Новый год и Рождество в Брянске в конце девятнадцатого века.

Сразу уточним, что населения Брянска тогда было в 22 раза (!?) меньше, чем сейчас, ну, примерно столько сегодня в славном голоде Карачеве. В небольшом уездном городке праздничные дни отмечали в соответствии с обычаями своего сословия. Из сообщений 1894-го года в газете «Брянский вестник» (единственная ее подшивка сохранилась в Национальной библиотеке в Санкт-Петербурге) мы сможем вспомнить старые забытые традиции.

Радуясь гостям

В старину в среде брянского купечества и мещанства гостям в праздник были всегда рады. А в Новый год и под Рождество — особенно. Горожане попроще отправлялись в гости после раннего обеда, так было заведено. Ели с чувством. Много, к торжественным дням готовились и припасали запасы заранее.

Между рождественскими визитами выделялся один, наиболее ранний, который следовало совершить до света, сразу после заутрени или тотчас после обедни. В это время по домам ходили ряженые, а с вертепом и звездой — дети-христославцы. Сейчас эта традиция выродилась в грубое попрошайничество, тогда же — к таким выступлениям заранее готовились. Собирались в артели, устраивали спевки, наиболее искусные из детей или взрослых устраивали вертеп для рождественского представления и восьмиконечную звезду c изображением Христа в центре на диске.

Все было очень серьезно. Вертеп делали из промасленной бумаги и освещали изнутри. При посещениях христославцы пели Тропарь, Кондак празднику и в конце кто-то произносил рацею. За этот в награду исполнителям следовал подарок, не поблагодарить детей было просто позором.

В Арсенале в середине девятнадцатого века существовала школа кантонистов (что-то вроде наших кадетов). Они тоже ходили с вертепом, при этом были обучены в хоре трехголосию, — редкостное зрелище для неизбалованного городка. Исполняли кантонисты религиозные песни старинного болгарского напева. А звезду им делал арсенальный чертежник замечательный брянский художник — самоучка Хлудов.

Визиты, визиты

В сословии брянского дворянства, чиновничества непременным обычаем накануне больших праздников совершать визиты. Обычай этот был старый, во многом формальный, и к концу века многими осторожно осмеивался. Приезжает, к примеру, визитер чином пониже в дом владельца чином повыше, чтобы засвидетельствовать почтение, а хозяин-то, по сообщению слуги, в приемной и не принимает. И, получается, еще надо приезжать, потому что, может быть, Старшее лицо просто испытывает Младшее на предмет полного уважения и почтения. Конечно, можно визитку с загнутым уголком оставить слуге на подносе, как факт того, что был и почтил, но всегда ли этого достаточно было — это вопрос тонкий, психологический.

Писатель Василий Васильевич Розанов (он жил в Брянске в 80-е годы) вспоминал важнейшей брянской традицией питие чая в огромных количествах, которых гостям предлагали непременно, если обеда не предполагалось. Ну, чтоб для разговора, у огромного самовара, с вареньями и сушками. Впрочем, повсеместно призналось, что серьезных разговоров на таких встречах вести не стоит, и потому обсуждали, в основном, погоду, цены и городские сплетни, вроде той блаженной, которая к пришла к Арсеналу и всех прокляла, а ее и тронуть побоялись, пока не приехала полиция и с бережением не увела с собой бесноватую старицу.

Переодевшись

В старину в Брянске были в моде маскарады. Их устраивали в Общественном собрании и офицерском клубе. Следует заметить, что в это время в Брянске квартировали два полка — Дорогобужский и Каширский. Сто пятьдесят офицеров на радость дамам украшали городские балы, а на радость лавочникам оставляли Брянску свои зарплаты. Маскарады, балы и танцевальные вечера чередой шли от святок до Крещенья. Надо заметить, что на танцах разговаривать было не принято, и потому людям женатым, если на вечере не играли в винт, было совсем скучно, зато для девиц такие праздники являлись редкой возможностью явиться во всем блеске и уловить потенциального жениха.

Лишь отчасти развлекали избранную брянскую публику устраиваемые маскарады. Наблюдатель отмечает, что на маскарад в Офицерском клубе большинство пришло как обычно, а из оригинальных костюмов стоили отметить дамский костюм амура и мужской — боярского сына. На вечере в Общественном собрании и вовсе первый приз получил костюм «Бутылка водки». На каркас обтянутый черной тканью было наклеена водочная этикетка. В таком виде «бутылка» бодро прогуливалась среди участников вечера, — журналист «Брянского вестника» подобный костюм расценил, как верх пошлости.

Последняя дуэль

С предновогодними днями связана, похоже, последняя брянская дуэль. Два чиновника крепко повздорили выпивши. И, вероятно на почве чтения старых книжек один заявил, что нанесенные оскорбления можно смыть только кровью, а другой — с такой же горячностью принял предложение и даже объявил о месте, где все должно случиться — в укромном месте, у перелеска за Ковшовской мельницей.

У лавочника на Покровской горе нашли большую редкость — пару настоящих дуэльных пистолетов, нашли секундантов, и в назначенный час в экипажах бледные чиновники приехали к мельнице, готовые биться на смерть.

Определили исходные позиции, достали пистолеты, стали заряжать, и тут — надо ж случиться такому! — оказалось, что патроны решительно не подходят, не того оказались калибра!
Что делать?! Лавка далеко, на Покровской горе, да и открыта ли она в воскресный день — большой вопрос. Один из секундантов предложил обсудить дело, распаковавши корзинку с вином и закусками. Дуэлянты согласились. Расстелили скатерть, выпили. Закусили, еще выпили и за хорошим разговором раздумали стреляться, обнялись сердечно и поцаловались в знак примирения.

Позже, правда, пошел разговор, будто это секунданты так подстроили, чтобы патроны не подошли, и дуэль не случилась. Но те в ответ заявляли, что клятву дать: они не при чем, и все правила соблюли, а дело все — в лавочнике. Подвел подлец, продал патроны не той системы, у них это обычное дело — жульничать и обманывать порядочную публику.

Юрий ФАЕВ
(Из книги: Юрий Фаев. «Всемирная брянская история. Два века»)