Заметки о прошлом станционного поселка Дубровка. (Бежицкий уезд). 1867 год.

Дубровка—поселение не старое, целиком порождено оно жалезной дорогой, и преданий старинных, поверий не смогло еще здесь сло-житься. Было время, когда все огромное пространство от базара по Садовой улице до клина деревни Федоровки, от этого клина до мель-ницы, что на Сеще, реке, оттуда вдоль реки до самый нашей школы младших групп, а дальше за Сещу к Давыдчичам, деревне Дубровке и прилегающим землям—принадлежало одному человеку, князю За-секину. В куске этом было свыше 800 десятин земли, но была у князя земля и в д. Пеклине *) десятин, может быть, 350, всего, значит, до 1200десятин. Князь владел землей и в других местах, был он богат и знатен и жил не то за границей, не то в одной из столиц, а может быть, в каком-либо из имений своих. Бурмистры, управляющие пра-вили барскими землями и деревнями княжьим именем. В Давыдчичах был когда-то и барский дом, и большие дворовые постройки—службы, и сад десятин восемь (от Лршиновского сада до самой церкви). К тому времени, как прошла дорога, о барских хоромах уже и помину

Обширные пространства когда-то запаханной, а потом по не-известным причинам заобложенной земли, перелески и лишь кое-где, как к Федоровке, сплошные сосновые леса—вот что было в год поселения первого основателя поселка на том месте, где теперь идет современная жизнь Дубровки. Золотые головки зверобоя да метелки мелкого чернобыльника **), что в нашем крае идет на веники, широко пестрели и ершились на сегодняшних пыльных улицах, на дворах и огородах. Где все это?... Что осталось от этого большого леса к Фе-доровке и Студенцу?—Все с'ела дорога. Сперва студенецкий клин по-шел на срез, а потом площадь эта расширилась, и нынешнее Осмо-лово—лишь жалкие остатки былых сосонников. По этим местам пролегало несколько проселочных дорог. От Федоровки ездили по праздникам в Давыдчиченскую церковь богу молиться федоровцы (ныне Центральная ул.), а из Давыдчичей и деревень по ту сторону реки Сещи в базарные дни тянулись деревенские возы к Рогнедину, большому торговому селу соседней губернии, селу, раскинувшему свои торговые связи на широкую округу. Там—била жизнь, торговцы бойко зазывали молодух купить обнову, ухарски в воскресный день повиз-гивала гармошка, а здесь рос чернобыл, золотился на солнце зверо-бой. Барьер ж. д. своротил вправо направление этой проезжей дороги, раньше она шла по тому месту, где теперь стоит каменная лавка, в которой какое то заготовительное учреждение складывает товар. Если прибавить, к этим дорогам проселочную на Немерь да поворот на Зимницкую слободу, то вот и все старинные пути сообщения.

В 1867 году были произведены изыскания и утвержден проект, а в следующем уже ходили от участка к участку паровозы и вагоны, груженые людьми, землею, шпалами, рельсами и прочим строительным материалом. На всем пространстве, которое отмечается на карте ровной черной линией железнодорожного пути Орел-Витебск, засуетилось, задвигалось, застучало всеми стуками большое народное дело.

Еще по земле, где стоит Дубровка, почти не ударил первый заступ рабочего, а уже сюда плелся с убогим скарбом Юдка—евр>ей. Еврейская „пантофлева почта" осведомила его, что здесь выручка будет полная; солдатская „николаевская шинель" давала ему право на по--селение за ..чертой" *)—все данные для того, чтобы поселиться на том месте, где проектировалась станция. И в 1868 году Юдка поселился. Он открыл на перекрестке двух дорог, где теперь живет Степанова, кабачек, слывший потом под именем ..Осинового", и торговал там водкой от имени не своего, а какого то соседнего барина. А через несколько лет разбогатевший Иуда Борисович ехал по новой дороге в Ригу, чтобы открыть там крупную оптовую торговлю хлебом

И вторая сторона—хлеб, хлеб калужскому и смо-ленскому крестьянину сделался местом формирования капиталов. Калужский мужик—голодный мужик, своим хлебом обходится разве что до нового года, от силы дольше. Железная дорога доставила ему этот хлеб почти к порогу. Отчасти это способствовало в дальнейшем развитию мукомольного дела. Здесь зарождались лишь первые сла-бые ростки промыслов и не больше. Упоминают о существовании первой мельницы на пруде с плотиной, построенной еще в давние засекинские времена. Мельница работала на два постава, а держал ее какой-то еврей-мукомол. Сильно поднялось значение мельничного дела уже после революции 1905 года, но тогда, к слову сказать. Дубровка во всех отношениях сделала большой скачек вперед. То было моментом начала превращения ремесленно-торгового поселка в торгово-промышленный—дело, которому суждено было быть пере-резанным войной 1914 года. Тогда, т.-е. в первое десятилетие XX века, построил свою мельницу Кушлейко (1905 г.), а за ним бр. Рышковы (1907 г.) Оживление в помоле было необычайное. С пасхи до нови в какой то удачливый год эти два обосновавшиеся братья-мукомолы перемололи до 250 вагонов ржи. А там пошли Сорочкины, Гольдины, Мамлины, Иттеры и др., но в XIX в. ничего подобного и в помине не было.

Развивалось и дело питейное. В 1876 78 году R. Р. Ф—ов держит свой подвал, он гонит спирт сам. Теперь бы мы назвали его самогонщиком, но в те блаженные времена таких лиц правительство признавало: они выбирали патент. Казна в те годы торговала правами гнать и продавать водку. И приходится сознаться, что это дело было выгодно не только винокурам-откупщикам, но и всяким иным расторопным людям, занятым делами приобретательства То мужик, продав пеньку, покупал привозную водку, и гроши, пятаки, рубли уплывали на сторону, а то теперь они оставляли эти рубли с пятаками в пределах местного денежного оборота, неизбежно со-действуя его развитию. И убеленный сединой этот первый на здеш-ней земле винокур, и поныне здравствующий, сравнительно бодрый разумный старик, не прочь увидеть в этом деле свою культурную миссию.

Бросая взгляд на прошлое Дубровки, необходимо выделить два периода развития поселка в прошлом сто-летии: первый—корсЗткий, когда формировалась станция, и вся жизнь поселка была приспособлена к обслуживанию строющейся линии, и второй—длинный, почти до 1905 года период. Уже давно разбрелись бурлаки и мосальцы по широким пространствам страны нашей про-давать свой единственный товар, мускульную силу, за то, без чего не проживешь, за хлеб и водку, за табак и женщину. И на долгие годы торговец, прасол, скупщик, кабатчик остались с-глазу-на-глаз с крестьянином, они в его хозяйственном обслуживании нашли свое признанное место в жизни и верный путь личного обогащения. Эти годы были годами медленного накопления капиталов, первоначаль-ного накопления, без которого немыслимо развитие даже средней промышленности, а крупной и подавно.

Промышленное развитие Дубровки вызвало рост населения, приток со сторюны при-шлых людей. По непроверенным сведениям в 1907 году в Дубровке было не более 40 дворов, значит, самое большее 200—250 человек населения. И это всего 17 лет назад! За это время Дубровка выросла почти в 7 раз. Можно почти осязательно уловить разницу темпа жизни нашего века с прошлым, если вспомнить, что за 33 года прошлого столетия Дубровка смогла вырасти только в четыре раза- Изменялось не только количество населения, но менялся и состав его: появились на ряду с фабричным (отчасти даже раньше) и виды интеллигентно-го труда.
Школа существовала уже с конца прюшлого века, но было это ар-хаическое учреждение. Она была создана инициативой и средствами так называемых „радетелей просвещения", понявших, что для торгового и промышленного дела с каждым днем делается надобней грамотный человек. Это было логикой развертывающихся капиталистических от-ношений. Школа эта была частная, просуществовала недолго и, ка-жется, сгорела. Перед 1905 годом возникла вновь школа с несколько более повышенной программой, была она платной.

Итак, Дубровка ширилась, постройки росли, как грибш. но еще чаще они горели -поМсар на много лет стал бытовым явлением" В 1890 году пожар уничтожил десять дворов. Красная улица горела пять раз. В 1911—12 г. выгорело на ней 24 дома. Годы 1921—1923 были годами почти еженедельных пожаров. Но не успевали дотлевать последние головни пожарища, а потерпевший предприимчивый человек уже думал о новой застройке. Так у подножья грозного Везувия лава пожирает цветущие сады, обработанные поля, пепел, погребает под собой селения, людей, скот, но едва лава успевает за-стыть, а уж муравей-человек спешит починить или возвести заново разрушенные постройки. Плодородная почва у подошвы великана заставляет забыть итальянца пережитые несчастья и обещает щедро возместить понесенные убытки. Я здесь, у нас, среди равнин наших полей, по черным линиям железных дорог, влечет человека селиться материальная выгодность жительства в поселке, сознание, может быть инстинктивное, что поселок имеет хозяйственное будущее.
Пришли новые времена: война и революция провели глубокую борозду в жизни. Жизнь еще не отстоялась, еще многое в ней фор-мируется. Требуется накопление большого сырого материала, чтобы подметить русла, по которым течет эта жизнь. Эта работа еще ждет своего выполнителя, и он придет!

Моим юным продолжателям, будущим краеведам посвящаю я эту скромную попытку краеведческой работы.
Ст. Дубровка, М -Б.-Б. ж. д.
1924 год. Лето.

Н. Лелянов

БРЯНСКИЙ КРАЙ. 1927 г.

Издание Брянского Общества Естествоиспытателей и Лесоводов.

Электронная библиотека БОНУБ им. Ф.И. Тютчева