ТЮТЧЕВСКАЯ ЛЕТОПИСЬ. Брянская область.

В московском изда­тельстве «Индрик» вы­шла третья книга «Лето­пись жизни и творчества Ф.И. Тютчева (1861- 1873)», подготовленная музеем-усадьбой «Мура­ново» и Институтом ми­ровой литературы имени A.M. Горького.

Исследователи жизни и творчества поэта ждали ее появления почти десять лет (вторая книга издана в 2003 году). Составители - Т.Г. Динесман, И.А. Ко­ролева и Б.Н. Щедринский — впервые привели документы, отображающие де­ятельность Ф.И. Тютчева на посту пред­седателя Комитета цензуры иностранной, а также его деловую переписку. В книге помещена 51 иллюстрация, среди кото­рых есть публикуемые впервые.

На страницах «Летописи...» находим отклики современников Тютчева о его творчестве. Так, критик Ап. Григорьев писал в 1861 году: «Поэт истинный, будь он хоть дотла проникнут известным фи­лософским созерцанием — как напри­мер Тютчев, - создает вокруг себя свой целый, особый, неотразимо влекущий мир: осязательно-реальное бытие при­мет у него самые отвлеченные созерца­ния; о чем бы не заговорил он, <...> вы чувствуете, что тут не мысль, не голова творила, что это песня. <...> И странное дело! Равнодушный, свободный Тютчев в поэтических впечатлениях развивает по­рою глубокие исторические и даже об­щественные идеи, и вы никогда не по­чувствуете ничего деланного». При этом критик цитировал стихотворения Ф.И. Тютчева «Пророчество», «Наш век» и «Эти бедные селенья...».

Из малоизвестных материалов здесь есть краткая характеристика Ф.И. Тютче­ва, данная польским писателем Юлианом Клячко (1828—1906) в журнале «Revve des Deux Mondes» в августе 1867 года: «...ра­зочаровавшись и в дипломатии, и в тео­логии, г. Тютчев возвратился <с Запада> в Петербург. Теперь это — светлая голова на придворной службе, светский человек и тонкий остроумец. Он, лев салонов с растрепанной седеющей шевелюрой.

<...> Хорошо известно, что бывший польский атташе вовсе не считает поэзию важной персоной и лишь изредка, в минуты досу­га, роняет несколько изы­сканных строф, которыми | восхищаются ценители. <...> г. Тютчев непрестанно возвышает голос в защиту интересов святой Руси, и ныне звуки его лиры, не­когда издававшей лишь серебристые звуки, медью прозвучали в зале приема  славянских гостей».

Федор Иванович читал эту статью Ю. Клячко и в письме к Эрнестине Фе­доровне приписал: «В отношении себя мне решительно не на что жаловаться, хотя там опять идет речь о моих растре­панных волосах <...> Означенная статья, написанная с большим талантом (назы­валась «Московский съезд и пропаганда панславизма». — В.Д.), а также с извест­ной сноровкой, в конечном счете только усугубит в глазах Европы значение того дела, против которого она ополчается».

В письме к Якову Полонскому от 22 сентября 1867 года Афанасий Фет просит его: «Если увидишь Ф.И. Тютчева, покло­нись ему от меня в землю, как подобает кланяться великим мыслителям-поэтам. В соврем<енной> России он то же, что алмаз «Гора света» (индийский бриллиант, отличающийся неповторимой игрой све­та и огромным размером. — Ред.) в избе у моих рабочих». В одном из писем в осен­ний Овстуг в 1867 году, обращаясь к жене и дочери Марии, Ф.И. Тютчев писал: «Я не могу без ужаса подумать о вас, о том осадном положении, в котором вы вскоре окажетесь. Да, это милая Россия, бедная и неприютная страна, любить которую не­сравненно легче, чем жить в ней».

В одном из писем в 1870 году шурин Ф.И. Тютчева Карл Пфеффель подметил: «...он (Тютчев. — В.Д.) и Россия — одно целое, и он не помышляет ни о чем дру­гом, кроме как о величии, процветании и совершенствовании, нравственном и материальном, своей страны».

Книга будет любопытна всем, кто ин­тересуется жизнью и деятельностью Тют чева — поэта, дипломата, философа.