Борис СТАРОВОЙТ рассказывает о подранках войны

Борис Сильвестрович Старовойт 21 год (с 1969 по 1989годы) проработал председателем Брянского областного спорткомитета. Для этой публикации мы выбрали только один эпизод из его воспоминаний.
УРОКИ БОКСА
Сам я клинцовский, вроде и недалеко от Брянска, но понастоящему познакомился с Брянском только в 22 года, когда после окончания Московского института физкультуры меня направили сюда на работу. Это был 1951 год, город не залечил раны, понесенные во время войны, и главные раны были в сердцах и душах. С такими подранками я встретился в специальном ремесленном училище на Покровской горе. 212 подростков — дети убитых партизан и беженцев, круглые сироты. За год работы я так и не увидел, чтобы хоть кого-то навестили родные. У многих ребят условные судимости по 3-5 лет.
Хорошо помню первый день в училище. Отдал документы директору, показали мне комнатку — каптерку с кипой казенных матрасов, на которых мне предстояло спать. Переоделся в спортивную форму и отправился на волейбольную площадку. Здесь в теньке сидела большая компания пацанов, некоторые из которых выглядели явно старше положенных 16-18 лет. (Потом я узнал, что многие убавили себе по 2-3 года).
Подошел, поздоровался. На меня будто никто не обратил внимания. Только переглядываются между собой и косятся на вожака — крепкого, черноволосого паренька похожего на цыгана.
Поздоровался во второй раз, сказал, что прислан из Москвы, учитель физкультуры. Буду учить разным видам спорта, в том числе борьбе и боксу. При слове «бокс» Яша Дворцов — тот самый «цыган» ухмыльнулся и заявил:
— Тогда, физрук, прямо здесь и выясним, кто кому скулки набьет.
Принесли борцовские перчатки, тяжелые, довоенные. И я сразу увидел, что даже шнуровать перчатки паренек не умел. Перед поединком, к которому ребята отнеслись с огромным интересом,я показал бой «с тенью». Соперник мой позже стал кузнецом на Дормаше, крепкий парень, но и я был силен, в институте чемпионствовал по разным дисциплинам, плюс еще официально провел пять боев по боксу. А Дворцов явно воспринимал бокс как обычную драку. Он начал махать руками, понятно, ни разу не попал. А я тут же обозначил (бил в четверть силы) удары в корпус, в голову и при этом объяснял собравшимся, что за удары и как называются. Конечно, я мог Дворцова сразу свалить, но не сделал этого, щадил авторитет вожака. И, думаю, Дворцов это сразу понял и оценил.
В общем, побоксировали мы эдак минут пять, вижу: совсем устал парень. Тогда я сказал, что дружба победила, и объявил ничью. В здание училища мы отправились уже всей шумной компанией, у ребят, прежде молчаливых, ко мне обнаружилась масса вопросов. Тот же Дворцов спросил, играю ли я в шахматы?
Тут же мы сразились и в шахматы. Я победил, и с этой победой в лице Яши, как ни странно, навсегда обрел в училище помощника и друга.
ВОЛЬНИЦА
Наше ремесленное училище немногим отличалось по нравам от детской колонии. На обед в столовую Дормаша ходили строем, в форме, по вечерам — проверка личного состава. За год помню три побега. На рынке, когда они появлялись, торговки телом укрывали товар. Когда ремесленники вырывались в город, часто дрались стаей на стаю — с летчиками из соседней части и студентами лесохозяйственного института. Думаю, что это тоже во многом был рецидив недавней войны, которая научила жестокости и безнаказанности. Был случай: ремесленники накинулись толпой на постового у могилы Фокина (нынешняя Набережная)и отняли у него пистолет. Нападавших, как и пистолет, потом так и не нашли. В училище своих не сдавали.
Не уверен, кто кто-то из этих ребят потом выучился, сделал карьеру. Их будущее — или работяга на заводе и койка в общежитии, или сиделец на зоне. Помню случай в заводской столовой. Кормили ребят плохо. Однажды на ужине, когда они ходили строем, в столовой дали совершенно невообразимое — склизкую кашу и тухлую селедку. И ребята устроили бучу. Закидали повара — гладкий такой был мужик — этой кашей. Если б не налетевшая заводская охрана, точно бы попал в больницу повар. А за воровство его потом все равно посадили.
ОДНОЙ РУКОЙ
Брянск тогда представлял из себя десяток улиц. Бежица, Володарский и Фокинский поселки жили своей, особой жизнью. В Брянске запирали ставнями окна от грабителей. А воровали, отнимали обычно барахло или продукты — все жили бедно. Найти работу было непросто, и с зарплатами и ценами происходили некие странности, сегодня непонятные. В частности, в брянских магазинах в начале 50 - Х свободно стояли маленькие бочечки с красной (подешевле) и черной (подороже) икрой. Я, бессемейный человек, мог себе позволить на ужин батон и двести граммов красной икры. Икра, как и крабы, исчезли спустя лет пять, когда власти начали больше денег печатать и соответственно разгонять инфляцию, о которой тогда никто и представления не имел.
Жизнь мне подарила встречи со многими интересными людьми. В училище меня поразил замполит, бывший военный летчик Леонов. Судьба его была удивительна. На войне он лишился руки, но, отлежавшись в госпитале, написал письмо Ворошилову, и ему разрешили воевать. Он даже сбил вражеский самолет.
Леонов был невероятно силен физически. Помню, на вечерней поверке он усмотрел, что один из мальчишек во втором ряду Гвоздев, маленький, килограммов в сорок, вышел на поверку в кальсонах. Леонов поднял его, как щенка, одной своей рукой, подержал в воздухе под общий смех, поставил на место обратно.
У Леонова был мотоцикл, колеса на котором он обвязал цепями, и зимой, по льду, въезжал вверх по Покровской горке. Это было похоже на цирковой аттракцион. Много позже, при Ельцине, Правительство удовлетворило очередное ходатайство ветеранов и Леонову присвоили задним числом звание Героя России. Да он и был на¬тоящий герой!
РАЗОРВАННАЯ КНИЖКА О СТАЛИНЕ
Закончился очередной урок, на котором мы изучали биографию товарища Сталина. Тоненькую такую книжечку, брошюру. Звонок на перерыв, ребята почти все вышли, и тут к моему столу подскочил один паренек, Злобин. И с криком «Он, гад, моих отца и мать расстрелял!»  —    брошюру порвал.
И впервые я испытал ТАКОЙ страх и ужас. Паренька, у него вообще были проблемы с психикой, ребята оттащили и с собой увели. Я один в классе. Обрывки брошюры собираю и думаю: «Что делать?»
Утаить случай нельзя - тогда я сам становлюсь обвиняемым, а это сразу — путевка в лагеря. Отправился к директору училища Пушкареву, фронтовику, серьезному и мудрому человеку. Рассказал, отдал порванную брошюру.
Вроде, много чего в училище Пушкарев повидал, а тут побелел. Того и гляди, в обморок упадет. И первое, что спросил: — Кто еще видел? Кто еще знает? Я ответил, что кроме ребят — никто, но за ребят я ручаюсь.
Мы с Пушкаревым в страхе провели много дней. Повезло. Не выдали. А Злобин потом сбежал из училища и исчез навсегда.
СЛОВО ДВОРЦОВА
В учительской после урока молоденькая учительница русского языка расплакалась. Пожаловалась, что не может найти контакт с одной из групп. Не слушают, разговаривают, а тут после урока на выходе из класса один парень и вовсе ее начал лапать. Имя хулигана было известно, но наказать его официальным образом —    это еще сильнее настроить группу против учительницы. Она просто боялась своих учеников, считала их бандитами, а уйти из училища не могла. Тогда получить работу в школе или училище было примерно то же, как сейчас устроиться в нефтяную компанию.
Послушал я учительницу и решил поговорить с формальным лидером училища Дворцовым. Он как раз зашел ко мне в каптерку в шахматы поиграть.
—    Яша, — говорю, — это не по мужски как-то: обижать женщину.
—    Учительница она, конечно, слабая, — спокойно отвечает Дворцов, — но я с ребятами поговорю, и больше ее обижать не будут.
Учителя потом удивлялись такому повороту событий, но слово Дворцова оказалось твердое. Между прочим, позже Яков стал кузнецом на Ирмаше и передовиком производства.
...Прошел год. Из училища я перевелся на работу в лесной институт. И вот однажды среди бела дня на улице меня окружила толпа ребят. Вижу, из нашего ремесленного, но из новеньких, не узнаю лица. А для пацанов тогда потолкаться, по шее прохожему надавать, карманы обчистить — это было обычным делом.
Но вдруг слышу: —    Ребята, да это ж наш! Это — Стометровка!
Такое, замечу, у меня среди ремесленников прозвище было, потому что я быстрее всех стометровку бегал.
И пошли возгласы. —    Стометровка! Как дела? Зря ты из училища ушел. Скучно теперь у нас.
...И начался нормальный разговор. И не случилась драка.
...Как понимаю сейчас, государство тогда сделало для подранков войны что могло, вот только не могло оно заменить им потерянные семьи. Такая беда...
Записал Ю.Ф.