1765 год. Как жили дворяне Брянщины.

Варвара Николаевна — одна из четырех дочерей ийстч'ких почичшГк'ЛВ Николая Андреевича и Пелагеи Денисовны Гюик вы\ Родились она, видимо, в 1765 году. Замуж вышла на двадцать втором году за Александра Сергеевича Безобразова, владельца села Кокино, сельца Гориц, Нижней Слободки и нескольких дворов в селах Выгоничи, Лопушь, деревнях Бабинка и Скрябине Предки Безобразова обитали в этих местах еще в начале XVII века. В приданое от родителей Варвара Николаевна получила часть села Творишичи, деревень Башево, Городище, Павловичи, Шапкино, Березовичи, Бакшеево. По завещанию матери от 17 декабря 1797 года ей досталось из «благоприобретенного имения Калужского наместничества Жиздринской округи в деревне Ветлице все, не оставляя ни единыя души».

Над кокинскими Безобразовыми тяготел злой рок. Рано, ушел из жизни Сергей Безобразов, скорее всего, был убит в годы русско-турецкой войны 1768 — 1774 гг. Его сыновья Александр и Петр начали свою службу сержантами в лейб-гвардии Семеновском полку. В 1791 году Александр Безобразов получил патент на чин секунд-майора, но уже через два года Варвара Николаевна по документам значится вдовой. На руках у нее остался младенец Александр.

По родовой традиции Александр Александрович начал службу с малых лет сержантом лейб-гвардии Преображенского полка и дослужился до чина подпоручи­ка лейб-гвардии Артиллерийской бригады. В нем Варвара Николаевна видела единственный смысл своей жизни и старалась держаться вблизи сына. В начале 1812 года.она проживала в Петербурге. В гостях в ее доме бывали друзья сына, например, 11 и 12 января у нее обедал прапорщик Николай Дмитриевич Дурново.

Но и тут злой рок рода Безобразовых нанес страшный удар по несчастной матери. Александр Александрович был убит 26 августа 1812 года во время Бородинского сражения. Его приятель, участник сражения, Николай Дурново так пишет об этом: сАлександр Безобразов пропал без вести. Полагают, что .он был убит в атаке, которую наши казаки произвели против французских кирасиров. Это приведет его бедную мать в отчаяние:.он был ее единственным сыном.

Варвара Николаевна едва пережила этот удар. Она постепенно гасла в своем кокинском поместье. Жизнь ее, правда, немного скрашивалась родственными связями с сестрами и братьями. Любила.она племянника — сына своего старшего брата Дмитрия, доводившего до отчаяния своими буйными поступками родителей. В 1828 году Варвара Николаевна умерла.

Имение наследовала одна из ее сестер — Анастасия Николаевна Кадоржинская. Но и та не намного пережила сестру. И Варвара, и Анастасия имели крупные долги разным частным кредиторам, в связи с чем в октябре 1831 года по постановлению Трубчевского земского суда над имением была установлена опека. Опекуном назначили дворянского заседателя Трубчевского земского суда Козелкина, составившего опись всего движимого и недвижимого имущества Варвары Безобразовой. В описи скрупулезно, вплоть до малейших мелочей, перечислено все имущество кокинского дома, благодаря чему мы воочию можем представить живую жизнь Безобразовых, а не только мертвые вещи.

Кокинское имение состояло из 424 десятин пашни, 333 — сеноугодий, 451 десяти­ны леса. В селе Кокино проживало 94 дворовых мужского и 94 женского пола. Господский дом был деревянным, на каменном фундаменте. Рядом с ним — разные хозяйственные постройки, два сада и оранжерея, мукомольная мельница о двух поставах, суковальня и недействующий винокуренный завод. В доме привлекали внимание кафельные печи. В окна на зиму вставлялись двойные рамы. Ежегодно для замазки стекол в доме и оранжерее варили пуд и 12 фунтов постного масла. В 1832 году для дома и оранжереи купили четверть ящика стекла ценой в 12 рублей.

Дворяне жили не ради денег как таковых, а ради, удовлетворения своих потребностей. Уровень же этих потребностей был показателем их престижа, общественного положения, поэтому.они зачастую тратили больше, чем позволяли их средства. Одними из главных компонентов социального положения считались домашняя челядь, богатство экипажей. Престиж дворянина определялся величиной и красотой его жилища, богатством внутренней обстановки, но еще больше — роскошью пиров и балов. Чем больше тратилось денег, тем большей славой пользовался дворянин.

Безобразовы слыли помещиками средней руки, но тоже старались жить роскошнее, чем позволяли средства. Богатые пиры, на которые съезжались родственники и соседи* из Брянского и Трубчевского уездов, были не редки в кокинском доме.

А теперь, уважаемые читатели, призовите на помощь свое воображение — вместе с дворянским заседателем Козелкиным пройдемся по опустевшим комнатам дома

Бсзобразопых, вкусив аромат той эпохи, попытаемся наполнить покой -лото дома живыми людьми, нрсдстаншь, как они жили.

Итак...

Начнем прогулку с лакейской. И сраз\ же остановимся \ шкафа с фаянсовой посудой. Рассмотрим се повнимательнее. Здесь суповая маша с поддонником, по дне дюжины глубоких и мелких гарелок, два соусника с крышками. (". одной ич них сбита шишечка. Два других соусника — без крышек. Кр\1лые. продолговатые, большие и маленькие блюда, лоючкп с ручками для по.ыивы к соусам, дсвии. солонок наборы для первых и вторых подач.

Фарфоровая посуда, конечно, дороже, но ее тоже шрядпо в шкафу: -И кчачкаи мелкая тарелка, шесть болынич десертных с цвеючками iapi-лок, ipn на «ша с поддонами и позолотою, две небольших круглых чанш с крышками и ручками наподобие кастрюльки. Красной глины с по «хиной судок для завтрака ич чоырех соусников с масленицею наверняка использовался loi.ia, когда не было i сх'тей и хозяйка не желала i отпить больших обе юв. Фарфоровая посуда, как правило, выставлялась в (авершение обедов на .ичч-рт и чай. Toi .la же нькчанлились два ва.юнчика для цветов, небольшая сливочная чашечка, два кувшина с крышками, семь чашек чайных и молочник.

Оживляла cio.i  и расписная  жесишаи  носу ia:   II   под юппиков для бучы.юк и   графинов,   красный   под  лаком   лоючек   для   сухарей,   два   подноса (один большой,  другой       поменьше)   бледно-малинового  цвета,  поднос   icmiio нелепый с железными ручками, небольшой подносик кирпичного цвета и два маленьких круглых подноса.

А вот жестяной умывальник с рукомойником и обыкновенный умывальник.

Цена всех этих вещей, по нашим понятиям, вроде небольшая, копеек 30 — 50. Самая дорогая вещь — вазон с позолотой — куплен за один рубль 25 копеек. Но но тем временам это были хорошие деньги. Цена каждой этой чашечки равнялась цене овцы или подсвинка, а за четыре рубля можно было купить лошадь или корову. Так по капле оседал крестьянский труд в барских буфетах и сундуках. Такие привычные для нас вещи, как фарфоровый чайник или чайное блюдце, были предметом роскоши. В фарфоровых вазонах и горшках во время обедов выставляли букеты цветов.

Здесь же, в лакейской, нельзя пройти мимо еще одного буфета. За его стеклянны­ми дверцами — семейное домашнее серебро: 21 столовая ложка, два половника, три лопаточки с солонками с облинявшей позолотой, лопаточки для рыбы, ситце для мелкого сахара, позолоченное внутри, сахарная корзинка с ручкой и хрустальной вкладкой. Вот эта старинная серебряная кружка, на дне и на крышке которой выбиты портреты с датами 1623 и 1624, — наверняка семейная реликвия. Всего серебра здесь на семь фунтов 70 золотников на сумму 519 руб. 40 коп.

В торжественные случаи во всех комнатах зажигались масляные лампы и киннеты, для которых, держали наготове 14 фитилей. Для повседневных нужд зажигались свечи в медных подсвечниках, два из них — на три свечи, а два — на две. Возле хозяйки, если она хотела почитать зимним вечером Библию, ставили два бронзовых подсвечника со статуями, ценой 1 рубль 25 коп. Было еще два больших гладких подсвечника и 11 подсвечников разного калибра. В лакейской ставили пять деревянных подсвечников с медными втулками. Нагар снимался «щипцами аглицкими с жестяными лоточками, окрашенными красной краской». Даже после смерти хозяйки для освещения дома в год покупался пук сальных свечей на большую сумму— 16 рублей.

Из медной посуды выделяются поддонник для уксусного графинчика, две чаши для льда и восемь столовых ложек. Огурцы на салат крошились специальной машинкой из пальмового дерева ценой 50 коп. К каждому прибору для гостей подавался железный столовый нож в белом черенке слоновой кости. Судя по количеству посуды, в доме могли принять сразу 20 — 30 гостей.

Много стеклянной посуды — благо, Малыювский стеклянный .(анод бы.! совсем недалеко, под Брянском. Что приметного здесь? Судок «аплеке*. т. v. нл сплава под серебро, с четырьмя графинами с пробками и с одной рюмкой для полки. Друиж судок с двумя графинами и с двумя рюмками алмазной грани. Третий судок /аплско» — с хрустальной уксусницей и с масленицею. Стакан алма.шой грани с'крышкон па красном сафьяновом поддоннике и кружка с крышечкой стоили по два рубля.

Как видим, цены па хрустальную посуду были выше,- чем на фарфоровую. Кувшин с крышкой алмазной грани стоил 10 рублей, а другой, с большим носом, ксх-емь рублей 70 кон.

В описи упоминается и цветное стекло: синий горшок с двумя ручками, вишневого цвета графин, стакан и рюмка с посеребренными узорами, банка четырехуг/иьная белая хрустальная с деревянной крышкой для мелкого сахара. Много разных рюмок, стаканов и бокалов гладкого стекла: 35 шлифованных бокалов, 22 бокала квасных, 25 рюмок столовых. 12 — маленьких, 12 для мадеры, II стаканов столовых кубиками, 12 медовых стаканов с позолоченными краями, 12 больших столовых стаканов с 12 рюмками к ним, 10 простых столовых рюмок. К) простых круглых рюмок, два простых столовых стакана. Цена их колебалась от-10 до 20 кон.

Перед каждым прибором ставилась солонка, поэтому их тоже много: 11 крупных шлифованных, пять — с рубчиками, три- хрустальных, и медных решегчатых корзинках, две — синего стекла в таких же кормимкя.ч. Судок «лплекс» с"'двумя хрустальными солонками.

Представим праздничный стол,, а.он ломился под блюдами с разнообразными яствами, искрились грани хрустальных и стеклянных графинов с винами, водкой, наливками, медами. Из комодов доставались камчатые скатерти с каймой и узорами, в описи . называется три таких скатерти ценой по 5 и 30 рублей. В комплекте с ними было 24 камчатых салфетки, не считая 70 простых.

Слух гостей услаждал хор крепостных певцов. Для них было специально заготовлено девять кафтанов синего сукна, обшитых красным сукном и обложенных узким серебряным позументом с двумя.серебряными кистями позади. Каждый такой кафтан стоил 10 рублей. Крестьянин об одежде такой цены не мог и мечтать. Синие кафтаны подпоясывались шелковыми кушаками малинового цвета, ценой по полтора рубля. Для певцов также полагалось семь полукафтанов и две курточки китайчатые, бланжевого цвета, обложенные тесьмой.

За лакейской комнатой входим в зал. Здесь во время балов танцевали, поэтому мебели не видно. Единственное украшение — четыре гравюры под стеклом. А вот в приемной комнате на стенах — шесть гравюр и четыре картины, писанные на холсте. Здесь же — солнечные часы на медной доске.

Много разной утвари в чайной комнате. По стенам — 22 гравюры в рамках под стеклом. Освещалась чайная комната кинкетом и одной столовой лампой с зонтом. У камина — экран, вышитый, шелками. В шкафу — чайные принадлежности: серебряные десертные и чайные ложечки, ситце, чайница, молочная кастрюлька с крышкой и ручкой черного дерева, десертные нож и вилка с серебряными черенками. В этом чайном серебре весу 3 фунта 25 золотников ценой на 276 руб. 80 коп. Чайный фарфоровый прибор ценой 10 рублей состоял из 12 чайных чашек в виде кубиков, полоскательной чашки, молочника, сахарницы и чайника с цветочками и позолоченными краями.

Другой прибор, ценой пять рублей, состоял из 12 чашек с синими цветочками, двух чайников, полоскательной чашки и хрустального графинчика для рома. Чаек попивали с ромом. Семь парижских фарфоровых тарелок разрисованы по краям и середине вызолоченными цветами. Чай кипятили в небольшом латунном посеребренном самоваре, нагревавшемся посредством плитки, укрепленной на деревянном поддоннике. Этот самовар стоил шесть рублей, а другой, желтой меди с верхней трубой без. ручки, пять рублей. Дополнялся чайный комплект небольшим кофейником желтой меди, ка\трюл:.-к6й красной меди для слинок, небольшим ситцем желтой меди.

По обилию чайных принадлежностей и наличию специальной комнаты мы можем судить о значительной роли чаепития в дворянским быту.

Кабинет — святая святых дома. Здесь находг-TCi; портреты наиболее дорогих для хозяйки людей. Портрет живописный на хат.те девицы Александры Тютчевой в простой раме был оценен в четыре рубля, а другий портрет на холсте, натянутом на раме, Андреи Тютчева  в рубль. Александр;; » Андрей — дети того самого буяна Дмитрия, брата Варвары Николаевны. Неугомонный брат, будучи обделен наследством родителей и зная, что наследников у сестрицы по прямой линии нет, видимо, поддерживал с нею хорошие отношени::. Любовь к племянникам в какой-то мере могла утешить неизбывное горе Варвары Николаевны. В конце концов все наследство и досталось племянникам.

Стены следующей комнаты, куда заводит нас наше воображение и где размещали гостей, украшены «девятью гравированными лакшафтами в рамках под стеклом». Здесь мы также видим четыре кресла и два стула ленточного красного дерева, обтянутых красным сафьяном. Зеркало составное, высотой в аршин пять вершков и шириной в восемь вершков в простой раме. Оно было самым дорогим предметом из мебели — стоило восемь рублей.

В спальне, как и в кабинете, развешаны портреты близких людей. В круглых позолоченных рамах — портреты родителей Варвары Николаевны: Николая Андреевича и Пелагеи Денисовны Тютчевых. На других дорогих портретах, ценой по пять рублей, в четырехугольных позолоченных рамках изображены Платон и Анна Орловы. Премьер-майорша Анна Поликарповна Орлова была родной теткою Петра и Александра Безобразовых. После ее смерти в 1755 году маленькому Александру Александровичу досталось 27 душ крепостных в Полужье, а также деревня Чертково в Вязниковском и село Тучково в Судогожском уездах Владимирской губернии.

А вот еще один портрет дамы, о связях которой с Безобразовыми нам пока неизвестно: «Небольшой, в позолощеной раме с стеклом, сухою краскою писанной Екатерины Новосельцевой». На двух детских портретах изображены неизвестные люди. Нет подписи и на портрете возмужалого молодого человека. Кто это? Может быть, дети Ивана, брата Варвары Николаевны?

Здесь же, в спальне, «портрет гравированный в позолощеной раме государя императора Александра I, и на пирламоте живописный миниатюрном виде портрет покойной императрицы Екатерины II, осыпанный бриллиантовыми опилками, в сафьяновом станеге под стеклянным колпаком». Еще пять небольших гравюр, шесть эстампов под стеклами в рамах, два малых рисунка в картонной бумаге и круглое зеркало в позолоченной рамке довершали украшение стен.

Из мебели в спальне — четыре кресла и два стула ленточного красного дерева, обитые красным сафьяном. Варвара Николаевна любила отдыхать в круглом кресле красного дерева, обитом красным сафьяном и с сафьяновой подушкой. Освещала спальню висячая бумажная лампа с позолоченными краями и подсвечниками на

главной ценностью, но в кохинском доме они оказались не слишком/богатыми, стояли все в одном киоте, потом их передали в Покровскую церковь в Кокино. Только один маленький наперсный образок святого Андрея Первозванного, величиной в серебряный двадцатикопеечник, на финифти писаный в серебряном круглом ободочке, находившийся в киоте, девался неизвестно куда.

В описях не отмечено и ни одной.книги. Духовная жизнь Варвары Николаевны ограничивалась верой. Наверное, на помин души своих близких подготовила.она предметы церковного облачения. Это была парчовая риза с серебряными цветами по малиновому полю, подбитая зеленой крашениной, ценой в 30 рублей, епитрахия с поручами из такой же парчи, обложенная галунами, подбитая синей крашениной, два ковра шерстяных гладких с разными цветными узорами по голубому полю и более мелкие предметы. Эти вещи, кроме ковров,.она отдала своему родственни­ку — могилевскому губернатору Михаилу Николаевичу Муравьеву, который и передал их в тюремную церковь в Могилеве. Ковры отдали в церковь села Творишичи. Бюро и комод с двумя ящиками и конторкой красного дерева, выложенные бронзой, ценой в 50 и 40 рублей, были переданы Софье Григорьевой — дочери Соболевской.

У Варвары Николаевны перед смертью оказались серебряные вещи ее родственника по матери, лопушского гГомещика, надворного советника Алексея Ивановича Панютина: 11 столовых серебряных ложек с вензелями Панютина, вилка и ложка разливательная ценой 105 руб. 60 коп., небольшие золотые французские часы, обложенные по краям жемчугом, с облинявшей эмалью и позолоченной цепочкой с медным ключиком ценой 30 руб.

Все эти вещи, каждая из которых носила на себе отпечатки личности владельца, по решению Трубчевского земского суда от 28 октября 1833 года было приказано доставить для продажи с аукциона в Орловское губернское правление на погашение долгов. Новый опекун, коллежский регистратор Александр Голенищев, согласно приказу, приготовил ящики, рогожи, веревки, подводы с людьми благонадежными и хорошего поведения, снабдил их потребным в пути провиантом и фуражом и отправил в Орел, где все вещи были распроданы, а потом бесследно расплылись по разным владельцам. Что же, такова судьба многих дворянских имений. Денег с продажи движимого имущества на уплату долгов не хватило. Была распродана часть имений Безобразовой — куплено подполковницей Верой Александровной

Халаевой...

Вот что мы видели и о чем узнали,  побывав в кокинском доме Варвары Николаевны Безобразовой.