Брянск. Картошка спасла и выручила.

В 1846 году суражский помещик Есимонтовский тщательно изучил годовой бюджет суражского кре­стьянина и сделал вывод. При доходах 22 рубля в год и расходах, как минимум 30 рублей на семью, даже в благополучный год выжить на доходы от своей земли крестьянин не может. Он напомнил про неурожайные 1820, 1821, 1833, 1834, 1839, 1840 и 1841 годы, когда суражские крестьяне были вы­нуждены есть хлеб с мякиной и употребляли ща­вель и сныть. Спасением для крестьян стала кар­тошка. Благодаря высокой урожайности картошка заменила крестьянам хлеб. Хотя сравним: сегод­ня голландцы считают недостаточным урожай в 300 центнеров с гектара, а тогда у крестьянина вы­ходило впятеро меньше.

Бедность крестьянина шла от недостатка земли (менее пяти десятин на работника), нехватки удо­брений, ужасающей агрокультуры — на многих зем­лях все еще пахали деревянными сохами. По све­дениям Этнографического бюро князя Тенишева, даже зажиточный крестьянин в среднем съедал в год всего около пятнадцати фунтов (6 кг) мяса. Для сравнения: сегодня на Брянщине средний мясной рацион потребления составляет около 47 килограм­мов. Обычным обедом крестьянина XIX века были ржаной хлеб да пустые щи, заправленные луком, на завтрак — каша из толченого ячменя или вареная картошка. Молоко на столе, сметана, творог счита­лись праздничной едой, ибо при малейшей возмож­ности все молочное крестьяне пытались продать, чтобы получить хоть какие-то деньги. Статистики посчитали и тогдашнее потребление крестьянами водки. Оказывается, ее пили только по праздникам и особым случаям, в половине крестьянских семей покупали в год меньше пяти бутылок, это пример­но раз в тридцать меньше, чем сегодня. Просто не было денег на водку.

В семидесятые годы XIX века суражский поме­щик Горовой завез к себе в имение картофель. От туда быстро распространился по уезду новый уро­жайный сорт картошки «американка» — с розовой кожурой, продолговатый и куда более урожайный, чем другие сорта - «бухарка», «чугунка» и др. Ста­тистик записал мнение крестьянки о новой кар­тошке. Она говорила: «Бога молим за того человека, что привез эту бульбу к нам, на скус як сахар"