных. Таким образом, в этой битве погибло около трех тысяч поляков, а всего, согласно разрядной записи, на поле боя было найдено и предано земле 11500 трупов. В руки победителей попало 15 знамен, трубы, барабаны и 50 пушек — вся артиллерия самозванца.

Сам Отрепьев вместе с гетманом Дворжецким возглавил атаку гу­сар, вместе с которыми ему пришлось позорно бежать с поля боя. За ним гнались служилые немцы. Конь Отрепьева был подстрелен, но его спас Василий Рубец-Мосальский, который отдал самозванцу своего коня, а сам пересел на коня своего слуги. Этот конь тоже был ранен, но все-таки спас Лжедмитрия от гибели. Позже он всегда помнил об этой услуге Рубца-Мосальского и о коне, спасшем его от смерти. Наголову разбитый под Добрыничами, самозванец скрылся в Чемлыже, а затем тайно покинул лагерь и ускакал в Рыльск.

Русское войско остановилось в Радогощском остроге и начало тво­рить жестокую расправу над населением Комарицкой волости. Конрад Буссов позже писал, что царские дворяне, заняв Комарицкую волость, "стали чинить над бедными крестьянами, присягнувшими Дмитрию, ужас­ную беспощадную расправу: повесили на деревьях за одну ногу несколь­ко тысяч крестьян с женами и детьми и стреляли в них из луков и пищалей, так что на это было прискорбно и жалостно смотреть".

Сведения о расправе над жителями Комарицкой волости подтверж­даются и неизвестным автором "Иного сказания", который писал, что "Царь Борис гнева и ярости исполнися на жителей Комарицкой воло­сти и повеле ея великим пленом пленити и до конца опустошити, что ростриге предалися и служат, и всех православных христиан посетчи от мала до велика, а иных всякими различными муками умучити, еже и бысть. Да кто каменносердечен тогда не восплакася или не востона о сем, каково пленение бысть Комарицкие волости православным христи-янам от царя Бориса? Яко же и иноплеменницы погании языцы тако не могут творити, яко же царь Борис гнева своего ярость излия, многим разным мучением без милости умучи и горьким убийством убивая не токмо мужей, но и жен и безлобивых младенец, сосущих млеко, и поби от человека до скота. И имения их расхищена быша, и домове до конца разорены быша и огнем пожжены: вся в прах преврати неизглаголан-ное злое то пленение и писати невозможно его".

В Комарицкой волости накануне разорения было 2500 дворов, а население могло составлять около 25 тысяч человек. Даже постой цар­ского войска, по численности равнявшегося населению волости, а может быть, его и превосходившего, ложился тяжелым грузом на ее обитате­лей.

Память об этом страшном терроре сохранилась в народе до сих пор. В Комаричском районе автору довелось слышать предание, что по всей дороге от Радогощи до Севска были повешены поддержавшие само­званца местные жители. Возможно, что расправой занимались отряды служилых татар, входивших в войско Мстиславского...

Из Рыльска самозванец сбежал в Путивль.

Лжедмитрии