СтраницаАЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ САВВИН

АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ САВВИН БРЯНЩИНА

АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ САВВИН (род. в 1923, г. Бежица), член Союза писателей России (1975); лауреат премии имени А.К. Толстого «Серебряная лира» (2001). Работал на Брянском машиностроительном заводе. В 1941 году эвакуировался в город Нижний Тагил, откуда вскоре ушел в армию. В составе 4-го Украинского, 3-го Белорусского, 1, 2, 3-го Прибалтийских и Ленинград­ского фронтов воевал в донских степях, защищал Сталин­град, сражался в Крыму, на Украине, в Белоруссии, Прибал­тике, Кенигсберге. Был несколько раз ранен (дважды под Сталинградом и под Кенигсбергом), награжден орденами и медалями. После войны работал в печати и на телевидении.

Сборник рассказов и воспоминаний «Сильнее смерти» увидел свет в 2001 году.

Александр Саввин

СИЛЬНЕЕ СМЕРТИ

У костра сидели двое. Плотный коренастый человек в новенькой защит­ной фуфайке, подобрав под себя ноги, обутые в кованые немецкие сапоги, смо­трел на костёр. Из-под маленького козырька кепки был виден прямой нос с поперечным свежим шрамом, плотно сложенные, резко очерченные губы.

Огонь был невелик. Сухие дубовые плахи давно прогорели и, рассыпав­шись червонным золотом, источали жар.

- Странное дело, - задумчиво произнес тот, что обрядился в новенькую
фуфайку, - бывало наработаешься, наловишь «зайчиков» от электросварки -
мать родную видеть не хочется, а придешь вновь на смену в цех, возьмёшь в
руки держак с электродом да начнёшь вести шов - и он, как живой, поползёт,
заискрится, заиграет бенгальскими огнями, душа так и взыграет: ведь это я
вселил в металл жизнь, заставил его играть и светиться. И не для чего-ни­
будь - для жизни.

Человек со шрамом на носу говорил негромко, задумчиво, с явным удо­вольствием. Его напарник, маленький, щуплый, рябоватый, в кожаной куртке, полулежал, повернув голову, слушал. Привстав, он осторожно выгреб прути­ком из костра дымящуюся картофелину, сладко пахнувшую дымком, перебро­сил её с ладони на ладонь.

- А ну, Серёга, держи да пальцы не откуси. - Васька Коряченков покопался
в углях, извлёк второй поджаристый клубенёк, разломил его, чувствуя, как во
рту набегает тягучая слюна, замычал от удовольствия и закрутил головою.

- Держи, Дубнев, меня, а то съем рукав от куртки вместе с картошкой.
Командир и политрук вновь созданной молодёжно-комсомольской роты

Бежицкого партизанского отряда вытащили из раскалённых углей ещё по не­сколько картошек и, обжигаясь и хрустя подгорелыми корочками, не оставили от них и следа. Вытерев руки о голенища своих кирзачей, доживающих свой век, Васька поглядел на командира, утверждающе покачал небольшой голо­вой, украшенной армейской пилоткой.

-  Про бенгальские огни... электросварку... сказано лихо. Хорошо! Хотя в
сущности, если разобраться, что хорошего? Гарь, дымный угар, запах жжёного
металла, грохот, лошадиный труд... И все же - хорошо! Конечно, если сердце
прикипело к делу. Этого какому-нибудь чистоплюю не понять. Не-ет, не по­
нять. Да он нас обзовёт набитыми дураками. Смеяться будет. А тот, кто стал­
кивался хоть раз с огненной стихией, овладел и подчинил её себе, тот может
запросто дать в рожу за все смешки и насмешки - это же труд, без которого нет
и не может быть на земле человеческого счастья...