Друзья подарили толстенный двух­томник сочинений великого хи­рурга Николая Амосова, вышедший на Украине небольшим тиражом к 100-летию замечательного доктора. В нем и нашел воспоминания Амосова о годах работы в Брянске (1 947-1 952), которые он назвал самыми счастливыми в своей жизни.

В Брянске бывший фронтовой доктор оказался во многом случайно. И сра­зу — на должности главного хирурга области и заведующего хирургическим отделением областной больницы. Амо­сов пишет, что его «хирургом сдела­ла война. Но настоящим — Брянск». Человек невероятной самоотверженно­сти, удивительной работоспособности и редкостного таланта, самый молодой на тот момент хирург в области он мог доказать свое право руководить други­ми, отличаясь лишь за хирургическим столом. Так и было.

Операции, осуществленные моло­дым Амосовым в Брянске, были не­вероятны по мастерству и смелости. И оказались крайне успешны по ре­зультатам. В Москве и в Киеве по­ражались не только уникальности, успешности, но и совершенно новым методикам операций, отработанным Амосовым в Брянске. Он спасал тех, кто, безусловно, погиб бы, не окажись волей случая удивительный хирург в Брянске. В первую очередь это ка­залось запущенных форм туберкулеза. Здесь он накопил опыт и методики для будущей докторской диссертации. За­думал и сумел в 1 950 году опублико­вать необычную книжку — «Сборник работ хирургов Брянской области». Для этого сборника он сам, расспро­сив хирургов, написал все 15 статей.

Амосов вспоминает голод 46 года, больше ста случаев по области заво­рота   кишок,   и   все  от  скверной  еды.

А через год собрали хлеб, и больше таких случаев на Брянщине не было. Молодой, он очень много работал тогда, пропадал в районах области, ездил с проверками по больницам, не­досыпал. И все же это была «хорошая жизнь, — пишет он, — рынок оказался дешевым, денег достаточно, кварти­ра теплая, городок маленький, ходили пешком». Доктор отмечает в дневнике разницу в уровне жизни между рядо­выми работниками и областным на­чальством, которое в качестве трофеев вывозило имущество из Германии ваго­нами. Но сам он был от таких забот да­лек. С фронта он вообще вывез только одну увесистую книгу в 600 страниц — истории им лично осуществленных опе­раций в полевом госпитале.

Амосов был фанатиком хирургии. И потому его рассказы о жизни в Брян­ске — это, прежде всего, истории не­обыкновенных операций. В результате тысячи и тысячи отчаявшихся людей остались живы, и от них ниточки жизни протянулись в сегодняшний день, хотя ныне в Брянске свидетелей трудов Амо­сова уже не осталось.

Между прочим, против Амосова пы­тались завести уголовное дело. О том, как врач — убийца, эти формулиров­ки были в моде в начале 50-х годов, осознанно изводит хирургическими операциями туберкулезников (опера­ций на легких было сделано более трех тысяч). В это же время как вредитель по сфабрикованному «делу врачей» в Москве был арестован его учитель великий хирург Юдин. Но Амосова судьба защитила. Поэтому его пере­манили в Киев, где его ждала мировая слава. Так что не успели посадить Амо­сова в Брянске.

И вот недавно, к столетию Амосова, усилиями нынешнего главврача Брян­ской областной больницы № 1 Алек­сандра Пехова на здании больницы установлена памятная доска.

Брянцы отдали долг великому хирургу.

Юрий ФАЕВ

Предлагаем читателям фрагмент из книги выдающегося хирурга Николая Михайловича Амосова, проработавшего в Брянской областной больнице пять лет (с 1947 по 1952 гг.).

 «В феврале 47-го мы получили письмо из Брянска, от нашей госпитальной старшей сестры. Любовь Владимировна Быкова писала, что в областную больницу ищут главного хирурга. «Может, приедете?»

Я помчался тут же.
Городок после Москвы — маленький, а после войны — большой. Больница и на область и на город вполне приличная, здание выстроено перед войной. Пожилой главный врач, еще с довоенной интеллигентностью, Николай Зенонович Венцкевич, принял хорошо. В активе у меня было немного: стаж — 7 лет, из которых пять — военных. Но была рекомендация Быковой, работаю в прославленном институте, а о том, что там даже скальпеля не держал, умолчал. К тому же диссертация готова. Вот только вид был уж очень заморенный, он даже спрашивал потом у Любови Владимировны: не болен ли чем? В общем, пригласили на должность. На радостях послал телеграмму Лиде и зашел на рынок — картошка дешевая.

Юдин меня не задерживал: видно, что надежд не оправдал. Технику не починил. Неконтактный. «Что ж, поезжайте». Кира осуждал: «Тут карьера, московская прописка, комнату получишь, диссертацию защитишь. В провинции — закиснешь!»

Ну нет! Главным хирургом области, о чем еще можно мечтать?

Брянские годы — с 47-го по 52-й — самые светлые в моей жизни. Там я испытал хирургическое счастье, дружбу с подчиненными. Потом такого уже не было. Дело чуть не кончилось катастрофой в самом начале. Мой предшественник оставил больного после резекции желудка. Пятый день, а его рвет. Обезвожен уж, но перитонита нет. «Непроходимость соустья». Нужно оперировать. Непростое это дело. Шансов мало. Но без этого — смерть верная. Еще сутки переливали физраствор, а потом взяли на стол. Трудно отделить неправильно пришитую к желудку тощую кишку, наложить новый анастомоз. Возился четыре часа.

На следующий день пришлось ехать в район. Два дня меня не было. Возвращаюсь в тревоге, а больного опять рвет...

Говорю ему: «Нужно снова оперировать!»

- Нет уж. Я тебе не мешок — разрезай да перешивай. Не дамся. Так умру.

Ну что ж, Амосов, первая операция — и смерть. Собирай чемоданчик и поезжай в сельский район.

Два дня еще переливали жидкости, отмывали содержимое желудка через зонд. Мужик уже совсем доходит. На третий день через дренаж отошло кубиков двести жидкого гноя и проходимость пищи восстановилась. Репутация была спасена и даже упрочена: непросто было решиться на такую операцию после приезда сразу. <…>

***
В 1952 году Лида поступила в Киевский мединститут, одержимая мечтой о хирургической карьере. Меня пригласили заведовать клиникой в Туберкулезном институте, докторская диссертация уже была представлена к защите. Как ни крути, пришло время уезжать из Брянска. Со слезами я расстался с друзьями и с областной больницей. Было это 10 ноября.

Сначала в Киеве мне было плохо. Хирургия долго не налаживалась. Я хандрил и ездил в Брянск оперировать легкие и пищеводы. То есть успел съездить раза три-четыре.

В январе 1953 года получаю письмо от своего друга Исаака Асина, патологоанатома: «Не приезжай. Берегись. Тебе угрожают большие неприятности». Не придал значения. Ездить уже и так было некогда. Пошли операции.

Но скоро пришло разъяснение. Оказывается, против меня началось следствие. Уже вызывают на допросы. Собираются предъявить: «Эксперименты на людях».

В Брянской больнице за пять с лишним лет я развернул большую хирургию. Одних только резекций легких при раках, нагноениях и туберкулезе было сделано свыше двухсот. Получены отличные результаты. Все удаленные части легких исследовались. Исаак собирался написать по ним диссертацию. Поскольку провинциалам в столицах не верят, то весь материал хранился, складывался в бочки с формалином. И вот пришел следователь с милиционером и бочки эти опечатал. Исаака допрашивали: «Подтвердите, что Амосов удалял легкие здоровым людям».

Следующим актом было партийное собрание больницы. Там об убийствах было сказано в открытую. И никто не выступил в мою защиту. Секретарем была Игрицкая, старый гинеколог, во всех видевшая обманщиков. Следствие покатилось и понемножку набрало силу. Подоплека обнаружилась потом: муж одной больничной сестры, следователь, захотел на мне сделать карьеру, раскрыть преступника-врача. Как раз перед тем в Москве арестовали группу кремлевских терапевтов-отравителей во главе с Виноградовым и уже описали в газетах их вредительство.

Несмотря на мою информированность по части тюрем и лагерей, я в то время не испугался: удаленные куски легких с кавернами, абсцессами и опухолями говорили сами за себя.

Только потом мне разъяснили знающие люди, что в препарате, наряду с пораженной частью, есть и очаги здоровой легочной ткани: этого требует радикальность операции. Так вот, в те времена запросто можно было найти экспертов — патолога и хирурга, которые сказали бы, что был эксперимент, что вырезано слишком много здорового. И что вообще можно было больного не оперировать: сам бы поправился, лекарствами. И доказать противное было тогда совершенно невозможно.

К счастью, 5 марта 1953 года Иосиф Виссарионович скончался. Дело умерло, не родившись. Как известно, профессоров-преступников скоро освободили. Врач из кремлевской больницы, на показаниях которой основывалось обвинение, сначала получила орден Ленина, потом исчезла.

Так что, Амосов, не жалуйся на судьбу, было счастье».

© Амосов Н. М. Книга о счастье и несчастьях (Книга вторая). - М., 1990.
 

Адрес: г. Брянск, улица Советская, дом 14.

Текст памятной доски: «В этом здании Брянской областной больницы с 1947 по 1952 г.г работал выдающийся кардиохирург Академик, лауреат Ленинской премии, Герой Социалистического Труда . Амосов Николай Михайлович».

​Мемориальная доска установлена в честь Амосова Николая Михайловича на фасаде здания детской городской больницы № 2.

Адрес: г. Брянск, проспект Cтанке Димитрова, дом 86.

Текст памятной доски: «Амосов Николай Михайлович Хирург Ученый Писатель с 1947 по 1952 год работал заведующим хирургическим отделением Брянской областной больницы № 1».

Мемориальная доска открыта в декабре 2013 года в честь Амосова Николая Михайловича на здании Брянской областной больницы № 1.