АТАМАНЕНКО МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ
Михаил Михайлович Атаманенко - член Союза писателей Росии.
М.М. Атаманенко родился 28 мая 1936 года в селе Туросна Клинцовского района. Окончив семь классов в селе Писаревка и Клинцовское педучилище, работал заведующим начальной школы в селе Отрезкое. После службы в армии окончил филологический факультет Ленинградского университета имени А.А. Жданова. Работал преподавателем, завучем, директором Оболешевской средней школы, заочно окончил Литературный институт имени А.М. Горького. С этого времени - на журналистской работе: заведующий отделом клинцовской газеты "Труд", собкор "Брянского рабочего", сотрудник отдела новостей, промышленного и партийной жизни, заведующий отделом и заместитель редактора этой газеты.
С 1991 года Михаила Атаманенко пригласили возглавить новую областную газету "Голос профсоюзов", где он трудится в качестве редактора до сих пор.
Первые стихи М.М. Атаманенко были опубликованы в клинцовской газете "Труд" в 1954 году. Во время службы в армии на Дальнем Востоке публиковался в армейской газете "На боевом посту" и в окружной газете "Суворовский натиск".
М.М. Атаманенко автор сборников "Звенья" (Тула, 1976), "До востребования" (Тула, 1983), "Искры на ветру" (Клинцы, 1996), "Чистый четверг" (Клинцы, 1996), "Живу на верхнем этаже" (Тула, 1990), "Вычитание зла" (Брянск, 2003).
Является лауреатом Всероссийской премии им. Ф.И. Тютчева (1999), заслуженным работником культуры.
Какой ни важный ты, ни гордый,
Каких бы не был ты кровей,
Ты поклонись деревне, город!
Встань на колени перед ней.
Перед тобою, не умершей
Пока, (а в чем ее вина!),
В которой хат порою меньше,
Чем в добром колосе зерна.
И перед бОльшими, пред теми,
Где много все еще дымков,
Где домолачивает время
Последних наших стариков.
...Ты - крона. А деревня - корни
(Пока не выстудит зима).
Спасибо ей за то, что кормит,
Хоть пьет до одури она.
Благодарим ее не всуе,
А от души. Хоть с толку сбит:
За что она проголосует?
По ком она заголосит?
Хотя порою поперечна
И смыслу здравому, ей-ей.
Но ты в долгу пред нею - вечно! -
Как перед матерью своей.
В ПОЛЕ
Стерня, стерня... Убрали лето.
Заметно полиняла высь.
И желтоватым теплым светом
Скирды соломы налились.
Меж ними трактор спозаранок
Бормочет - миссия важна:
Стерню ворочает изнанкой,
Что темновата и влажна.
...Жизнь все корявей и нелепей.
Но в поле с радостью поймешь:
Деревня думает о хлебе
И, вымирая, пашет все ж,
И сеет, в будущее веря,
И дышит все еще колхоз,
Пока всех-всех пенсионеров
Не переносят на погост.
Пасутся тучи - гуще, гуще.
Озимый дождь, поля полей!
Деревня думает о сущем.
А кто подумает о ней?
БАБКИ ЕДУТ ЗА ГРИБАМИ
Бабки - точно подобабки,
В электричках. Шустрый люд!
За грибами едут бабки –
Бабкам пенсий не несут.
Рюкзаки на спинах в моде –
На спине, как будто горб.
Бабки с лета переходят
На подножный только корм.
Их уж, видимо, списали
(Старичье - какой народ?),
Их - единственно - спасали
Лес да сад. Да огород.
Бабки громко - трали-вали –
О России, о земле.
А поди ж, голосовали
За кормильца, что в Кремле.
А теперь, какая прибыль
От бабуль? Один урон.
Потому - любому грибу,
Любой ягоде - поклон.
А находит тот, кто ищет,
И кто верит горячо.
Будет день. И будет пища.
Будут выборы еще.
* * *
Как же прожить без беды и боли?
Не вспахали, не вспахали поле.
Даже небо всходами покрыто,
Точно в небе подрастает жито.
А на поле - никакого злака.
Не бывает, видно, хуже знака –
Зло растет и силу набирает.
А пожнем мы все. Мы все - у края.
И потом не сохраним мы в тайне,
Кто последним был.
А кто был крайним.
ВЩИЖ
Как мне назвать тебя селом?
Десяток хат на круче рыжей.
Но даже в имени твоем
Злой посвист стрел смертельных слышу.
Курганы распахал народ
(Насущный хлеб важней былины),
И жито русское встает,
Как будто русичей дружины,
И речки русло здесь не вдруг
Изогнуто, как лук, умело.
Да и на грядке чей-то лук
Вот-вот запустит в небо стрелы.
Но, слава Богу, что врага
Не видно рядом с нашим домом.
И вдоль реки - стога, стога,
Как будто смятые шеломы.
И возле речки, у ракит
Спят витязи. Их не разбудит
Ни рев машин, ни стук копыт,
Ни грома дальнего орудья.
Но чужаку смеяться рано
И ставить жирный крест на нас –
Они все встанут, разом встанут,
Набат услышав в черный час.
И мертвый вспомнит враз о долге,
Когда над Родиной гроза...
За полем прислонились елки,
Как будто копья, к небесам.
* * *
Дай мне Бог дойти до той развилки,
Где разойдемся в звонкой тишине,
Где, как опорожненная бутылка,
Ты сделаешься безразличной мне;
Где, будто камень, всякая обида;
И где пойму - пусть горькое на вкус, -
Все выпито. Увы, не все испито.
И в том еще не раз я убежусь;
Где осознаю, что уже за гранью
Когда-то выбегающего дня;
Где я - лишь форма, время - содержанье,
Что тоже вытекает из меня.
И тем утешен разве только буду,
Что небо примет все потом в зачет;
Что даже и порожнюю посуду
В конечном счете кто-то подберет.
* * *
Изучаю английский по вывескам,
Слово русское вроде бы вывелось.
Поржавело, изъедено молью,
И накрылось родимой юдолью...
Даже там, где торгуют тряпками,
Словеса чужие - охапками.
Глаз мозолят, колбасят душу.
Что-то светлое рушат в ней, рушат.
Могут рухнуть и горние храмы.
А взамен что же выстроят хамы?
ЛИСТЬЯ НАДЕЖД
* * *
Сошла зима на перекрёстке.
Сошла…
«Прощай!» – сказать могу.
И только тонкая полоска
На том белеет берегу
Реки.
Знакомые картинки…
За речкою чернеет луг.
Лишь подсветляют день снежинки,
На вербы выпавшие вдруг.
Стоят деревья нелюдимо
У подступивших близко вод.
Плывут, плывут куда-то льдины,
Как будто прошлое плывёт.
«Прощай!» – скажу.
Вздохну свободно
И просветлённо гляну вдаль.
Была печаль!
Но вот сегодня
И уплыла моя печаль.
* * *
Весну продолжает апрель молодой.
Зелёные вербы - над серой водой.
Всех раньше привычно раскрылись они
(Кустарники рядом – угрюмо черны).
Хоть ветер качает, хоть небо в дыму,
Поверили вербы, наверно, ему,
Доверились вербы – беда, не беда, -
Хоть дышат в затылок ещё холода.
И, может, ещё карусель завертев,
Примчаться, как ведьма, метель на метле.
Но гляньте: как весело в заданный срок
Меж веток струится зелёный дымок.
И нежность нисходит, всему вопреки,
На мутные стёкла нечистой реки;
На те дерева, что на том берегу
Куда-то толпою бегут и бегут…
ТРАВА НА ДОРОГЕ
Пробивает землю лучик
На дороге…
Вот дела!
Неужели место лучше
Для себя ты не нашла?
Взобралась бы по откосу
(Только выше не моги!),
где б не резали колёса
и не мяли сапоги.
Впрочем, можешь и на крыше
Поселиться, на карниз
Выйти.
Только будь потише
Той травы, что рвётся ввысь.
И нопиже будь, пожалуй, -
Может ветер и сорвать…
Что спокойно жить мешало,
Пусть ты, даже – трын-трава?..
Вот опять машина мчится…
Ну а, может, в том и суть,
Чтоб подняться, распрямиться,
К небу лучик протянуть…
* * *
Стою средь умников, как дурень,
Всяк обвиняет – свет не мил:
Я говорил не то,
что думал,
Не думал то,
что говорил?..
И колют взгляды,
колют взглядами,
Копаются, бранясь в душе,
Как будто были демократами
В утробе матери уже.
Застой клянут – гнилой и лживый,
Режимы прежние крошат,
Как будто бы не все мы жили
На этих самых этажах.
Не подпевали точно сами
Всем тем,
что спелись так давно,
не рушили безбожно храмы
и наши души заодно.
* * *
…Мы шли.
Будто яблоки, звёзды
Срывались, сады оголив.
И пахли антоновкой поздней
Прохладные губы твои.
Немые деревья в печали
Ветвями качали вдали,
Деревья всё-всё потеряли,
Всё-всё мы с тобою нашли.
Мы шли.
И не верилось вовсе,
Что всё это станет золой,
Как станет весёлая озимь
Когда-нибудь ржавой стернёй.
Не верилось в осень –
И точка.
Мы брали весь мир напрокат.
Не думалось, что по листочку
Надежды, увы, облетят.
