Записки сына партизанского полка

Карпекин Брянск

Сергею Карпекину было всего тринадцать лет, когда он вместе с отцом ушёл к партизанам. А что ещё оставалось делать? Родную деревню заняли немцы, женщин угнали в концлагеря, стариков расстреливали за малейшее неповиновение… О войне, о себе, о партизанах и заданиях для молодого бойца Сергей Михайлович рассказал «Брянской ТЕМЕ» в канун Дня партизан и подпольщиков.

Родился я в деревне Острая Лука Трубчевского района. В семье нас было пятеро: четыре младшие сестрёнки и я. Вскоре после моего рождения родители уехали из Острой Луки на лесоучасток Сонька, где отец работал директором лесхоза.
Перед началом войны мы снова вернулись в деревню, где жили родители отца — мои дедушка и бабушка. Я отчётливо помню день начала войны. Мои родители пошли отмечать день рождения соседа, меня тоже взяли с собой. И вдруг среди торжества в дом вбежала женщина, очень встревоженная, в слезах. Она начала нам рассказывать, что бомбили Киев, что на границе идут бои и началась война. Тогда радио было в деревне редкостью. Она была чуть ли не единственная, у кого в доме имелся радиоприёмник. Так мы узнали эту страшную весть.

***

Немцы наступали очень быстро и уже через два месяца заняли и нашу деревню.
Мой отец как член коммунистической партии в первые же дни оккупации ушёл в лес. А я с матерью, сёстрами, бабушкой и дедушкой остался дома.
Около полутора месяцев мы жили в страхе и неведении — от отца не было вестей. Всюду хозяйничали немцы, защитить нас было некому.
Вдруг однажды ночью мы услышали стук в дверь. Собака не залаяла, видно, почувствовала, что пришёл кто-то  свой. Это был отец с товарищем. Помню, сказал мне: «Сынок, нам нельзя идти по деревне — нас сразу же узнают. А ты мальчик, может быть, тебя не тронут. Ты должен сходить к старосте и передать ему, чтобы он пришёл к нам в дом».
Я вышел из дома, свернул на соседнюю улицу и тут же напоролся на немецкий патруль. Они остановили меня, направили оружие в мою сторону. Только я не растерялся, подхожу к ним и спокойно заявляю по-немецки: «Да здравствует великий Гитлер!» Это я переделал известное для школьников тех лет выражение: «Да здравствует великий Сталин!» Немцы удивились. Начали говорить, улыбаясь: «О! Киндер гуд!» Угостили меня конфетами. Я угощение их принял, постоял рядом с деловым видом несколько минут, а когда они снова начали разговор, пошёл дальше. Так благополучно добрался до старосты и вернулся домой. Это и было моё первое партизанское поручение.
Кстати, потом староста не раз выручал нашу семью. У него были две взрослые замужние дочери. Как-то раз одна из его дочерей подошла ко мне на улице и сказала: «Если придут немцы или полицаи из района и вы узнаете об этом, сядьте у окна и смотрите на дорогу. Если я или моя сестра пройдём мимо вашего дома и посмотрим на окна, значит, они пришли за вами и нужно бежать!» Два раза они проходили мимо нашего дома и смотрели в окна. Мы узнавали сигнал и прятались у соседей. К слову, всю их семью немцы угнали в плен во время наступления…

НАВЕЧНО МАЛЬЧИКИ…
Настоящим, лесным, партизаном я стал в сорок втором, когда мою мать и сестрёнок угнали в литовский концлагерь. Найти штаб партизанской бригады имени Сталина было несложным для меня делом. Штаб располагался как раз на том участке, где когда-то  работал мой отец, а именно в местечке под названием Хатунцево. Меня приняли в штабе, я в подробностях рассказал, что происходит в деревне, меня накормили, выделили место в землянке… Так я стал «сыном полка», каких десятки тысяч было в войну. В нашей бригаде было ещё двое мальчишек — Сергей Фурлетов и мой однофамилец Василий Карпекин. Забегая вперёд, скажу, что оба они погибли.
Серёжу Фурлетова убили немцы, выпытывая у него информацию. Но что он мог знать? Только цифры, которые были шифровкой для командиров. Сам он ничего не знал. Его жестоко пытали — отрезали уши, нос, язык… Мёртвого бросили за колхозной баней на берегу реки. Там мы его и нашли.
А другой мальчик, Василий Карпекин, погиб вместе со своим отцом, взрывая эшелон. Они погибли от своей же мины — не успели отскочить. Теперь их имена вы можете найти на монументе на Партизанской поляне.

***

Как я уже сказал, мой отец оказался в партизанском отряде практически с самого начала войны. Он был начальником боепитания при штабе бригады. Его целью было снабдить отряды оружием.
Видел я его редко, практически раз в неделю. Он постоянно был на заданиях. Под его руководством взрывали немецкие эшелоны с оружием, нападали на автоколонны с боеприпасами, добывали трофеи в бою — это и называлось «боепитанием».

***

Чем я занимался в отряде? Я был назначен телефонистом и рассыльным при штабе. Всего в бригаде было двенадцать отрядов, и располагались они в разных местах. Телефонов у нас, конечно же, не было. Была единственная линия, соединявшая наш штаб с объединённым штабом партизанского движения. Моей задачей было проверять целостность этой линии.
Однажды телефонный кабель оборвался, мы с ребятами пошли его ремонтировать и наткнулись на засаду. Это полицаи специально повредили линию и устроили охоту на партизан. Но мы заметили их раньше — открыли по ним огонь. Их было трое, мы тоже были втроём. В итоге все полицаи были мертвы. А нам удалось выполнить свою миссию — кабель был отремонтирован, связь восстановлена.

КАК НЕМЦЫ САМИ СЕБЕ ЯМУ ВЫРЫЛИ
Как-то раз командир нашей бригады отправил меня с донесением в штаб отряда имени Кутузова. Двенадцать километров нужно было пройти по лесу и вернуться назад. Лес я знал очень хорошо, недаром же отец — бывший директор лесхоза! Так вот, иду я по тропинке и вижу — впереди пятеро человек. Пригляделся — полицаи.
Я аккуратненько обошёл их стороной, бегом вернулся в отряд и доложил о чужаках командиру бригады. Он тут же вызвал командира взвода и дал ему команду разобраться с полицаями. Я повёл партизан к тому самому месту. Мы незаметно подкрались к врагам и внезапно напали на них: троих убили, двоих взяли в плен. Оказывается, это были немецкие прислужники из деревни Глинск. Они перебрались через речку Десну с целью взять «языка», но сами оказались в ловушке.

***

Было страшно, когда в 1943 году немцы бросили против партизан несколько своих дивизий, чтобы окончательно нас уничтожить. Вот тут нам пришлось туговато! Мы начали своё отступление… Но прятались не в лесах, как предполагали немцы, а уходили в луга между лесами и скрывались от немцев в кустах. Штаб наш остался цел и невредим, но на самом деле многие отряды пострадали, огромное количество партизан погибло под напором вооружённых войск Германии.
Пострадало и мирное население, которое поселилось на годы оккупации в лесах. Людей вытаскивали из шалашей и землянок, угоняли в плен. Мы только чудом остались живы!

***

Мне не раз приходилось оказываться на грани жизни и смерти. Скажу больше, каждое партизанское задание изначально таило в себе опасность.
К примеру, послали нас однажды за продуктами в Севск. Он в то время как раз был освобождён силами Советской армии. Всю ночь мы провели в пути. А когда оказались в Севске, нас отвели в церковь, от пола до купола загруженную зерном. Мы погрузили несколько мешков зерна на телегу и отправились в обратный путь. И только мы выехали из города, как немцы открыли по нам огонь — убили лошадь, ранили несколько партизан. Мне чудом удалось спастись, и вместе с ранеными пешком я вернулся в отряд.
Был ещё такой случай: нас отправили на уборку картофеля в село Вздружное Навлинского района. Мы помогали женщинам села убирать урожай, и вдруг в чистом поле на нас напали немцы. Оружия при себе у нас практически не было, спасались бегством. Немногим удалось остаться в живых…

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ
Ранило меня в сорок третьем, когда уже Красная армия пришла освобождать Трубчевский район от немецких захватчиков. В нашу бригаду пришли разведчики и попросили перевести их через Десну. Вызвал меня командир полка и говорит: «Ты ведь знаешь, где на Десне есть места мелкие. Переведи красноармейцев на другой берег!» Я ночью повёл солдат вброд через Десну. Нас было человек двадцать. И хотя было темно, немцы заметили нас и открыли миномётный артиллерийский огонь.
Помню, что рядом был разрушенный мост и всюду валялись брусья. Меня стукнуло чем-то  колким в голову. Наверное, это был осколок. Я потерял сознание и очнулся уже в отряде. Мой череп был пробит, но мозги, слава богу, оказались не задетыми. Медсестра принесла маленькое зеркальце и сказала мне: «Ну-ка посмотри, узнаешь ли ты себя?» Я ужаснулся, когда увидел, что всё моё лицо опухло и вздулось, как банка с вареньем. До сих пор военная рана даёт о себе знать…
Вскоре освободили Трубчевск, и меня перевели из госпиталя в трубчевскую больницу, и уже оттуда я выписался в мирную жизнь.

***

Мать и две моих сестры Катя и Маша вернулись в сорок пятом, в год освобождения Литвы. Они приехали сами, на поезде. Просто однажды я пришёл домой и увидел свою маму. Она обняла меня, так мы простояли несколько минут — без слов, только слёзы на глазах. Она была очень худая, а сёстры вообще словно маленькие скелетики, обтянутые кожей. Я спросил, где остальные наши девочки — Аня и Валя. Мать ответила: «Остались там, в земле». Она рассказала, как периодически их уводили, брали у них кровь и приносили еле живыми. Не выдержали девочки — всю кровь высосали у них фашисты! Там же, в лагере, погиб и мой десятилетний двоюродный брат, сын маминой сестры.
Моя семейная потеря была огромна… Дедушку моего тоже убили немцы. Во дворе нашего дома в Острой Луке фашисты подковывали своих лошадей, а искры от ручной кузницы постоянно летели в сторону соломенной крыши. Дед подошёл к немцам и сказал, указывая на крышу: «Пан! Сгорит! Сгорит!» В ответ они только засмеялись.
Дед не выдержал, взял чурку от полена и ударил ею вначале одного, а потом и второго немца. Тут же его и расстреляли. Когда испуганная выстрелами бабуля вышла из дома, дедушка был уже мёртвым. Как видите, половина моей семьи погибла в Великой Отечественной войне. Остались только мать с отцом, бабушка, две сестры и я.

ОТ САХАЛИНА ДО ПОЛТАВЫ
В первые послевоенные годы тоже было не сладко — поля заброшены, в продуктовых магазинах пусто… Но это было уже мирное время, надо было с нуля начинать жизнь.
Я снова пошёл учиться, окончил среднюю школу, был призван в армию. Меня направили в авиатехническое училище города Серпухова Московской области.
После окончания училища в звании лейтенанта я был направлен в воинскую часть грузинского города Батуми. Но там я прослужил недолго — начались сильные головные боли, и меня комиссовали. Это старая военная рана давала о себе знать. Я вернулся домой, начал свою трудовую биографию в леспромхозе, женился… И уже с женой Евдокией Андреевной уехали на Сахалин в поисках лучшей жизни.
На Сахалине я работал техником по электрооборудованию и проводил свет в селении, где жил. Затем меня избрали председателем профсоюза, и через некоторое время мы переехали на Урал. Там я уже взрослым человеком, в возрасте двадцати восьми лет, окончил свердловский технический институт и продолжил работу по партийной, административной и профсоюзной линии.
Много меня мотало по стране: в Новокузнецке я был начальником крупной автобазы, затем работал на Украине, в городе Первомайске. Там же был призван военкоматом на шестимесячную переподготовку, и уже только после этого вернулся в Брянск и остался здесь навсегда. Это был 1969 год.
В Брянске я работал секретарём парторганизации, председателем профсоюзной организации, заместителем директора Брянского пассажирского транспортного предприятия. Сейчас мне восемьдесят два года. У меня два сына, три внука и две правнучки. Я давно уже на пенсии, являюсь членом Совета ветеранов, постоянно провожу патриотическую и воспитательную работу среди школьников и молодёжи.

***

Какова была роль партизан в годы Великой Отечественной войны? Она была огромна! Партизаны взрывали мосты, железнодорожное полотно, подрывали эшелоны и автоколонны, освобождали города и сёла. Наш отряд дважды освобождал Трубчевск, а многие населённые пункты района были заняты партизанами, что спасло многих мирных жителей.
Там, где в Хатунцево стояла наша бригада, был построен большой аэродром, куда из Москвы летали самолёты: привозили продукты и иногда боеприпасы, увозили тяжело раненных. Благодаря таким аэропортам штаб партизанского объединения имел тесную связь с Большой землёй. Например, товарищ Бондаренко, комиссар объединённых партизанских отрядов Брянской области, летал на встречу к Сталину, где ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Ещё пример: половина участников подготовки взрыва стратегически важного моста в районе станции Выгоничи — партизаны из отряда имени Сталина. Эта операция была очень хорошо подготовлена, даже специальные комбинезоны сшили для бойцов, чтобы они могли незаметно подплыть к мосту по реке и заложить взрывчатку. Правда, много наших ребят погибло тогда. Но такова была цена Победы…
В канун праздника — Дня партизан и подпольщиков я хотел бы пожелать всем жителям нашего партизанского края прежде всего здоровья, благополучия и семейного счастья, а ещё чтобы у всех была достойная работа, чтобы дети не были сиротами и… чтобы не было войны.