Экологическая обстановка Брянской области
Балясников начальник управления Федеральной службы Росприроднадзора по Брянской области.
— Игорь Александрович, вы руководите брянским управлением (его наименование, впрочем, несколько раз менялось) с 1994 года. Почти два десятка лет на передовой природоохранной деятельности. Как Вам работалось, чисто почеловечески?
— Не скрою, работалось непросто. Работа в надзорных органах не умножает количество друзей, а мне по предыдущим работам знакомы сотни руководителей — весь Брянск. Выходит, пришлось спрашивать и порой достаточно строго с производственников — своих давних знакомых. А любое производство, чего лукавить, неизбежно вторгается в мир природы и экологии, ведь по большому счету совершенно безвредных предприятий просто не существует. И что тут делать надзорному органу? Ответ один — не пороть горячку, но детально и внимательно разбираться в каждом конкретном случае.
— Можно пример?
Да хотя бы история Брянского цементного завода в Фокино — к слову, самого крупного цементного предприятия в Европе. Не было внимательнее и настойчивее контролеров в .Фокино, чем сотрудники нашего управления. И дело даже не в наказаниях и штрафах, которыми не однажды урезонивали загрязнителей, а то, что наши проверки способствовали реализации целой программы на предприятии по уменьшению выбросов, установке электрофильтров. Только в прошлом году в Фокино потратили 150 миллионов рублей на экологию, и как результат — суммарную цифру выбросов в год уменьшили с 90 тысяч тонн (1994 год) до нынешних 17 тысяч. Так что тенденция налицо, и таких примеров немало.
За эти годы Вы пережили не одну реорганизацию природоохранной отрасли? Как оцениваете эти попытки?
— Любая реорганизация — это всегда непросто, тем более, что всегда бьет по людям. Было время, когда в России действовало супермощное министерство, которое и рулило всеми процессами. Потом природоохранные функции, особенно на местах, стали дробить, Экологи — свое, геологи — свое, водники — свое. Но на деле оказалось, что из региона по каждому вопросу в Москву не наездишься, и полагаю, что Росприроднадзор в скором времени вернет себе многие из утраченных функций. Уверен, для дела так будет только лучше.
— И все-таки, если попытаться сделать сравнение: тогда (начало 90-х) и сейчас. Что можно сказать про нынешнюю природоохранную ситуацию в области?
— Экологическая обстановка, и в подтверждение тому есть реальные цифры, в области улучшилась. Мы сумели удержать ситуацию. Экономика области восстанавливается, развивается, одновременно решая целый комплекс природоохранных вопросов. И здесь дело не только в принципиальности надзорных органов. Природоохранная деятельность требует серьезных затрат. При всех сложностях развития областной бюджет растет. В область заходят инвесторы с миллиардными вложениями, а это помимо всего прочего означает и увеличение расходов на природоохранную деятельность.
— Что? Значит, все так хорошо?
— В нашем деле любые эмоциональные оценки будут неточны. Мы трезво оцениваем положение. Очень многое еще предстоит сделать. Нас очень волнует состояние артезианских вод, и потому управление добивается прекращения их использования промпредприятиями. Чистота Брянска — на постоянном контроле. Только что за неудовлетворительную работу со свалками оштрафовали двух руководителей Советской администрации, причем, штрафы — по 30 тысяч ру¬блей — они заплатят из своего кармана. Бурно развивается Брянский стальзавод, но вопросами экологии там занимаются еще не слишком решительно. По итогам проверки мы вынуждены выставить предприятию значительные штрафы за выявленные нарушения в области экологии. Есть масса проблем со строительством очистных сооружений в райцентрах, но все же областная власть стала выделять деньги на эти цели. Кстати, мы работаем в тесном контакте с другими надзорными органами, например, с Ростехнадзором, с Комитетом по охране окружающей среды и природных ресурсов администрации Брянской области.
— Ну, и каковы все же реальные позитивные примеры?
— Мы ужесточили спрос и добились от большинства производств резкого уменьшения вредных выбросов и стоков. Построена третья очередь очистных сооружений в Брянске, и ныне даже во время паводка мы видим позитивные перемены по чистоте деснянской воды. Динамично развивается заповедник «Брянский лес». Федеральным стал заказник «Клетнянский», где ныне живут многие редкие виды животных и птиц. Наконец, надеюсь, будет реализована идея национального парка «Придеснянский», а это 60 тысяч гектаров земель, примыкающих к заповеднику, на который будут распространены повышенные природоохранные требования. Впрочем, в наших делах лозунги «о большом скачке» не действуют. Это нелегкая, ответственная работа изо дня в день.
— А что Вам лично дала, что изменила в Вас работа по охране природы?
— Я получил множество примеров и доказательств того, как хрупок окружающий мир, как он нуждается в последовательной и внимательной защите. Ведь бывают совсем досадные истории. Как-то с коллегами мы побывали в Белгороде, посмотрели работу завода по утилизации отходов. Там все в одних руках — и полигон, и вывозка, и переработка мусора. Понравился завод, понравились ребята, занимающимся таким полезным и, к слову, весьма выгодным делом. И вот деталь: еще десять лет назад эти ребята могли открыть такой же завод в Брянске, даже раньше, чем в Белгороде, но не смогли договориться с тогдашними городскими властями. А теперь вспомним нашу городскую свалку! Сколько времени потеряно, ведь осваивать белгородский опыт город взялся лишь совсем недавно.
Я убежден, что главное в любом деле — люди. Я по совместительству преподаю в БГИТА, десять лет возглавляю аттестационную комиссию в академии. Так вот, если в начале века академия в год выпускала десять дипломированных инженеров-экологов, то сейчас — до 30. Молодые специалисты идут в экологические службы на брянские предприятия. И эти люди уже реализуют перемены в отрасли, за ними — будущее.
