Провожать дрему. Брянская земля.

На летнего Козьму-Демьяна (1го июля), сыздавна в Брянске существует обычай «провожать дрему», который состоит в следующем: Ночью, чуть не в полночь (по нашему нéвголос), в некоторых местностях города, преимущественно на Судках, Ближнем и Дальнем, раздается где-нибудь на перекрестке крикливое женское пение, сопровождаемое битьем в заслонки, сковороды, и т. п. Поют же при этом обыкновенно следующую песню:

Сухота-ль моя, сухота,

Некорыстная жена,

Некорыстная жена,

Мужа высушила.

Насушила, сокрушила

Живо сердце до конца,

Румянийце из лица.

Как заставила ходить

Но чужой стороне,

Приневолила любить

Чужемужнюю жену:

Чужемужняя жена —

Лебедушка белая,

А моя шельма-жена—

Полынь-горькая трава,

Полынь-горькая трава

Во чистом поле расла.

Через чистое поле

Перепелушка летит,

Она летит, летит, летит,

Перепархивает.

Как из терема в терем

Красна девица бежит.

Она бежит, бежит, бежит

Пусты речи говорит:

Загорися мой терем

Со широким со двором.

Сохрани, Боже, помилуй

Один девушкин овин.

Уве овине дворянин

Каравать сгородил,

Каравать сгородил,

Перчаточки позабыл,

Еще енляннцу вина,

С того ли с овина

Загорелась слобода:

О, что ж это за пожар,

За пожарище такой:

Они ни низок, ни высок –

Девиносто семь венцов.

Исполнением этой песни и заканчивается «провожание дремы», после чего все расходятся домой.

Не имеет ли связи с нашим брянским обычаем оклик доныне соблюдаемый по осени в Рыбинском уезде, причем также главную роль играет пожар овина. В Николо-Кормской волости оказанного уезда на праздник св. Дмитрия Селунского (26го октября) крестьяне варят пиво, и дети в возрасте от семи до пятнадцати лет обходят все дома с криком: «овин горит — пивом заливать», собирают пиво и относят его в отдельный дом, где и наливается детское пьянство, продолжающееся дня три*. Обычай, перешедший к детям, есть несомненно уже вырождение того, что некогда существовало среди взрослых. Или быть может здесь случайное совпадение роли овина, значение же его разное, причем в брянском обычай пожар самого здания определяется в девяносто семь венцов, цифра тоже по всей вероятности заключающая в себе что-либо сокровенное.

* Русская Жизнь, 1892 года, №133.