КЛЮГЕ ТАТЬЯНА ПАВЛОВНА Брянск
Слово "парад" толкуется как торжественное шествие. Что же обычно чувствуют его участники? Гордость от сознания выполненного долга, душевный подъем и воодушевление. Какие же чувства испытывала вот эта 18-летняя девушка, стоя в строю на орловской площади? Здесь, в городе первого салюта (наряду с Белгородом), 19 сентября 1943 года состоялся парад участников партизанского движения. А рослая, красивая Таня Сухорученкова испытывала... стеснение. Ни на секунду она не могла отвлечься от своего неподходящего для такого торжества наряда: на ногах калоши, заимствованные у одной соседки, да простые чулки, взятые напрокат у другой; юбка, сшитая из плащ-палатки, да кофточка - из обрезков трофейных шарфов, которые отдали ей ребята-партизаны... Правда, другие женщины (да и мужчины тоже) были одеты не лучше. Может, устроители парада поспешили с мероприятием, не дав партизанам, только что вышедшим из леса, опомниться, оглядеться? Так или иначе, но в Татьяне говорила женщина.
Считается, что у войны не женское лицо. Правильно считается. Но что делать прекрасной половине человечества, когда коварный враг топчет родную землю, расстреливает и вешает ни в чем не повинных людей, сжигает села, бомбит города?
Таня родилась в селе Покров Карачевского района. В 1930 году семья переехала в Брянск. В сорок первом девочка окончила восемь классов и с началом войны пошла работать на завод имени Урицкого, занималась маркировкой снарядов. Тяжело было, особенно в ночные смены. Хотелось спать. Бывало, мастер или начальник цеха скажет: "Танечка, иди в уголочек, поспи".
С каждым днем все ожесточеннее фашисты стали бомбить Брянск. Спасались в бомбоубежище. Однажды во время ночной бомбежки Таня с другой девочкой заснули в убежище. Проснулись - никого нет, испугались, что опоздали на работу, было стыдно до слез. Так, заплаканные, они и явились в цех. Против ожидания, их не стали сильно ругать, ибо думали, что девочки погибли и были, естественно, рады увидеть их живыми.
Когда стало ясно, что город не удержать, началась эвакуация завода. Танин отец к этому времени умер, старший брат воевал на фронте, и девочка с матерью вернулись в свою деревню, к материной сестре. Вскоре в село нагрянули немцы. Жить стало совсем тяжело, хотя немцы поначалу их не трогали. Но однажды староста сказал Тане, что ей надо перебираться к партизанам: в село прибывает карательный отряд, который будет собирать молодых для угона в германское рабство. С партизанами, сказал староста, все согласовано. И вот они тайно прибыли в село и увезли девочку в лес.
Условия, в которых находились партизаны отряда имени Ворошилова №1, тогда, в начале сорок второго, были жуткими. Не хватало продуктов питания, одежды, жилья, оружия и боеприпасов. Да и сама жизнь в лесных условиях не прибавляла удобств. Осложнялось положение тем, что в каждом населенном пункте стояли хорошо вооруженные фашисты, так что вести боевые действия народным мстителям было чрезвычайно сложно.
А что же наша юная Танечка? Она плакала. Зашел в землянку командир: "Где же тут наша плакса? Давай поговорим. Чего ты хочешь?". -"Хочу домой, к маме". - "Ну, положим, отправим, а тебя тут же схватят гестаповцы и - в Германию. Ты же окончила медицинские курсы. Будешь санинструктором".
Получив конкретное дело, девушка приободрилась, поняла, что и она нужна. В отряде столько работы, и надо освободить партизан для
юрьбы, взяв на себя все заботы по их быту. Татьяна Сухорученкова не Только оказывала медицинские услуги, обрабатывала легкие раны, но и ;тирала, добывала и готовила еду. Ходила и на боевые задания в составе ярупп. Ее научили стрелять из винтовки, вооружили трофейным пистолетом, из которого она, правда, не убила ни одного фашиста. Главную же ;вою службу - уход за ранеными и больными - несла исправно, со всей от-зетственностью.
Ее отряд дислоцировался в навлинских лесах и состоял в основном из боевых товарищей, окруженцев. Они, пережив, так сказать, организационный период, давали немцам прикурить. Враг испытывал неподдельный страх, впадал в панику. Автор книги "Во имя павших и живых" Тихон Дандыкин приводит слова из письма начальника навлинской управы своему руководству: "Ежедневно с мест поступают тревожные сведения о разгроме партизанами полицейских гарнизонов, сельских управ... Жертв не перечтешь".
Наступало жаркое лето сорок третьего. Готовясь к Курскому сражению, которое, по расчетам фашистского командования, должно было стать решающим в ходе войны, немцы, опасаясь оставить в своем тылу мощный очаг сопротивления, решили уничтожить брянских партизан, бросив против них мощнейшие силы. Началась блокада всего Брянского леса.
- Немцы подходили так близко, что мы слышали их голоса, - рас
сказывает Татьяна Павловна. - Они выкрикивали оскорбительные слова:
"Русские свиньи! Сдавайтесь, русские хамы!".
Сдаваться? Нет! Сердца патриотов наполнялись жгучей ненавистью к врагу, решимостью выйти из блокады. Но как ее прорвешь? Удалось уничтожить в одном месте вражеский пушечный расчет и пошли в образовавшийся проход. Однако фашисты вскоре обнаружили партизан, густо полетели в них снаряды. До реки Навли многие не дошли.
- А берега высокие, крутые, - волнуясь, говорит бывшая парти
занка. - Рассуждать было некогда - по нашим пятам двигался враг. Стали
бросаться в воду кто как мог. Я плавала хорошо. Но противоположный
берег еще круче - не выбраться. Меня стало сносить течением. Чувствую:
тону. Стала кричать: "Мама, мамочка!". И тут вижу: у самой воды приту
лилась лоза. Ухватилась я за нее. И родная лозиночка меня спасла. А кру
гом пули летят беспрерывно. Многие не добрались до берега - кто утонул,
а кого пули достали. Вода в реке была красная.
Хотела Таня отжать одежду, вылить воду из обуви, но к ней под-
бежал молодой партизан Рыбкин и с криком: "Ты что расселась?! Сумас шедшая! Сейчас здесь немцы будут" схватил девушку за руку, и они побе жали в лес. Им удалось соединиться с остатками отряда.
По отлаженной связи получили приказ: части партизан вернутьа в Брянские леса, другим пробираться в Белоруссию на соединение с та мошними партизанами. По безлесью пробирались только ночами, дне» отваживались лишь на короткие перебежки...
Так дошли до Клетни. Осень сорок третьего наступила прекрас ная. На память приходили пушкинские слова: "В багрец и золото одетьк леса"... Но сильнее красот природы юную партизанку привлекало другое н издалека доносился гул жестокого боя. Сердце наполнялось надеждой Послали разведку. Товарищи долго не возвращались. Тревожно, боязнс было на душе от неизвестности. Но вот разведчики выбегают из леса и радостно кричат:
- Наши! Наши идут!
Это были счастливые минуты. Танкисты, пехотинцы попали в объ ятия ободранных, изможденных лесных храбрецов, которые не могд сдержать восторга, хотя из глаз лились слезы. Слезы радости и избав; ния. Красноармейцы, однако, спешили дальше, на запад. Многие парти1 заны прыгали на танки и отправлялись с фронтовиками. Другие после вы; хода из леса были призваны в армию через военкоматы.
От Клетни до Карачева группа, в которой была и Таня Сухоручен-кова, дошла пешком. Ободрались, изголодались вконец. Но в родном селе девушку ждало печальное известие: мать и сестру с двумя сыночками девяти и шести лет фашисты угнали в рабство. Правда, по дороге в Германию всю семью купил один литовский хозяин. Вернулись они домой после освобождения Литвы.
Предаваться горю было некогда: Таню вызвали в сельсовет и сказали: "Собирайся на партизанский парад в Орел". Легко сказать, собирайся. А в чем ехать? При выходе из леса от Таниных сапог остались одни голенища, подошв не было. Экипироваться помогли соседи да иголка с ниткой. Всем участникам парада была оказана помощь. Таня получила белье, две пары чулок да кроличью шапку-ушанку, которую она продала и купила калоши. Из остатков плащ-палатки сшила бурки. В такой обуви и отправилась в Брянск, отказавшись от предложения возглавить колхоз.
Город лежал в руинах. Пошла работать. Как ни трудно было, молодость брала свое. Таня встретила Бориса Клюге, только что вернувшегося с фронта: в Сталинградской битве был тяжело ранен и комиссован. Молодые люди полюбили друг друга и поженились. Надо ли рассказывать о том, как устраивали молодожены свой быт? Железную кровать, например, нашли на пожарище, подобрали старый матрац... Словом, устроились. Но пришла новая беда: Таня тяжело заболела. Сказались тяжкие испытания голодом и холодом в первые годы юности, пережитые душевные
страдания. Врачи запретили ей работать. На том же настаивал и муж, для которого здоровье и благополучие любимого человека было дороже всего.
Едва поправилась, пошла трудиться. Работала в разных организациях, на разных должностях. Но в каком бы кол-лек типе ни была, везде оставляла о себе добрую память своей честностью и прямотой, готовностью помочь, защитить обиженного, обостренным чувством справедливости. Ей много раз предлагали вступить в компартию. Отказывалась. В шутку и всерьез объясняла: "Вы меня на следующий день прогоните - я ведь не буду молчать, если увижу несправедливость, не стану потакать вам в нечестной игре". Но, оптимистка по натуре, своей активной жизненной позицией Татьяна Павловна Клюге давала фору любому партийцу.
С1974 года стала работать в совете ветеранов Володарского района, который в то время возглавлял прославленный партизан Владимир Навроцкий. Организовала ветеранский хор и руководила им много лет. Пели в основном фронтовые песни. Имея прекрасный голос, Татьяна Павловна в хоре была солисткой. Всюду, где выступал хор, его принимали на ура. Теперь хористки стали старенькие, силы уже не те, однако боевые подруги связи друг с другом не теряют, нередко устраивают чаепития.
Словом, все, как у людей. Вырастили супруги Клюге (муж из обрусевших немцев Поволжья) двух сыновей, есть у них внучки, правнучка. Только вот прошлое, пережитое в юности, крепко держит за горло. Будь проклята война! Татьяна Павловна часто плачет, вспоминая то лихолетье, тех, кто пал смертью храбрых. И если ее просят выступить перед школьниками, она перед тем принимает успокоительные таблетки... А на ее по-прежнему красивом лице всегда играет приятная улыбка.
Надежда ДЕНИСОВА.