Брянщина. БЕРЕГИТЕ СВОИХ МАТЕРЕЙ!
В нашем доме не было
достатка — Шестеро сидело по углам. И для всех был угощеньем
сладким Черный хлеб с надеждой
пополам. А когда мы в город уезжали, То, простясь,
протягивала мать Узелок, где хлеб и соль лежали, Что могла она в дорогу дать? У ворот стояла и грустила Молчаливой ивой над рекой И украдкой нас вослед
крестила Доброю обветренной рукой. Верю: даже в схватке
рукопашной Непременно этот крест
спасет. Нам на свете ничего не страшно,
Если мама на земле живет...
Это стихотворение поэт из Суземки Юрий Кравцов посвятил животворящей силе материнской любви. Моя мать умерла, когда я еще не научилась говорить. Но память сохранила ее любящий заботливый взгляд. Я берегу в душе этот взгляд, потому что без любви матери в сердце — холодная пустота...
Посмотрела недавно документальный фильм брянского автора Владимира Рябцева. Снят он не на московской киностудии, а здесь, на окраине нашего города, в районе ком вольного комбината — в доме, где доживают последние дни беспомощные старики.
На экране — изрезанные морщинами лица, огрубевшие руки, не знавшие отдыха, печальные, устремленные на дорогу глаза: вдруг появятся те, кого они любят больше всех на свете — дети.
Беседуя с одной из них, автор берет в руки письмо ее сына: «Здравствуй, мама. Вот уже 4-й год я не могу тебя навестить. Так увлекся рыбалкой, что некогда тебе написать и приехать...» От нее в его адрес ни слова упрека. Она рада тому, что он жив и здоров. Для нее огромное счастье, что вспомнил, написал пусть всего раз в четыре года. Другим даже письма не пишут. Правда, когда дети получают официальное сообщение о смерти - едут. И нет бы упасть на колени перед матерью — вспарывают матрацы и ищут деньги, те крохи, что, отрывая от себя, она хранила для них.
Печальные лица старушек проходят перед нами на экране. В интернате нашли пристанище матери и тещи наших чиновников. Наверное, потому они в этом доме, что их простые платочки не вписалисьв дорогие интерьеры богато обустроенных домов.
Известно, что в некоторых странах ближнего зарубежья вообще нет домов престарелых. К примеру, в Средней Азии и Закавказье. Там почитают родителей, подаривших великое счастье — жизнь.
Отдав детям все силы и здоровье, матери уходят. И только у могильной плиты многие осознают, что они потеряли. Пройдут годы, и стыд настигнет за эгоизм и черствое отношение к матери. И некому будет прошептать милосердное слово: «Прощаю».
Каждый писатель написал стихотворение, рассказ, повесть или целую книгу, в начале которой стоит «Матери моей посвящаю». Среди них, на мой взгляд, самым замечательным произведением является рассказ Ю. Яковлева «Сердце земли». В своей искренней исповеди-покаянии писатель говорит: «Я много знаю о подвигах женщин, уносивших с поля боя раненых, работавших за мужчин, отдающих свою кровь детям. Я никогда не думал, что это все имеет отношение к моей матери. К тихой, застенчивой, озабоченной только тем, как прокормить нас, обуть, одеть, уберечь».
В годы войны письма матери наполняли сына энергией, согревали. Он читал их лежа на снегу, когда осколки снарядов плюхались совсем рядом. Но родное тепло было пронизывающего ветра, страха смерти. Последнее письмо пришло от мамы под Новый год. Сын очень живо представил елку у себя дома, ощутил аромат стеарина и хвои. Ему было хорошо и спокойно от того, что где-то есть островок мира, где все по-прежнему: тепло и спокойно. Потом оказалось, что все это было сказкой, которую умирающая мать сочинила для него в ледяном блокадном Ленинграде, посылая ему последние капли своего тепла. Сын был слишком молод, чтобы читать между строк. Он читал сами строки, не замечая, что буквы кривые, потому что их выводила рука, лишенная сил. Мать писала, пока билось сердце...
Брянский поэт Михаил Ата-маненко наших матерей сравнивает с Богородицей, ведь силой своей любви они поддерживают нас в пути, спасая от бед, заслоняя от тревог.
Успеть бы и мне до Успенья на грядках убрать для спасенья и лук, и морковь, и свеколку, чтоб в погребе чинно на полках построились в ряд маринады, заждавшись начала парада. Успеть бы и мне до Успенья всех ос пригласить на варенье, что пахнет и нашенским садом, и райским дразнит ароматом. Успеть бы и мне до Успенья найти от печали спасенье. И чтобы хотя на мгновенье коснулось крылом вдохновенье. Успеть бы и мне до Успенья сходить в Божий храм
в воскресенье, не только чтоб в нем
помолиться, а чтоб и душой воскреситься; склониться пред
Матерью Божей, на каждую маму похожей, которая нас защищает, которая всё нам прощает, когда даже ангелы сами поют в наших душах,
как в храме.
Святая материнская любовь безгранична. А мы забываем им даже позвонить... И матери безропотно несут свой крест. Об этой покорности судьбе еще одно стихотворение Кравцова «Попутчица». .
- Куда идешь, бабуля?
- В Чухраи.
- А это где?
- Да тута недалече,
Через леса, лежневку и ручьи, От Красной Слободы Дойдешь под вечер. Идем тропой песчаной —
и молчок. Бью комаров —
совсем не до беседы. Мужской пиджак на ней
и рюкзачок, На босу ногу старенькие кеды. Глаза, как бор, Спокойны, зелены. Лицо ее года избороздили.
- Мы здесь живем, Во времена войны В такую глушь Враги не доходили.
- А чем живете?
- Мы на всем своем.
Пока при силе и дела неплохи:
Нечем хлебы и ягоду берем,
И молимся,
Чтоб выросли картохи.
Опять ни слова.
Позже я спросил:
— Ну, если жить вам
Тяжело на свете,
То разве мало места на Руси? И почему не приютят
вас дети? Прислушалась к напеву
соловьев. — Пускай отсюда я уеду,
милый, Но как же обойдусь
без Чухраев?.. В них жизнь прошла, В них родичей могилы... Произведения брянских поэтов отмечены философской глубиной, Лиризмом и подлинной человечностью. В заброшенных, разоренных деревнях, отрезанных от мира бездорожьем, доживают свой век женщины, чьи дети давным-давно считают себя горожанами. Их одинокие судьбы — укор всем нам.
Валентина ЛУКЬЯНЕНКОВА.
