1835 год. Бюджет средней помещичьей семьи. Брянщина.
Артиллерии поручик Андрей Алексеев сын Надеин владел имениями в сельце Торлоповке (она же и Болохоновка), в деревнях Месковичи и Столбы Брянского уезда, а также в селах Субботово и Паниковец Трубчевского уезда. Умер он рано, в 1834 году, оставив после себя пять малолетних детей: Илью. Михаила, Николая, Варвару и Александру. Опекуншей над его имениями была назначена его жена — вдова Евгения Николаевна.
Основной резиденцией Надеиных был деревянный двухэтажный на каменном фундаменте дом в Торлоповке. В нем насчитывалось 15 комнат, девять двухстворчатых дверей на петлях с медными замками и задвижками, 31 окно с двойными рамами и стеклами, два полуциркульных окна, пять кафельных печей и одна кирпичная с вьюшками, заслонками и медными душниками. В доме хранилось три родовые иконы в серебряных позолоченных ризах: Спаситель. Бог Саваоф и Умиление Богоматери. Мебель состояла из пяти оклеенных красным деревом ломберных столиков, дивана и 12 кресел карельской березы, «обитых бонбою», 24 стульев карельской березы, обитых нанкою, шкафа липового дерева с двумя стеклянными рамами и четырьмя ящиками, четырех больших стенных зеркал и четырех зеркал круглых «малого разбора». Из ценных вещей была дюжина серебряных ложек весом два с половиной фунта, двое серебряных и одни золотые карманные часы. Чай кипятили в самоваре желтой меди, заваривали в двух фарфоровых чайниках, а пили из двух дюжин чайных чашек. На кухне находились восемь кастрюль красной меди весом пуд и семь фунтов, два таза желтой меди и две доски железные под лаком.
Семь семей дворовых людей — 20 душ мужского пола и 22 души женского — проживали в четырех избах, имевших 10 окон со стеклами и рамами, шесть дверей на железных навесах и крючьях. В каждой избе была кирпичная печь с вьюшкой и заслонкой. Все эти постройки из соснового леса и крыты тесом. На дворе стояли кладовая, три амбара, конюшня. Хлеб мололи две речные мельницы, имевшие по паре жерновов. Скотный двор и два гумна довершали хозяйственные постройки. На скотном дворе содержались восемь лошадей. 20 коров, 10 свиней. В описи перечисляются экипаж'и: коляска, бричка, дрожки рессорные для тройки и зимняя повозка с крытым верхом.
Надеины также владели деревянным, на каменном фундаменте домом в 18 квартале Брянска. В нем было шесть комнат. 14 окон с рамами и стеклами, три двойные двери с петлями, медными замками и задвижками, три кафельные печи с вьюшками и заслонками. Дворовые люди жили в специальной «людской» избе, в которой, как и.в кухне, было по два застекленных с рамами окна, по две двери на железных навесах и крючьях, кирпичная печь, а на кухне — две. На дворе были
выстроены каретный сарай, конюшня, амбар, ледник, в котором хранились съестные припасы. Все постройки — из соснового леса и покрыты тесом. Двор был размером 21,5 х 29 саженей (в сажене — 2,13 метра), огорожен тесом в столбы.
У Надеиных насчитывалось около 300 душ крестьян, дававших при хорошем урожае в год 6000 рублей дохода. Доход составлялся, из продажи разных продуктов и оброков с крестьян. Значительная сумма поступала от продажи ржи — 1995 рублей. Еще 820 рублей составлял оброк от крестьян дальних деревень — Месковичей и Столбов. 1022 рубля выручали от продажи конопляного масла. Остальные деньги поступали от продажи коровьего масла, ржаной муки, ячменя, овец, кож и яблок. Общий доход, например, в 1835 году составил 5574 рубля 95 копеек.
Для сравнительно небольшого имения такие доходы считались приличными, но Надеиным все-таки не хватало. После смерти хозяина осталось долгов в 35 700 рублей.
Вдова должна была и расплачиваться с долгами, и прилично содержать своих детей.
Самая большая статья расхода — плата учителям за обучение. В марте 1835 года госпожа Надеина захотела взять учителем губернского секретаря Афанасия Ивановича Кисловского, преподававшего закон божий, арифметику, грамматику, геометрию, алгебру, географию, фортификацию, физику, астрономию, рисование, французский и немецкий языки. «За все сии науки полагал цену 2100 рублей ассигнациями».
Надеина предъявила законное свидетельство на право воспитания детей. Однако
Трубчевская дворянская опека ввиду больших долгов не резрешила нанимать
учителя за такую большую сумму. Для обучения малолетних музыке и фортепиано
наняли мадам, за что ей платили 285 рублей. За настройку инструмента приходи
лось платить 30 рублей, а за струны — 2 рубл^ 80 копеек. Учителя, обучавшего
разным другим наукам, нашли подешевле — за 800 рублей. Мадам за обучение
французскому языку платили 400 рублей. Для рисования малолетним купили
краски на восемь рублей, а для письма — бумаги на два рубля, два карандаша по
50 коп. за штуку, две кисточки по 15 коп., французскую.книгу за два руб. 50 коп.,
картон за 90 коп. . ,.
Следующая статья расходов — на одежду малолетним и дворовым людям. Например, 2 января куплены рюши, пояса и две пары перчаток. 9 января — два закладных гребня для девочек на 13 рублей 20 коп. За гарусы — цветные шерстяные нитки для работы девочек заплатили 18 руб. 72 коп. 26 января на платье двум малолетним девочкам куплено 16 аршин кисеи по 4 рубля 15 коп. За пуговицы для этих платьев уплачено 60 коп. На сапоги для малолетних 20 февраля куплено опойков на 5 руб. 70 коп., 18 марта — ситца на одеяло за 9 руб. 60 коп. и три аршина шелка на платья по 1 руб. 80 коп., а для подкладки на платье — семь аршин панки по рублю 10 коп., девять аршин холстинки по 50 коп., шелку два золотника по 25 коп., сафьян и подошвы для башмаков на 15 руб. 65 коп., а также четыре аршина коленкора на подкладку по 80 коп. За 30 аршин тесьмы заплатили 60 коп.
Девочки любили вышивать, поэтому им часто преподносились необходимые для этого предметы. Скажем. 8 мая куплено два гребня по два руб. 40 коп. За аршин плиса уплачено рубль 60 коп. 26 мая купили фунт шерсти за 17 руб.. канвы на рубль 50 коп., тесемок и шнурков на 55 коп., три золотника шелка на рубль 25 коп. 9 июня куплено коленкора для подкладки, тафты и шнурков на 12 руб. 40коп., шесть пар чулок бумазейных на 16 руб. 50 коп., штуку коленкора за 16 руб., три фунта шерсти на 51 руб. и 10 аршин лент на рубль 50 коп. 18 августа за ленты и тюль уплатили 29 руб. 80 коп., а также за нанку для башмаков и подошвы 2 руб. 10 коп. Через неделю опять куплено лент и шнурков на 6 руб. 25 коп., две пары перчаток за 4 руб., четверть аршина тюля за 2 руб. 50 коп., булавок на 60 коп., аршин газовых лент за один рубль 2U коп., 5 золотников шелка и моток бумаги для вышивки, 10 аршин черных лент и белых лент для башмаков.
Чуть побольше, но тоже не слишком велика, была сумма на предметы туалета. 24 марта куплено 10 фунтов мыла за 2 руб. 80 коп., 1 мая — шесть банок помады за 4 руб. 20 коп. и мыла на шесть руб., 3 июня Надеина обеспечила себя на год одеколоном — купила сразу две бутылки «лодиколона» на 2 руб. 50 коп. 19 ноября куплено еще 10 фунтов мыла на 3 рубля. 3 руб. 60 коп. израсходовано на покупку 18 золотников ладана.
Следующая статья расходов — на пропитание. Вот некоторые закупки и расходы, которые делались в 1835 году. 2 января за фунт чая заплатили 11 рублей, за 30 фунтов сахара — 45 рублей. Видимо, побились старые чайные чашки, поэтому их купили сразу четыре на три рубля 50 коп. 6 января приобрели полведра вина хлебного пенного полугарного на шесть руб. 50 коп., 8 января — 20 фунтов севрюги на пять рублей 70 коп. и два пуда соли за 5 руб., 18 января чая, сахара и другой провизии — на 61 рубль 10 коп. 31 января куплено уже целое ведро вина полугарного за 8 руб., пуд говядины за 4 рубля 80 коп. и 20 фунтов сахара за 30 рублей.
Как видим, чай и сахар в те времена были предметом роскоши. Фунт сахара (400 граммов) стоил 1 руб. 50 коп., фунт кофе — 2 руб., фунт чая — от 7 руб. 50 коп. до 11 рублей. А фунт осетрины или севрюжины стоил всего 45 коп., фунт свежей икры — 1 руб. 45 коп., фунт отборной говядины — 12 коп., литр водки — 52 коп., пуд свежей рыбы — шесть рублей.
Такие припасы, как икра, рыба, мясо, покупались почти каждый месяц, а сахар, чай — раз в два-три месяца.
Печь пироги и блины из дорогой крупитчатой муки, конечно же, могли позволить себе только богатые люди. Например, 1 марта куплено 36 фунтов сахара на 54 рубля, пять фунтов кофе на 10 руб., два фунта чая на 15 руб.. мешок крупитчатой муки Эа 24 рубля. А еще через двадцать два дня наряду с другими продуктами взяли.пуд муки крупитчатой за 4 руб. 80 коп., а также ведро белого вина за 12 руб. 50 коп., ведро полугарного и полведра пенного вина на 13 руб.. бутылку вина сотерна за 2 руб. 40 коп., бутылку рома за 3 руб. 50 коп., для господского стола — белой соли 10 фунтов на 70 коп., а для дворовых — два пуда обычной соли на 4 рубля 80 коп.
Мед был тоже дорогим продуктом, но дешевле сахара в три раза. За 15 фунтов меда 24 марта уплачено 7 руб. 35 коп., т. е. фунт меда стоил 49 коп.
3 апреля снова сделаны закупки вина. Малолетние Надеины вряд ли пили ведрами пенное и полугарное вино. Их мамаша-опекунша в данном случае приписала, что два ведра полугарного вина использовано для лекарства скоту. А 23 июля следует запись о покупке полугарного вина за 8 руб. На этот раз чьей-то рукой сделана приписка: «для лечения крестьян». Трудно поверить в такую заботливость помещицы о своих крестьянах. Вместе с вином куплен пуд рыбы пластовой за 5 руб. 40 коп.
Все покупки делались в Брянске у местных купцов и торговцев. В разное время года и у разных купцов цены отличались, но незначительно.
Порядочную сумму поглощали расходы по хозяйству. За одну бочку для масла было уплачено два рубля, а за две другие — по 5 руб. За сани уплатили 3 рубля. Для масляных ламп и лампадок несколько раз покупали деревянное масло, всего 10 фунтов по 90 коп. Кроме этого, закуплено три пуда сальных свечей по 14 руб. За приобретенные в казенном лесу дрова в начале года уплатили 28 руб. 28 коп., а к концу купили еще на 33 руб. Для ремонта построек использовано строевого леса на 11 руб. 70 коп., а за его распилку пильщикам уплатили 4 руб. 66 коп. За четверть ящика стекла для окон израсходовано 12 руб. Для ремонта мебели столярами куплено клея на 9 руб., лака белого на рубль 50 коп., мачул на набивку мебели за 4 руб. 20 коп., гвоздей на 2 руб., три бутылки политуры на 7 руб., винты и гвозди на подвеску, девять аршин ситца на обивку мебели за 8 руб. За 52 пуда сена для выездных лошадей заплатили 4 руб. 75 коп.
Новых вещей покупалось мало: чугунный котел за рубль 43 коп., чайная чашка за 3 руб., поднос за 17 руб., две десертные салфетки по 7 руб. за штуку и стакан за рубль 65 коп.
Наконец последняя статья расходов — выплаты процентов по займам. 18 августа 1836 года в Московский опекунский совет переслано по почте 1000 руб. ассигнациями, за пересылку которых заплатили еще 6 руб. 80 коп. Канцелярские расходы состояли из уплаты за гербовую бумагу 6 руб. 60 коп., употребленную на просьбы по делам малолетних, и 50 коп. за палочку сургуча.
Таков был бюджет средней помещичьей семьи. Простому городскому обывателю, а тем более крестьянину, столько чая, сахара, икры, сколько покупали Надеины, могло только присниться во сне...
Директор Брянского областного историко-краеведческого музея В.П. Алексеев
********************
К январю 1835 года Брусилова перебралась в Почеп. Опеку над имением
предложили помещику Надеину, тот тоже долго отказывался, но в конце концов
согласился. Заведывал имением с 30 августа заседатель Барыбалов. По его
отчетам можно иметь полное представление о помещичьем хозяйстве. Вот доходы
с 30 августа 1834 по 1 августа 1835 г. Ржаного хлеба было нажато 36 копен,
с которых вымолочено 17 четвертей 7 четвериков. Из этого числа 3 четверти
7 четвериков пошло на посев, крестьянам взаимообразно отдано 9 четвертей
4 четверика, для платежа податей 4 четверти 7 четвериков продано за 61 руб. 75 коп.
Осталось 3 четверти 5 четвериков. Озимой пшеницы засевалось для помещичьего
пропитания всего 7 четвериков. Овса было высеяно 10 четвертей один четверик.
Гороха — 2 четверика. С 11 копен ячменя, нажатого на полутора десятинах земли,
было вымочено 2 четверти 5 четвериков, гречиха на четырех десятинах и просо на
половине десятины были побиты морозом. Из 15 копен конопли, собранной
с полудесятины, намолочено 4 четверти 5 четвериков. Одна четверть конопли
продана за 13 руб. 65 коп., а одна четверть пять четвериков употреблена на посев.
Пеньки осталось 6 пудов 30 фунтов. Сена накосили 60 летних возов — всего на
600 пудов. Староста Федот Ефимов продал 379 пудов коммерции советнику
Торубаеву за 113 руб. 70 . копеек.
Для нумизматов будет интересно, какие деньги были даны в уплату за сено: две
ассигнации по 25 рублей и три синих по 5 рублей, два русских полуимпериала по
21 рублю 50 копеек, один талер в пять рублей 60 копеек, один Петра Первого
целковый в четыре рубля 60 копеек, два целковых 1§17 и 1824 года по 8 рублей
30 копеек, шесть восьмигривенных по 5 руб. 42 коп., один шестигривенник в 69 коп.
и 9 коп. медью.
Итого доход составил 189 руб. 10 коп. В расходную статью вошли подати
и рекрутские сборы в сумме 98 руб. 90 коп. За мерку проса для посева заплачено
2 руб. 10 коп. За неосмотрительно употребленные Брусиловой для прошений об
отмене опеки 5 листов простой бумаги вместо гербовой по закону взыскан штраф
в 5 руб. 75 коп. Итого осталось 63 руб. 38 коп.
***************************
Человек он был небогатый, поэтому, недолго думая, женился на трубчевской
помещице вдове гвардии ротмистра Варваре Алексеевне Масловой, владевшей
частью села Лопушь. Варвара Алексеевна умерла в 1844 году, а сам Ефремов —
в 1851-м. После его смерти была составлена подробнейшая опись всего добра.
К счастью, она сохранилась, и из нее можно узнать не только о вещах, но и о при-
вычках хозяина поместья.
Ефремову досталось от жены 7 дворов крестьян, в которых проживало 35 душ
мужского пола и 37 душ женского пола. Хозяйства у крестьян были крепкие,
у каждого по избе, по 2 — 3 амбара, сараи, овины, по пять-шесть лошадей,
а у Дмитрия Зубарева было даже 10 лошадей. На каждом дворе было по три-четыре
коровы, семь — десять овец, три-четыре свиньи. Гусей и кур держали немного — по
четыре или семь голов. Земли было 118 десятин пашни, 74 десятины сенокоса,
139 десятин бора. Крестьянские усадьбы с конопляниками занимали 8 десятин.
Земля была на строгом учете.
Кроме этих владений Ефремову принадлежал участок пустопорожней земли
в 125 дес. — дача у села Ревны. Известны фамилии ефремовских крестьян — это
Борисовы, Зубаревы, Шевелевы, Заварзины и Вавулины. До Масловой они
принадлежали помещикам Толбузиным.
Помещик жил в деревянном доме на каменном фундаменте с двумя крыльцами,
балконом и пристроенной кладовой. В доме было 8 комнат и 4 кафельные печи,
12 окон. Покрыт дом был шалевкой. У его пасынка Ивана Евграфовича Маслова
в это же самое время крыша была соломенная, хотя крестьян у него было больше,
чем у отчима.
На господском дворе теснилось много других построек: флигель на 4 комнаты,
3 амбара, конюшня, семистенный сарай, кухни, скотный двор, овин, рига. Все эти
постройки покрывались соломой. Рядом с домом было два фруктовых сада. В одном
из их плодоносило 11 владимирских вишен, 25 яблонь, 19 слив, 14 дуль, 20 груш;
в другом было 34 груши, 6 дуль, 100 деревьев чернослива. 153 простых вишни
и 17 кустов крыжовника.
Мебель в доме была в основном нростого дерева: 5 кресел с ситцевыми чехлами,
8 кресел были окрашены под модное тогда красное дерево, 15 простых стульев
с кожаными подушками, осиновый диван, 3 ломберных столика для игры в карты,
десертные столики, шкафы со стеклянными дверками, 2 кровати, кушетка. В описи
подробно перечисляется содержимое разных шкатулок, шкафчиков.
В шкатулке красного дерева хранились самые дорогие для сердца хозяина
реликвии: 2 медали за 1812 год и одна за 1814 год, пряжкаот шпаги « За храбрость»,
орденские ленты и сами ордена. Вероятно, со времен походов сохранилось
14 иностранных монет и предметы мужского обихода: медная бритва, чехольчик для
чубука, гребешок белой кости. В другой шкатулке было две именные стальные
печати.
Сопровождала Ефремова в его военной службе и бритвенница карельской березы
с двумя простыми бритвами с роговыми черенками, 2 кисточки, мыльница белая
каменная, щипчики и бритвенный ремень. В крышку бритвенницы было вделано
зеркальце.
В дубовой шкатулке была дюжина ножей и вилок с деревянными ручками,
кавказский поварской нож и железный молоток с деревянной ручкой.
Не забывал хозяин и о своем здоровье. В шкатулке простого дерева хранились
разные аптекарские медикаменты, аптекарские весы без гирек и маленькая лейка
для капель.
В деревянных обитых кожей сундуках лежали старые артиллерийские мундиры
темно-зеленого сукна, фраки синего и черного сукна, фрак суконный оливкового
цветах матерчатою прокладкой и бронзовыми маковыми пуговицами, в жилетов.
В других дворянских домах главным богатством были серебряные оклады икон
и столовое серебро. 14 икон было и в доме Ефремова, но только две из них были
в серебряных окладах. Столового же серебра в доме было тоже немного: разных
столовых, чайных, десертых и соусных ложек на один фунт и 3 с половиной
золотника. У некоторых соседей Ефремова серебро измерялось пудами, а книги
если и были, то 2 — 3 церковных.
************************
Кокинское имение состояло из 424 десятин пашни, 333 — сеноугодий, 451 десяти-
ны леса. В селе Кокино проживало 94 дворовых мужского и 94 женского пола.
Господский дом был деревянным, на каменном фундаменте. Рядом с ним — разные
хозяйственные постройки, два сада и оранжерея, мукомольная мельница о двух
поставах, суковальня н недействующий винокуренный завод. В доме привлекали
внимание кафельные печи. В окна на зиму вставлялись двойные рамы. Ежегодно
для замазки стекол в доме и оранжерее варили пуд и 12 фунтов постного масла.
В 1832 году для дома и оранжереи купили четверть ящика стекла ценой в 12 рублей.
*****************************
Безобразовы слыли помещиками средней руки, но тоже старались жить
роскошнее, чем позволяли средства. Богатые пиры, на которые съезжались
родственники и сосед»? из Брянского и Трубчевского уездов, были не редки
в кокинском доме.
А теперь, уважаемые читатели, призовите на помощь свое воображение — вместе
с дворянским заседателем Козелкиным пройдемся по опустевшим комнатам дома
Безобразовых, вкусив аромат той эпохи, попытаемся наполнить покои этого дома
живыми людьми, представить, как они жили.
Итак...
Начнем прогулку с лакейской. И сразу же остановимся у шкафа с фаянсовой
посудой. Рассмотрим ее повнимательнее. Здесь суповая чаша с поддонником, по две
дюжины глубоких и мелких тарелок, два соусника с крышками. С одной из них сбита
шишечка. Два других соусника — без крышек. Круглые, продолговатые, большие
и маленькие блюда, лоточки с ручками для подливы к соусам, девять солонок —
наборы для первых и вторых подач.
Фарфоровая посуда, конечно, дороже, но ее тоже изрядно в шкафу: 31 гладкая
мелкая тарелка, шесть больших десертных с цветочками тарелок, три вазона
с поддонами и позолотою, две небольших круглых чаши с крышками и ручками
наподобие кастрюльки. Красной глины с позолотой судок для завтрака из четырех
соусников с масленицею наверняка использовался тогда, когда не было гостей
и хозяйка не желала готовить больших обедов. Фарфоровая посуда, как правило,
выставлялась в завершение обедов — на десерт и чай. Тогда же выставлялись два
вазончика для цветов, небольшая сливочная чашечка, два кувшина с крышками,
семь чашек чайных н молочник.
Оживляла стол и расписная жестяная посуда: 11 поддонников для бутылок
и графинов, красный под лаком лоточек для сухарей, два подноса (один —
большой, другой — поменьше) бледно-малинового цвета, поднос темно-зеленый
с железными ручками, небольшой подносик кирпичного цвета и два маленьких
круглых подноса.
А вот жестяной умывальник с рукомойником и обыкновенный умывальник.
Цена всех этих вещей, по нашим понятиям, вроде небольшая, копеек 30 —
50. Самая дорогая вещь — вазон с позолотой — куплен за один рубль 25 копеек. Но
по тем временам это были хорошие деньги. Цена каждой этой чашечки равнялась
цене овцы или подсвинка, а за четыре рубля можно было купить лошадь или корову.
Так по капле оседал крестьянский труд в бадских буфетах и сундуках. Такие
привычные для нас вещи, как фарфоровый чайник или чайное блюдце, были
предметом роскоши. В фарфоровых вазонах и горшках во время обедов выставляли
букеты цветов.
Здесь же, в лакейской, нельзя пройти мимо еще одного буфета. За его стеклянны-
ми дверцами — семейное домашнее серебро: 21 столовая ложка, два половника, три
лопаточки с солонками с облинявшей позолотой, лопаточки для рыбы, ситце для
мелкого сахара, позолоченное внутри, сахарная корзинка с ручкой и хрустальной
вкладкой. Вот эта старинная серебряная кружка, на дне и на крышке которой
выбиты портреты с датами 1623 и 1624, — наверняка семейная реликвия. Всего
серебра здесь на семь фунтов 70 золотников на сумму 519 руб. 40 коп.
В торжественные случаи во всех комнатах зажигались масляные лампы
и киннеты, для которых держали наготове 14 фитилей. Для повседневных нужд
зажигались свечи в медных подсвечниках, два из них — на три свечи, а два — на
две. Возле хозяйки, если она хотела почитать зимним вечером Библию, ставили два
бронзовых подсвечника со статуями, ценой 1 рубль 25 коп. Было еще два больших
гладких подсвечника и 11 подсвечников разного калибра. В лакейской ставили пять
деревянных подсвечников с медными втулками. Нагар снимался «щипцами
аглицкими с жестяными лоточками, окрашенными красной краской». Даже после
смерти хозяйки для освещения дома в год покупался пук сальных свечей на
большую сумму — 16 рублей.
Из медной посуды выделяются поддонник для уксусного графинчика, две чаши
для льда и восемь столовых ложек. Огурцы на салат крошились специальной
машинкой из пальмового дерева ценой 50 коп. К каждому прибору для гостей
подавался железный столовый нож в белом черенке слоновой кости. Судя по
количеству посуды, в доме могли принять сразу 20 — 30 гостей.
Много стеклянной посуды — благо, Мальцовскнй стеклянный завод был совсем
недалеко, под Брянском. Что приметного здесь? Судок «аплеке», т. е. из сплава под
серебро, с четырьмя графинами с пробками и с одной рюмкой для водки. Другой
судок — с двумя графинами и с двумя рюмками алмазной грани. Третий судок
«аплеке» — с хрустальной уксусницей и с масленицею. Стакан алмазной грани
крышкой на красном сафьяновом поддоннике и кружка с крышечкой стоили по два
рубля.
Как видим, цены на хрустальную посуду были выше;чем на фарфоровую. Кувшин
с крышкой алмазной грани стоил 10 рублей, а другой, с большим носом, — восемь
рублей 70 коп.
В описи упоминается и цветное стекло: синий горшок с двумя ручками, вишневого
цвета графин, стакан и рюмка с посеребренными узорами, банка четырехугольная
белая хрустальная с деревянной крышкой для мелкого сахара. Много разных
рюмок, стаканов и бокалов гладкого стекла: 35 шлифованных бокалов, 22 бокала
квасных, 25 рюмок столовых, 12 — маленьких, 12 — для мадеры, 11 стаканов
столовых кубиками, 12 медовых стаканов с позолоченными краями, 12 больших
столовых стаканов с 12 рюмками к ним, 10 простых столовых рюмок, 10 простых
круглых рюмок, два простых столовых стакана. Цена их колебалась сгг 40 до 20 коп.
Перед каждым прибором ставилась солонка, поэтому их тоже много: 11 крупных
шлифованных, пять — с рубчиками, три — хрустальных, в медных решетчатых
корзинках, две — синего стекла в таких же корзинках. Судок «аплеке» с'двумя
хрустальными солонками.
Представим праздничный стол, а он ломился под блюдами с разнообразными
яствами, искрились грани хрустальных и стеклянных графинов с винами, водкой,
наливками, медами. Из комодов доставались камчатые скатерти с каймой
и узорами, в описи называется три таких скатерти ценой по 5 и 30 рублей.
В комплекте с ними было 24 камчатых салфетки, не считая 70 простых.
Слух гостей услаждал хор крепостных певцов. Для них было специально
заготовлено девять кафтанов синего сукна, обшитых красным сукном и обложенных
узким серебряным позументом с двумя серебряными кистями позади. Каждый такой
кафтан стоил 10 рублей. Крестьянин об одежде такой цены не мог и мечтать. Синие
кафтаны подпоясывались шелковыми кушаками малинового цвета ценой по
полтора рубля. Для певцов также полагалось семь полукафтанов и две курточки
китайчатые, бланжевого цвета, обложенные тесьмой.
За лакейской комнатой входим в зал. Здесь во время балов танцевали, поэтому
мебели не видно. Единственное украшение — четыре гравюры под стеклом. А вот
в приемной комнате на стенах — шесть гравюр и четыре картины, писанные на
холсте. Здесь же — солнечные часы на медной доске.
Много разной утвари в чайной комнате. По стенам — 22 гравюры в рамках под
стеклом. Освещалась чайная комната кинкетом и одной столовой лампой с зонтом.
У камина — экран, вышитый шелками. В шкафу — чайные принадлежности:
серебряные десертные н чайные ложечки, ситце, чайница, молочная кастрюлька
с крышкой и ручкой черного дерева, десертные нож и вилка с серебряными
черенками. В этом чайном серебре весу 3 фунта 25 золотников ценой на 276 руб.
80 коп. Чайный фарфоровый прибор ценой 10 рублей состоял из 12 чайных чашек
в виде кубиков, полоскательной чашки, молочника, сахарницы и чайника
с цветочками н позолоченными краями.
Другой прибор, ценой пять рублей, состоял из 12 чашек с синими цветочками,
двух чайников, полоскательной чашки и хрустального графинчика для рома. Чаек
попивали с ромом. Семь парижских фарфоровых тарелок разрисованы по краям
и середине вызолоченными цветами. Чай кипятили в небольшом латунном
посеребренном самоваре, нагревавшемся посредством плитки, укрепленной на
деревянном поддоннике. Этот самовар стоил шесть рублей, а другой, желтой меди
с верхней трубой без ручки, — пять рублей. Дополнялся чайный комплект
небольшим кофейником желтой меди, кастрюлькой красной меди для сливок,
небольшим ситцем желтой меди. На шкафчике с тремя ящиками с внутренним
замком, рядом с самоваром, — жестяная посуДа: катрюлькн для сливок, кофейные
и чайные коробки, сахарница, кофейники, два красных лакированных подноса, два
желтых подноса.
По обилию чайных принадлежностей и наличию специальной комнаты мы можем
судить о значительной роли чаепития в дворянском быту.
Кабинет — святая святых дома. Здссь находятся портреты наиболее дорогих для
хозяйки людей. Портрет живописный на холсте девицы Александры Тютчевой
в простой раме был оценен в четыре рубля, а другой портрет на холсте, натянутом на
раме, Андрея Тютчева — в рубль. Александра и Андрей — дети того самого буяна
Дмитрия, брата Варвары Николаевны. Неугомонный брат, будучи обделен
наследством родителей и зная, что наследников у сестрицы по прямой линии нет,
видимо, поддерживал с нею хорошие отношения. Любовь к племянникам в какой-то
мере могла утешить неизбывное горе Варвары Николаевны. В конце концов все
наследство и досталось племянникам.
Стены густо увешаны 12 гравюрами в рамках за стеклом с картин художников,
двумя гравюрами в позолоченных рамках, а пять разных гравированных маленьких
портретов за стеклами оклеены картонною бумагой. Мебель состояла из трех кресел
карельской березы под политурой с точеными ножками, обитых малиновым
шалоном по рублю за штуку. В шкафу лежал подножный пестрый коврик и стальной
судок с чернильницей, песочницей и подсвечником для одной свечи с зонтом.
Стены следующей комнаты, куда заводит нас наше воображение и где размещали
гостей, украшены «девятью гравированными лакшафтами в рамках под стеклом».
Здссь мы также видим четыре кресла н два стула ленточного красного дерева,
обтянутых красным сафьяном. Зеркало составное, высотой в аршин пять вершков
и шириной в восемь вершков в простой раме. Оно было самым дорогим предметом из
мебели — стоило восемь рублей.
В спальне, как и в кабинете, развешаны портреты близких людей. В круглых
позолоченных рамах — портреты родителей Варвары Николаевны: Николая
Андреевича и Пелагеи Денисовны Тютчевых. На других дорогих портретах, ценой
по пять рублей, в четырехугольных позолоченных рамках изображены Платон
и Анна Орловы. Премьер-майорша Анна Поликарповна Орлова была родной теткою
Петра и Александра Безобразовых. После ее смерти в 1755 году маленькому
Александру Александровичу досталось 27 душ крепостных в Полужье, а также
деревня Чертково в Вязннковском и село Тучково в Судогожском уездах
Владимирской губернии.
А вот еще один портрет дамы, о связях которой с Безобразовыми нам пока
неизвестно: «Небольшой, в позолощеной раме с стеклом, сухою краскою писанной
Екатерины Новосельцевой». На двух детских портретах изображены неизвестные
люди. Нет подписи и на портрете возмужалого молодого человека. Кто это? Может
быть, дети Ивана, брата Варвары Николаевны?
Здссь же, в спальне, «портрет гравированный в позолощеной раме государя
императора Александра I, и на пирламоте живописный миниатюрном виде портрет
покойной императрицы Екатерины II, осыпанный бриллиантовыми опнлкамн,
в сафьяновом станете под стеклянным колпаком». Еще пять небольших гравюр,
шесть эстампов под стеклами в рамах, два малых рисунка в картонной бумаге
и круглое зеркало в позолоченной рамке довершали украшение стен.
Из мебели в спальне — четыре кресла и два стула ленточного красного дерева,
обитые красным сафьяном. Варвара Николаевна любила отдыхать в круглом кресле
красного дерева, обетом красным сафьяном и с сафьяновой подушкой. Освещала
спальню висячая бумажная лампа с позолоченными краями и подсвечниками на
четыре свечи. Кроме этого, зажигался кабинетный на две свечи бронзовый
подсвечник с круглым лакированным зонтом.
В спальне Варвара Николаевна установила ширму, обтянутую холстом.
Перегородка, за которой стояла кровать, завешена двумя белыми коленкоровыми
занавесами с грубой шерстяной бахромой и драпировкой, украшенной четырьмя
деревянными позолоченными стрелами. Окно занавешено двумя шторами белой
парусины.
Бюро, оклеенное красным деревом с одним большим и семью маленькими
ящиками с внутренними замками, приобретено за 16 рублей. На бюро стоят
маленькие бронзовые часы с букетом подделанных цветов и под хрустальным
колпаком. Не раз, наверное, брало за сердце бедную мать, когда смотрела она на
большую белую мраморную вазу ценой в 25 рублей с трогательной надписью:
«Осиротевшему доброму сыну». Смерть мужа скрашивал сын, а сына никто уже
заменить не мог. Мраморная белая с позолоченным ошейником собачка на
подносе зеленого и черного мрамора под стеклянным колпаком предназначалась
для накладки на бумагу. ,
Две черепаховые табакерки в серебряной оправу предназначены для хранения
разных курительных порошков. Другая табакерка — серебряная с финифтью
и позолотой, а еще одна — фарфоровая в серебряной оправе — в виде женской
фигуры. Чернильница и песочница, обложенные бронзой, стояли на деревянной
подставке. Настольным украшением, наверное, была и модель экрана под стеклом
«по белому казимишитая шелками*.
В гостиной и спальне в позолоченных четырехугольных рамах — портреты
родных людей Варвары Николаевны — мужа Александра и сестры Анастасии
Надоржинской, с которой у нее были тесные связи, в резных деревянных рамках —
портреты Марьи Лопухиной и Екатерины Сафоновой, вероятно, родственницы
Безобразовых.
Во второй спальне — два портрета сына Александра: один — в детском возрасте,
другой — в возмужалом. Царствующие особы не забыты — и здесь красовался
портрет «покойного императора Александра I больше, нежели чем с полроста»
ценой в 30 рублей — дороже, чем какой-либо другой! Рядом — живописный портрет
Григория Шидловского, два гравированных в позолоченных рамках портрета
генерала Корфа и графа Аракчеева, шесть гравированных портретов под
стеклом в рамках, четыре из которых оклеены карельской березой, а два окрашены
черной краской. '
Среди живописи, таким образом, преобладал портрет, но было и два натюрморта:
«живописный букет из цветов в позолоченной раме» и рисунок с изображением
разных фруктов, под стеклом, оклеенный картонной бумагой. В такой же оправе —
вынизанное из бисера изображение двух павлинов.
Два зеркала в рамах высотою 12 вершков, оклеенных выплавками под
политурою, довершали настенное убранство.
Спальни служили зачастую и кабинетами, поэтому и во второй спальне имелись
письменные принадлежности: фарфоровая чернильница с крышкой, позолоченная
местами, и «деревянный маленький станок, красным сафьяном оклеенный, с тремя
хрустальными полустаканчиками алмазной грани для чернила,песку и воды,из коих
на двух — две бронзовые позлощеные крышечки, а на* третьем — бронзовый
маленький колокольчик позолоченн(рт с костяною белою ручкою». Другой
чернильный прибор попроще: чернильница и песочница стеклянные на бронзовом
поддоннике. Столовые часы в станке карельской березы, украшенные бронзой под
стеклянным колпаком, стоили 50 рублей.
Здссь же находились предметы, необходимые для управления хозяйством: счеты,
вырезанные из простого дерева под политурою, на медной проволоке, аршин
и полуаршин яблоневого дерева под политурою, две печати стальные гербовые,
несколько пресс-папье: одно — в виде книжки из белого мрамора, другое — в виде
\
бронзовой собаки на позолоченном подножии на белом мраморе и четыре
мраморных накладки дикого цвета и одна хрустальная.
Во второй спальне опять же детские вещи сына, свидетельствующие о его
занятиях садоводством и точными наукам'и: маленькая жестяная поливальщица
для цветов зеленого цвета, дубовый ящик с садовыми инструментами, ящик
с математическими инструментами и карандашами, два небольших железных
молотка. Из других вещей можно отметить миниатюрный восковой портрет
в позолоченной рамке с выпуклым стеклом, чайные чашки, хрустальную вазочку
с поддоном для варенья.
Пол устлан престижным ковром с разными зеленого узора цветами по белому
полю. Небольшая ширма из четырех рам красного дерева, затянутых зеленой
тафтой, в верхней части которой по черному атласу вышивка цветным шелком. Окно
в этой спальне закрывалось гардиной из синей бумаги.
В большой кладовой I хранились разные постельные принадлежности: два
пуховика, пять перин, обшитЪх тиком и набойкой, 19 подушек пуховых, двойной
тюфяк, обшитый полосатой пестрядью и набитый шерстью, два детских тюфяка,
обтянутых сверху желтым сафьяном. При жизни хозяев по комнатам расстилали
девять шерстяных ковров.
Ковры того времени являются большой музейной редкостью, поэтому некоторые
из них рассмотрим повнимательнее. «Ковер шерстяной длиной три с половиной
аршина, а шириной — два, по черному полю в середине — круг коймы голубые
с узорами» ценой 20 рублей. Другой ковер — в шахматную клетку, третий —
с красными, голубыми и черными звездочками.
Не будет ничего худого и в том, если мы заглянем в кладовую и удовлетворим
свое любопытство увиденным там.
Здссь хранились куски холста и пряжи, полученные в качестве податей
с крестьян. 46 кусков длиною 253 аршина стоили 12 руб. р5 коп., т. е. по 5 коп. за
аршин. Здесь же доживала свой век и хозяйская-одежда: юбки голубая и белая,
атласные стеганые, ценой по пять рублей, юбка стеганая шелка голубого, уже
облинявшая, с шитьем шелками и золотом по подолу стоила всего рубль.
Берегла Варвара Николаевна обмундирование и прочие Офицерские при-
надлежности мужа и сына. Вот мундир гвардейский артиллерийский темно-золотого
тонкого сукна с бархатными черными воротником и обшлагами, вышитыми золотом.
Он уже поношен, поэтому был оценен лишь в пять рублей. Обер-офицерские золотые
эполеты стоили 10 рублей, а серебряный офицерский знак с позолоченными
краями—28 руб. 70 коп. Здесь же лежали по паре серебряных пряжек для
башмаков и для штанов, а также панталоны черной замши, двое панталон белого
казимира по полтора рубля и двое такой же ткани штанов по рублю. «Панталоны
белые английского канифаса с щеблетами» стоили рубль, а панталоны черного
сукна — полтора рубля.
Детский кафтанчик Сашеньки светло-синего казимира, положенный белой
тафтою, спальный сюртук белогй пике, шерстяная белая вязаная фуфайка,
замшевые портупеи и перчатки — веши, дополняющие дворянский гардероб, два
самовара, уже не годных к употреблению, с медными ножками и ручками из желтой
меди ценой в 10 и 40 копеек, пылились здесь.
Шесть сундуков разной величины, кованых и обтянутых кожей, а другие пять
без оковки тоже хранили в своих недрах разную рухлядь.
В последней комнате — магазейке — хранилась поварская медная посуда.
Посуду тогда ценили на вес. Во всей этой меди с нагаром было четыре пуда
30 фунте», ценой по-22 рубля 50 копеек за пуд.
В итоге все имущество в доме Безобразовой было оценено в 2518 рублей
49 с половиной копеек.
В этой описи не хватает такой важной детали убранства, как иконы. Во многих
дворянских домах иконы в серебряных раззолоченных с каменьями окладах были
главной ценностью, но в кокннском ломе они оказались не слишком --богатыми,
стояли все в одном киоте, потом их передали в Покровскую церковь в Кокино.
Только один маленький наперсный образок святого Андрея Первозванного,
величиной в серебряный двадцатикопеечннк, на финифти писаный в серебряном
круглом ободочке, находившийся в киоте, девался неизвестно куда.
В описях не отмечено и ни одной книги. Духовная жизнь Варвары Николаевны
ограничивалась верой. Наверное, на помин души своих близких подготовила она
предметы церковного облачения. Это была парчовая риза с серебряными цветами по
малиновому полю, подбитая зеленой крашениной, ценой в 30 рублей, епитрахия
с поручами из такой же парчи, обложенная галунами, подбитая синей крашениной,
два ковра шерстяных гладких с разными цветными узорами по голубому полю
и более мелкие предметы. Эти вещи, кроме ковров, она отдала своему родственни-
ку — могилевскому губернатору Михаилу Николаевичу Муравьеву, который
и передал их в тюремную церковь в Могилеве. Ковры отдали в церковь села
Творншнчн. Бюро и комод с двумя ящиками и конторкой красного дерева,
выложенные бронзой, ценой в 50 и 40 рублей, были переданы Софье Григорьевой —
дочери Соболевской.
У Варвары Николаевны перед смертью оказались серебряные вещи ее
родственника по матери, лопушского Помещика, надворного советника Алексея
Ивановича Панютина: 11 столовых серебряных ложек с вензелями Панютина,
вилка и ложка разливательная ценой 105 руб. 60 коп., небольшие золотые
французские часы, обложенные по краям жемчугом, с облинявшей эмалью
и позолоченной цепочкой с медным ключиком ценой 30 руб. А вот на серебряную
табакерку с облинявшей позолотой ценой в 13 руб. предъявила претензии другая
родственница Панютина — Елизавета Федоровна, по мужу Артемовская-Гулак.
Она утверждала, что табакерка заложена у живущего при Брянском Арсенале
Рыкова и выкуплена Безобразовой. Однако суд отклонил претензии Артемовской-
Гулак.
Все эти вещи, каждая из которых носила на себе отпечатки личности владельца,
по решению Трубчевского земского суда от 28 октября 1833 года было приказано
доставить для продажи с аукциона в Орловское губернское правление на погашение
долгов. Новый опекун, коллежский регистратор Александр Голенищев, согласно
приказу, приготовил ящики, рогожи, веревки, подводы с людьми благонадежными
н хорошего поведения, снабдил их потребным в пути провиантом и фуражом
и отправил в Орел, где все вещи были распроданы, а потом бесследно расплылись по
разным владельцам. Что же, такова судьба многих дворянских имений. Денег
с продажи движимого имущества на уплату долгов не хватило. Была распродана
часть имений Безобразовой — куплено подполковницей Верой Александровной
Халаевой...
Вот что мы видели и о чем узнали, побывав в кокннском доме Варвары
Николаевны Безобразовой.
************************
то представляло собой село Жирятнно в середине прошлого века? Об этом
можно узнать из документов Государственного архива Брянской области.
Принадлежало оно наряду с десятками других сел и деревень в Брянском,
Трубчевском. Рославльском и Ельнинском уездах богатому помещику, занимавше-
му • 1837 — 1841 гг. должность орловского губернатора, Николаю Михайловичу
Васильчикову. Жирятнно досталось ему по наследству от матери Анны Фадеевны,
урожденной Тютчевой.
В Жирятине находилась одна нз основных господских усадеб, убавляющему
которой подчинялись крестьяне деревень Комягино, Княжого Крупца, Колычеве.
Орменки. Ольховки. Пнльшино и сел Творишичи и Крупец. На этой территории
и располагалось помещичье хозяйство — экономия. Земельные угодья села
Жирятина состояли из следующих частей: само селение с огородами, гуменниками
с конопляниками занимало 63 дес. 800 саж.; пашня — 607 дес. 220 саж.; сенокос —
91 дес. 1660 саж.; дровяной лес — 29 дес. 400 саж.; неудобная земля под
оврагами, дорогами и т. п. — 12 дес. 320 саж. Десятина, как известно, приблизи-
тельно равна современному гектару. Значительная часть пахотных земель
засевалась господским хлебом. На крестьянской пашне засевалось 564 четверти
хлеба, а на господской — 2428 четвертей. Разумеется, основной повинностью
крестьян была барщина, обработка господских полей. Кроме хлебопашества
крестьяне занимались извозом «и произведения свои сбывали в ближайших
городах».
Благосостояние крестьян и доходы помещика зависели от урожая. Неурожаи
бывали часто. Так, три года подряд — с 1853-го по 1855-й были неурожайными.
В 1855 году к крайне плохому урожаю хлебов прибавилось новое бедствие — поел
коноплю червь и попадали лошади. Продажа конопли была основным источником
поступления денег для помещика. Заснльчиков в связи с неурожаем 1855 года
просят у Московского опекунского совета отсрочки платежей по займам. Несмотря
на огромные поместья, Васяльчиков имел и огромные долги в 67 788 рублей
опекунскому совету, который ссужал деньгами дворян под заклад имений.
Из-за несвоевременной выплаты процентов по займу в 1862 году имение
Васнльчикова было даже взято в опеку. Благодаря описи имения при установле-
нии опеки мы и знаем, что представляло собой село Жирятяио в те времена
Крестьянских дворов в Жирятине было всего 7. В них проживало 59 душ мужского
пола. С души шло 8 рублей оброка. Крестьяне были хорошо обеспечены скотом —
88 лошадей я 10 коров. В господской усадьбе обитало 12 человек дворовых людей,
не имевших своей земли и скота. Количество крестьянских дворов уменьшилось по
сравнению с ревизией 1850 г. Часть крестьян была причислена к д. Комягино. земли
же для помещиков было выгоднее сдавать в аренду купцам и мещанам из городов
Брянска, Трубчевска, Жиздры.
Ежегодно с них поступало 200 рублей поземельных денег. Большим подспорьем
в помещичьем хозяйстве была сдача в аренду трех штофных лавочек, за которые
уплачивалось помещику 400 рублей, 150 рублей шло от арендуемой мещанами
жирятинской мельницы по реке Судости. Мельница имела два мукомольных
постава. Две мельницы было на реке Крупце. Господский дом был построен из
дерева, одноэтажный, крытый тесом. В доме было 7 комнат, 3 печи, 8 дверей,
12 окон, полы и потолки из досок. Особыми украшениями дом не отличался, но зато
был прочным. Особой утвари в доме тоже не было. Помещик предпочитал жить
в усадьбе в селе Монашец Брянского уезда, а в жирятинском доме останавливались
он или же его сыновья только на время редких приездов. Рядом с домом были
построены два флигеля, крытые тесом. В одном из них — новом — было 4 комнаты,
в другом — старом и ветхом — 7 комнат.
Деревянная кухня с сенями была крыта соломой. В пяти деревянных амбарах,
построенных в одной связи, крытых тесом с дощатыми полами, хранились
господские припасы.
В деревянном, крытом соломой скотном ^ дворе, длиной 33 сажени, было
10 помещений для скота.
Здесь же, на господском дворе, находились другие службы: погреб, ледник, две
людские избы в одной связи с сенями, крытые соломой, с дощатыми полами
ш потолками, с двумя печами, шестью окнами и тремя дверями. Нам кажется, что
дощатые потолки и полы были испокон веку в крестьянских избах, но в крепостное
время это мог позволить себе не каждый крестьянин, и нередко полы были
земляные, а потолка не было вообще. Поэтому в описях того времени всегда
подчеркивается такой признак более или менее зажиточного жилья, как деревянные
полы и потолки.
Кроме'этнх двух изб для дворовых людей было еще четыре с двумя сенями,
длиной 17 саженей, крытых дором, с четырьмя печами и тоже с дощатыми полами
и потолками.
Деревянная конюшня длиной в 14 саженей была крыта соломой. В плетневой
крытой соломой риге длиной 31 сажень находился деревянный прочный овнн на два
саженя и молотильная машина. Рядом с ригой стоял деревянный крытый соломой
скиредник длиной 22 сажени.
В селе Творишичи у Васильчикова стояла двухэтажная ткацкая мастерская,
крытая тесом, размером тринадцать на две сажени с восемью комнатами. К этому
времени она была ветхой, и работ в ней не производилось. Об этом заведении
сохранилась мрачная память даже в наше время. Здесь отбывали в крепостное
время, как в тюрьме, барщинную повинность крестьянские девушки.
Васильчикову принадлежал в Жирятине свеклосахарный завод, размещавшийся
в деревянном, крытом тесом строении длиной в 36 саженей, в два этажа, с 14 покоя-
ми для жилья и работ. Завод был построен около 1855 года и тоже приносил
существенный доход. Сады устраивали только помещики, крестьяне плодовых
деревьев не сажали. В Жирятине н сейчас имеется место, которое называют
барским садом. Сад был расположен на полугоре длиной 85, а шириной 75 саженей.
В нем было 150 яблонь, 20 дуль, 230 слив. Второй сад был в Творишичах. Однако
в саду было уже много старых деревьев, присмотра за ним не было, поэтому дохода
ои не приносил. Самым большим зданием в селе была каменная Воздвиженская
церковь. В Жирятине и в других селениях в конюшнях и сараях на помещичьих
дворах имелось 15 лошадей, 50 голов рогатого скота, 49 овец н 8 штук птицы.
В скирдах лежало 400 копен ржи; 80 копен овса, 200 копей гречи, 70 копен ячменя.
100 копен конопли, 25 стогов сена.
Основной доход по всему имению поступал от продажи хлеба с господской
пашни — 2000 рублей, 600 рублей — от продажи сена.
Общий денежный доход всего имения составлял 4 тыс. рублей серебром в год,
и соответственно по сумме дохода за 10 лет Жирятнно со всеми другими селами
и деревнями стоило 40 тыс. рублей серебром.
В зависимости от урожая и приплода скота доходы увеличивались. Так,
в 1863 году продано 73 пуда пеньки по 1 рублю 90 копеек за пуд, за что получено
138 рублей 70 копеек. Масла коровьего продано 11 пудов 20 фунтов по шесть рублей
за пуд. За 40 овец получено 40 рублей, а за три лошадиные кожи — 7 руб. 50 коп.
Телячья кожа стоила всего 30 копеек, а овечья — 40 коп. За 100 четвертей овса
получено 150 рублей, за 20 стогов сена — 260руб., т.е. стог стоил 13 рублей.
В 1864 году к этим доходам прибавились деньги за проданные 180 четвертей ржи —
360 рублей и 100 рублей за 25 четвертей конопли, 70 рублей — за 7 яловых кооов.
Кроме доходов были и расходы. Большие суммы шла на содержание наемных
людей. Управляющему имением платили жалованье по 30 рублей в месяц,
а конторщику по 10 рублей. Два смотрителя над работами по хуторам получали
по 8 руб. в месяц, три наемные скотницы — по рублю, трем пастухам за пастьбу
скота летом — по пять рублей каждому. Леса охранялись семью, а иногда десятью
лесными сторожами, каждому из которых платили по 5 рублей в месяц. Деньги
нужны были плотникам за разные строительные работы. В 1863 году им было
заплачено 120 рублей за исправление скотного двора и других служб.
Необходимо было покупать продукты для наемных людей. На год нужно было
20 пудов солн. Пуд соли стоил 90 копеек. В 1863 году куплено 5 пудов свиного сала
по четыре рубля за пуд н 5 пудов дегтя по 60 копеек.
Особую статью составляли канцелярские расходы: в 1864 году за гербовую
бумагу за подачу по разным делам просьб уплачено 28 руб. 82 коп., иа разъезды
служащим в города по надобностям экономии истрачено 89 руб. 50 коп. В трубчев-
ское уездное казначейство уплачен налог за землю в 363 руб. и за 3 патента для
шинков 90 рублей.
Кузнецу за ковку лошадей и другие поделки уплачено за год 25 руб. 40 коп.,
а печнику за поправку печей — 25 руб. 60 коп.
В этом же 1864 году для экономии потребовалось 6 саней, за которые уплачено
7 руб. 20 коп., а за конскую сбрую шорнику 12 руб. 50 коп.
Доходы экономии иногда едва превышали расходы. Так, в 1864 г. доходы
составили 3862 руб. 78 коп., а расходы — 3715 руб. 21коп. Это свидетельствует
о малоэффективности крепостнических методов ведения хозяйства. Возможно, что
расходы были искусственно раздуты, чтобы не платить процентов по ссудам, но
общая сумма доходов с восьми селений, в которых проживало 839 душ мужского
пола, с включением разных побочных доходов была все-таки небольшой.
В 1864 году произошел случай, который проливает свет на меры, предприни-
мавшиеся на случай неурожая и голода. В каждой помещичьей усадьбе устраи-
вался на этот случай запасной магазин, хлеб в который сдавали сами же крестьяне.
Во время голода они могли получать из этого магазина какую-то помощь. Однако
помещик часто использовал эти запасы в своих целях. Так, еще до взятия
жнрятинского имения в опеку управляющий изъял из запасного магазина большое
количество хлеба. Трубчевское полицейское управление, узнав об этом, наложило
арест на весь урожай хлебов 1864 года в количестве 310 четвертей озимого
и 288 с половиной четвертей ярового, взяв с экономии письменное обязательство не
продавать хлеба торговцам. Арест с урожая был снят только после того, как
в магазины был засыпай недостающий хлеб.
Наследники Васильчикова не смогли перестроиться на новый стиль жизни,
расходовали больше, чем получали, поэтому в конце концов Жнрятинская эко> омия
была продана другим владельцам. Последним из них, которого застала уже
Октябрьская революция, был граф Мусии-Пушкин.