О коварных пирожках из конопли, мохнатом домовом и пользе дикого хмеля. Брянщина.

Геофизик, педагог Владимир КУЧУРИН о коварных пирожках из конопли, мохнатом домовом и пользе дикого хмеля.
Владимир Алексеевич Кучурин (75 лет) — геофизик, учитель, природолюб и спортстмен, большую часть жизни провел в командировках по СССР, но его юность крепко- накрепко связана с послевоенной Брянщиной.

ДИКИЙ ХМЕЛЬ
Я вернулся в Брянск с родителями из эвакуации с Поволжья в 1946-м. У меня был гепатит, я был похож на скелет, и доктор сказал, что я не жилец на этом свете. Меня вылечила, спасла бабушка Ольга Федоровна. Сама она в 95 лет умерла, была травницей. Жила в Карачевском районе на хуторе под Росниками и считалась колдуньей. Такая деталь: мой прадед привез себе жену с турецкой войны, влюбился сильно, но в селе турчанку не приняли, вот и пришлось строиться на выселках. Не знаю, откуда это у моей бабушки, но лечебных трав она знала множество, знала, в какое время их нужно собирать. Меня она отпаивала диким хмелем (еще называют — клевер шуршащий), и я пошел на поправку. А еще тогда в нашей семье — единственной в округе — ели шампиньоны. Деревенские боялись. Шампиньоны здорово укрепляют иммунную систему, и вот мимо нашей семьи холера в начале прошлого века прошла, а в соседних деревнях многих покосила.
Я до сих пор пью только травяные чаи, с чабрецом и зверобоем. как бабушка научила.
СОЛОБКИ ИЗ КОНОПЛИ
В конце сороковых годов меня отвозили на лето к бабушке. Мне там очень нравилось: свобода поездки в ночное. Хотя хлебных карточек в деревне не давали и каждый выживал как мог, в основном, на картошке, из крапивы, помню, щи варили.
В ту пору везде выращивали коноплю, за рекордные урожаи передовикам звания Героев Соцтруда давали, и самосевом она росла высокая, стеной. А вот курением конопли не баловались — люди за жизнь боролись каждый день, не до забав.
Бабушка в ступке толкла семена конопли и, немного муки добавив, пекла колобки, сытные. Мне очень нравились. Но много позже, в геологической партии, заболев, я обнаружил, что на меня обезболивающие препараты не действуют и на водку пошла реакция, вроде аллергии. Удалось мне попасть на прием к одному старичку-профессору по фамилии Гринь. Он долго меня расспрашивал, узнал про колобки из конопли, покачал головой и сказал, что это ответ иммунной системы на коноплю, так она перестроилась. Ничего не поделаешь, дескать, впредь больше спортом занимайся, меньше болей, так и живи!
ДОМОВОЙ
Оказавшись  в Брянске, мы, четверо, вначале жили в бараке у Десны возле «Дормаша». В ту пору завод куда меньше места занимал, да и Десна здесь делала петлю, новое русло прокопали только в конце 50-х годов. Отец был механиком на заводе, и на двоих с братом ему дали участок 12 соток под застройку в районе кинотеатра «Комсомольский». Это был пригород, поля колхоза «Брянский рабочий». Тогда на площади Партизан находился Трест очистки, и каждую ночь в определенные часы оттуда разъезжались по своим маршрутам возчики с бочками и черпаками. Вонь стояла невероятная. Собственно, города тогда здесь и не было, город был за Судком, а здесь — мы, новые поселенцы.
Отец с братом строили дом на две половины на государственную ссуду. Потом они десять лет деньги выплачивали. Свой дом после барака — это огромное счастье. И вот накануне переезда бабушка рассказала, что первым дом заселяет домовой, такой небольшой, мохнатенький, веселый. Он дом и бережет, и охраняет, и чужих пугает. И недаром у меня была в школе кличка «Смелый», решил я этого домового получше рассмотреть. Взялся ночевать на чердаке. Неделю ночевал, а домового не повидал. Наконец, бабушка увидела, как я утром с чердака слезаю. И спросила, что я там делал. Я рассказал. А она засмеялась: пошутила я, чтобы вы с братом поменьше на чердак лазили. Очень сильно я на бабушку обиделся. Неделю с ней не разговаривал.
А ставней в наших новых домах не было. Воров мы не боялись. Может, оттого, что тесно жили, все друг друга знали, а может, красть было особенно нечего.
БОТИНКАМ БЕРЕЖЕНИЕ
 Маленькая соседская девочка недавно у меня спросила, сколько у меня было в детстве мобильных телефонов. У нее их шесть. И не поверила, что я в детстве вообще никогда не звонил по телефону. Откуда? Кому? При этом не могу сказать, что наше воспитание было суровым. Нас воспитывали, как всех вокруг. Нежностей в нашей семье не было. Поколотил меня отец один раз за мелкую провинность, и я на него обиделся страшно, готов был из дому убежать. Одежка, обувь — все это в строгом учете. Мне в школу было далеко ходить, так бабушка учила: ты, внучок, пока по проселку идешь, ботинки-то веревочками свяжи и на плече неси, а надевай у школы. Ногам никакого убытка, зато ботинкам бережение. Зимой все в самошивных бурках с галошами и фуфайках ходили, а пиджак мне купили только в десятом классе. И у всех детей были дела. Я, например, нашу козу по оврагам пас, а она вредная, смотрит на меня хитрым глазом, все норовит сбежать из-под опеки. Уроки сделал и сразу — огород, сад, дрова, — много было занятий. Я отцу говорю: «Хочу в парк сходить», а он в ответ: «Нет вопросов. Только яблони полей. Двадцать ведер под каждую яблоню». А яблонь — шесть! Потаскаешь ведра, и уж никуда не хочется. Странно, но сегодня вовсе не сержусь на отца за такую науку. Я с детства к труду привык, и это очень полезная привычка. Впрочем, и особых семейных традиций, считай, не было. Впервые день рождения я отметил только перед уходом в армию. И, помню, все тогда хоть по рюмке, но выпили, а я — нет. Я спортом увлекался, сам себе ограничения ставил.
ЗАБЫТЫЕ ИГРЫ
Очень сильно изменился Брянск за полвека. Все у нас изменилось. А я застал время, когда по Десне еще баржи ходили. Одна из них, помню, затонула под берегом возле нынешнего наркодиспансера. И охранники подрядили нас, мальчишек, в воду нырять и ящики с консервами вытаскивать. Нам за это хлеб в награду давали.
Город тогда все еще стоял в развалинах. Помню пленных немцев, они драмтеатр, обком партии восстанавливали, их лагерь находился в Судках, там где ныне собачий питомник. Брянск жуткие зверства пережил, их бы, этих немцев, возненавидеть навсегда, но зла к ним не было. Они были потрепанные, жалкие.
Моей мечтой был велосипед, и его в семье купили, когда мне было лет пятнадцать. Правда, в основном на нем отец ездил на работу, но и мне хватало времени покататься. Ребята, кто поменьше, у кого ноги до педалей взрослого велосипеда не доставали, тогда катались на велосипедах, сунув ногу под раму, при этом велосипед наклонялся в другую сторону, для равновесия, — не езда, а чистый цирк.
Мне рассказывают о боях улица на улицу в Брянске, но я в них не участвовал. Правда, у нас были драки после футбола. Договоримся с ребятами из другого квартала в футбол поиграть, а потом, особенно если решили, что счет несправедлив, начиналась драка. Никому ведь не нравится проигрывать! Но дрались до первой крови, и без серьезных последствий, без поножовщины. А еще подземные ходы искали. В один такой, на откосе Судка, я залез и пробрался внутрь метров на десять, а дальше ход был завален. Будто бы этот ход прямо до тюрьмы вел, так рассказывали.
ВСЕ МЫ ИЗ ДЕТСТВА
Книг в доме у нас не было, я в библиотеке книжки брал, особенно зимой. Это было дотелевизорное время. У печки греешься и читаешь, мечтаешь о разных странах.
Помню, когда Сталин умер, наш учитель физики напился и в школу не пришел, — у него отца еще перед войной посадили.
Подошло время, меня в армию забрали, там я физически сильно окреп и подрос, ну, а потом много поездил по стране в составе экспедиций. Хочу заметить: все мы — из детства. Никогда я к большим деньгам не стремился, мы искали нефть, газ — это было очень интересно. Да и вообще, что для себя понял: самое радостное — это совместный труд во имя понятных и нужных целей. У меня было все это.
Записал Ю.Ф.
ИЮНЬ, 2013 ТОЧКА!